Владимир Гриньков - Пирамида баксов
Мои подозрения он подтвердил чуть позже. После трапезы, когда мы вышли из дома, он сказал, глядя куда-то мимо меня:
– Я им ничего не говорил – кто я, где работаю. Сказал, что с телевидения, вот и все. Мария все равно телевизор не смотрит, ей некогда, а у малышни свои заботы, им подробности ни к чему.
И далее, все так же не глядя на меня:
– Я тебя привез сюда не для того, чтобы на жалость давить. Просто хочу, чтобы ты понял: я действительно не могу вернуть эти деньги прямо сейчас. Но я верну. Непременно. Заработаю и верну. Надо только немного подождать.
Его лицо любящие домочадцы уже успели привести в порядок, но все равно он пока выглядел неважно. Фингалов я ему наставил, и еще губа была рассечена и распухла.
Я знал, что он вор. Что он поступил нечестно. Что он нас всех обокрал. Фактически предал. И все-таки мне сейчас было стыдно перед ним. За мое рукоприкладство. За то, что я на него кричал. За то, что назвал его подонком. Потому что подонком он не был.
– Что там у нас следующее? – спросил я у него.
– В смысле? – обернулся ко мне Демин, еще не смея поверить.
– Какой у нас следующий сюжет в работе?
– Про гаишника, – пробормотал Илья, уже сознавая, что прощен. – Женька! Я тебе такого гаишника подготовил! Я как раз сказать хотел! Совершенно замечательный тип! То, что нужно! Уникальный экземпляр! Гвоздь программы! Бесподобный типаж!
Он так тараторил, будто считал, что сейчас вот замолчит и я передумаю.
Но я не передумал.
* * *Илья вызвался отвезти нас в Москву на своей машине. После этого он предполагал вернуться к Марии.
– Довези нас до шоссе, – предложил я. – А там мы доберемся на попутке.
Мне казалось, что ехать в Москву Илье попросту противопоказано. Ведь там его хотели убить. А разве всегда нужно возвращаться туда, где тебя поджидают неприятности?
Сели в машину, поехали. Дорога вынырнула из деревни и направила нас к лесу. За очередным поворотом на дороге обнаружился автомобиль в гаишной раскраске и сам инспектор – низкорослый пузан совершенно грузинской наружности. Этакий Мимино, только сильно-сильно расплывшийся. Он стоял, прислонившись к машине, и казался безмерно уставшим. Настолько уставшим, что у него даже не было сил махнуть нам полосатой палочкой. Демин остановился сам, без понуждения. Я сидел рядом с ним, и Илья передал мне мятую десятку:
– На, отдай ему.
Заинтригованный, я выполнил его просьбу. Протянул десятку в приоткрытое окно. Пузан принял деньги и буркнул:
– Проезжай!
Мне показалось, что он нетрезв.
– Первый раз вижу гаишника, который удовлетворяется десяткой, – признался я, когда мы отъехали.
– Он обычно не здесь стоит, а на шоссе, – просветил меня Илья. – И за десятку мимо него ты там фигушки проедешь. Но вот когда он выпьет и есть опасность нарваться на какое-нибудь начальство, он от греха подальше уходит на эту второстепенную дорогу. Здесь у него такса единая, по щадящему варианту – десять рублей. Но зато уж платят все проезжающие.
– А если кто-то вдруг не заплатит?
– Ну ты что, сбрендил? Хотя бы раз в жизни ты видел водителя, который никогда не давал на лапу инспектору?
– Думаю, что такой человек есть.
– Кто он? – подозрительно осведомился Илья.
– Личный водитель президента России.
– Э-эх! – покачал головой Илья. – Не знаешь ты инспектора Гогоберидзе! Мимо него бесплатно никто не просочится. Кстати, это его как раз я и предлагаю разыграть.
* * *У нас уже был на примете инспектор, которого мы собирались разыграть. Но нечаянное знакомство с Гогоберидзе внесло коррективы в наши планы. Мне понравился этот грузин. Уникальный экземпляр. Бесподобный типаж. В этом я был абсолютно согласен с Деминым. Я уже зримо представлял себе, как все будет происходить на той лесной дороге. Вот стоит инспектор Гогоберидзе, прислонившись к своей машине, потому что, не прислонившись, он стоять не может, ибо нетрезв. Вот появляется машина. Незнакомая. Это он знакомым водителям жезлом не машет, потому что водители таксу знают и сами останавливаются. А незнакомому еще надо махнуть. Машина останавливается. А там…
Снимать мы решили тремя камерами одновременно. Попрятали их в кустах, чтобы фиксировать происходящее с разных точек. Обычно Гогоберидзе поддавался искушению где-то во второй половине дня. В аккурат во время обеда. Его обед состоял из нескольких бутербродов, пары свежих огурцов и стакана водки, который в промежутке между бутербродами как раз и употреблялся. Отобедав таким образом, Гогоберидзе почти сразу покидал шоссе и уезжал на ту самую дорогу, где я и увидел его впервые. Там Гогоберидзе выпивал второй стакан водки, и дальше уже его служба катилась по привычной колее.
