Андрей Дышев - Далекий звон монет
– Сначала ты платишь мне аванс – двадцать пять процентов от общей суммы, – тотчас откорректировал Тарасов. – А затем я начинаю действовать.
– Хорошо, – ответил я и встал. Мне не оставалось ничего другого, как сказать «хорошо» и встать. Я понятия не имел, где возьму золото для аванса, но даже если бы оно у меня и было, то я сделал бы все возможное, чтобы его не отдавать и оставить Тарасова в дураках. Впрочем, я не сомневался в том, что и Тарасов в свою очередь пытается меня надуть не менее старательно.
– Оставь мне свой телефонный номер, – сказал я. – Как буду готов, я позвоню.
Тарасов недолго думал, затем кивнул и вытащил из кармана пиджака визитную карточку.
– Я не могу тебе дать слишком много времени, – сказал он. – Максимум через три дня ты должен позвонить. На эти дни мои люди оставят тебя в покое. Единственное, чего ты должен остерегаться, так это милиции. Если ты попадешься к ним, то стоимость моей услуги значительно возрастет.
Мы откланялись друг другу. Тарасов протянул мне руку, но я сделал вид, что не заметил этого жеста, и быстро вышел из комнаты в холл, а оттуда – к стальной двери, обшитой кожей, с навешенными на нее громоздкими замками.
Глава 10
Едва дверь квартиры захлопнулась и я подошел к лифту, как его створки, лязгнув металлом, разошлись в стороны, и из кабины вышла молодая женщина. Не ожидая столь решительного появления здесь человека, я отскочил в сторону, и от этого движения женщина вздрогнула, вскинула на меня красивые тревожные глаза, подошла к двери, из которой я только что вышел, на мгновение замерла перед ней, делая вид, что ищет в сумочке ключи. От ее расклешенной норковой шубки веяло свежестью мороза и запахом дорогих духов. Я сделал несколько замедленных шагов по ступеням вниз, остановился и вполоборота повернулся к женщине.
Она тоже посмотрела на меня через плечо, явно пытаясь вспомнить, где могла меня видеть. И тут до меня дошло, что это та самая дама, которую я встретил в особняке, когда бродил по коридору в поисках бритвы, и разговор которой с Жоржем я подслушал через форточку. Значит, это жена Тарасова. Не только красивая, чертовка, но и умная, точно предугадала, что муж нажрется на презентации.
– Добрый вечер, – сказал я, чувствуя, как мое лицо расплывается в глупой улыбке.
– Добрый, – холодно ответила дама, снова опуская изящную руку в сумочку, но не рискуя повернуться ко мне спиной.
Черт меня дернул ввязаться с ней в разговор!
– А вам не кажется, что судьба нарочно скрещивает наши пути?
– Не кажется, – все так же немногословно ответила дама и без особого любопытства добавила: – Что вы здесь делаете?
– Вас жду, – ляпнул я.
– Напрасно, – тотчас ответила дамочка и звякнула ключами. – У меня нет никакой необходимости встречаться с вами.
«Труба, – подумал я, – она меня продаст». Сейчас спросит у мужа: «Зачем к тебе приходил Цончик?» А Тарасов выпучит глаза и рявкнет: «Какой к чертовой матери Цончик! Это же был Вацура!..»
Ноги сами понесли меня вниз. Я помахал дамочке рукой. Она уже поднесла ключ к замочной скважине, но опять повернулась ко мне и тихо сказала:
– Постойте!
И сама спустилась ко мне, взяла под руку и повела вниз. Сейчас я совсем не был настроен прогуливаться с женщиной, но воротник ее шубки так дразняще щекотал мне шею, дурманящий запах духов так кружил голову, что я мысленно наплевал на все опасности, расслабился и стал получать удовольствие.
Мы вышли из подъезда на улицу. Дамочка потянула меня в сторону и кивнула на скамейку в кустах, почти полностью засыпанную снегом. Я обратил внимание, что она была в тонких туфлях-лодочках и тем не менее зашла в сугробы, остановилась и повернулась ко мне. Она меня заинтриговала. Во мне взыграло любопытство. Дамочка уже собиралась что-то сказать, как совсем некстати в моем нагрудном кармане запиликал телефон. Я сделал вид, что не услышал сигнала. Дамочка, приоткрыв ярко накрашенный рот, настороженно взглянула на мою куртку.
– Кажется, у вас звонит телефон, – сказала она.
– В самом деле, – пробормотал я и полез за трубкой.
Едва я нажал кнопку «TALK», как из микрофона, словно вода из душа, полился поток невнятного крика Тарасова:
– Черт тебя подери, Цончик! Почему не сразу отвечаешь? Ты спал? Он только что у меня был. Я не ожидал от него такой наглости. Немедленно к моему дому! Со скоростью света! Парни уже прочесывают район от станции вверх по Булатниковской. Ты перекрой дорогу от МКАД до моего дома! Взять его живым! Связать, как дурного пса, и ко мне на дачу! Выбить из него правду любыми способами!..