В день съемок мы дождались непременного второго стакана и только после этого приступили к главному. Идущую через лес дорогу мы перекрыли с двух сторон, чтобы ни одна случайная машина, некстати появившаяся, не сорвала нам съемку. Гогоберидзе скучал и даже подремывал.
– Выпускайте нарушителя! – сказал я в переговорное устройство.
– Выпускаем!
Где-то в нескольких километрах отсюда все пришло в движение. Мужичок в ватнике, растоптанных кирзовых сапогах и древних очках-»консервах» взгромоздился на допотопный, довоенного образца еще, мотоциклет и отправился в путь. Впереди его ждали заклятый друг всех проезжающих водителей инспектор Гогоберидзе и мы со своими видеокамерами, спрятанными там и сям.
Текло время, неизменно приближая инспектора Гогоберидзе к всенародной известности. Только сам он о том еще не догадывался. Стоял будто в забытье, но чуткое инспекторское ухо уже уловило приближающийся треск мотоциклетного моторчика, и, когда вдалеке действительно показался незнакомый инспектору мотоциклист, Гогоберидзе уже стоял с жезлом в вытянутой руке и старательно изображал шлагбаум, бесплатно мимо которого не мог бы пропрыгать и кузнечик.
Мотоциклист послушно остановился.
– Нарушаем? – лениво вопросил Гогоберидзе.
– Дык это… – неопределенно вякнул мотоциклист.
– Нарушаем, – утвердился в собственных подозрениях Гогоберидзе. – Что делать будем? – И посмотрел выразительным взглядом гипнотизера со стажем.
– Дык за что же?
– А вот… – указал жезлом на мотоцикл Гогоберидзе. – Зачем на этом антиквариате ездишь?
– Трофейный! – сказал мужичок.
– Вижу, что без техосмотра, – кивнул Гогоберидзе и снова посмотрел на мужичка выразительно.
Но тут он отвлекся, потому что вдалеке показались две машины. Это не машины были, а просто-таки услада глаз инспекторских, потому как они не катили по дороге, а мчались, и в шелесте их стремительных шин легко угадывался хруст денежных купюр. Инспектор Гогоберидзе окончательно сбросил с себя дремоту и теперь уже был готов исполнять свои служебные обязанности в полном объеме. Он взмахнул жезлом, и автомобили послушно прервали свой бег.
Это были давным-давно позабытые «эмка» и «ЗИС-101», сохранившие, впрочем, былые великолепие и блеск. Из «ЗИСа» на пыльный асфальт дороги ступил легко узнаваемый персонаж в сером френче генералиссимуса, с курительной трубкой в руке. А следом за Сталиным появились и товарищи Молотов с Берией. Что-то такое Гогоберидзе слышал про шоу двойников, их еще по телевизору показывали.
– А-а! – радостно протянул он. – Артисты-шмартисты.
И даже попытался покровительственно похлопать товарища Сталина по плечу. Но не успел. Потому что из «эмки» один за другим выскакивали крепкие молодые ребята в старомодной военной форме тех времен, когда Гогоберидзе был еще совсем маленьким, и среди тех ребят, в столь же старой форме, был и полковник Птахин, непосредственный начальник инспектора Гогоберидзе. В этой жизни Гогоберидзе не боялся никого и ничего. Кроме полковника Птахина. Его он боялся так, как боятся силы неодолимой, жестокой и тупой, с которой невозможно совладать, а можно ей только покориться.
Правая рука инспектора Гогоберидзе сама собой взметнулась к головному убору, словно кто-то невидимый резко потянул ее за ниточку, и Гогоберидзе, уже заранее обмирая от ужаса, потрясенно выдохнул:
– Таааавааариш паааааалковник!
С полковником Птахиным у нас получилась целая история. Мы долго ломали голову над тем, как сделать так, чтобы Гогоберидзе поверил в реальность происходящего. Да, он будет выпивши, рассуждали мы, причем выпивши хорошо, но этого мало. Нужно что-то такое, что сбило бы его с толку сразу и надолго. И ничто для этой цели не подходило лучше, чем присутствие на месте событий непосредственного начальства инспектора Гогоберидзе. К Птахину я ездил на переговоры лично. Сначала он не соглашался. Причина понятна. Одного из его подчиненных (кого именно, он не знал) мы собирались разыграть. Птахин был категорически против, заявляя, что не позволит издеваться над инспекторским составом. На это я ему сказал, что съемка все равно состоится, с Птахиным это будет или без него, но уж лучше бы с ним, и тогда он сдался. Потому что если какое-то мероприятие ты отменить не в силах, ты должен сам его организовать и возглавить. Закон бюрократической жизни. У любого чиновника можете спросить – подтвердят. Так полковник Птахин оказался на лесной дороге.