Я покосился на дамочку. Вряд ли она могла услышать словесный поток своего мужа – я достаточно плотно прижимал трубку к уху, да еще повернулся к ней боком.
– Будь осторожен, у него пистолет. Позвоню через полчаса. Из-под земли его достать!
«Говнюк, – подумал я. – Обещал три дня Вацуру не трогать. Хотя наивно было надеяться на то, что он сдержит слово».
– Слушаюсь, шеф! – ответил я и отключил телефон.
Дамочка закурила тонкую сигарету с золоченым ободком. Я вопросительно взглянул на нее, заталкивая трубку в карман.
– Вы работаете у моего мужа? – спросила она.
Я кивнул.
– Значит, вы мой друг? На вас можно положиться?
– Во всей Москве вы не найдете более преданного вам человека, – ответил я, не понимая, почему так решил.
Дамочка внимательно посмотрела на мое лицо через матовую ленту сигаретного дыма.
– Это хорошо, – ответила она. – И потому я надеюсь, что вы… – Она очень трудно подбирала нужные слова. – Дело в том, что Павлу Григорьевичу будет очень неприятно узнать, что я сегодня была у Жоржа. Они хоть и друзья, но… Павел очень ревнив…
«Да ты же сама заглатываешь мой крючок!» – подумал я и театрально прижал руку к груди:
– Кажется, вас зовут Вика?.. Я хочу вам сказать, Вика, что не в моих правилах рассказывать шефу о том, о чем меня не спрашивают. Теперь же я буду хранить вашу тайну, как свою собственную.
– Это, собственно, не тайна, – Вика взмахнула тонкой рукой, обтянутой черной перчаткой. – Просто не хочется огорчать близкого мне человека.
– Я все понимаю.
– Вы мне нравитесь, – сказала Вика, взяла мою ладонь и вдруг, к моему удивлению, поднесла ее к своим губам и поцеловала мой указательный палец. – Мой муж, оказывается, скрывал от меня такого красивого и сильного мужчину… Вы замерзли?
Она меня шокировала, и я не знал, что ответить. В итоге пожал плечами и кивнул.
– Я вас согрею…
Она прижала мою ладонь к своей груди, и я почувствовал сквозь шубу ее тело.
– Я жалею только о том, – с трудом вымолвил я, – что у меня сейчас нет времени.
– А послезавтра будет? – недвусмысленно спросила Вика.
– Наверное… Скорее всего будет… Да, конечно же, будет! – поправился я.
– Тогда я позвоню вам на мобильный. Ближе к вечеру. Договорились?
– Договорились. Только я не знаю, какой у меня номер. Ваш муж…
– Я позвоню, – перебила меня Вика. – Все, расстаемся. Целуйте!
Она приподняла подбородок. Я поцеловал ее холодные губы, с трудом сдерживая свои отрицательные эмоции – уж очень дамочка вела себя лихо. Вика, ступая по своим следам, быстро пошла к подъезду и скрылась за дверью. «Вот же хитрая баба!» – подумал я, все еще ощущая во рту вкус губной помады. Кажется, она намерена сделать меня своим любовником, чтобы отбить у меня желание рассказывать Тарасову о ее связях с Жоржем.
Удовлетворенный этим выводом, я пошел через кусты на дорогу, но не успел выбраться из сугроба, как меня ослепил свет автомобильных фар. Машина на скорости вырулила из переулка и понеслась прямо на меня. Я почувствовал пустоту внизу живота, как бывает, когда поднимаешься на большую высоту. Войти в роль Цончика оказалось гораздо проще, чем выйти из нее. Увлеченный мыслями о Вике, я словно забыл о том, что не я ищу Вацуру, а меня ищут, чтобы «связать, как бешеного пса».
Не дожидаясь, когда машина вылетит на тротуар и прижмет меня к кустам, я круто развернулся и кинулся к детской площадке, окруженной, как забором, занесенными снегом машинами. Я удирал слишком явно, и у тех, кто сидел в машине, уже не могло быть сомнений. Подскочив на сугробе, машина взревела мотором, плеснула светом фар по стене дома, перевалилась на тротуар и, набирая скорость, помчалась мне наперерез.
Я пригнулся, прячась за автомобилями, но в таком положении уже не мог бежать быстро, и шустрая «Дэу-Нексия», проскочив вдоль подъездов, остановилась как раз напротив меня. Она еще скользила на заблокированных колесах по наледи, а из дверей уже вываливались рослые парни и тяжелой трусцой бежали в мою сторону.
Пистолет в такой ситуации вряд ли бы помог, а быть может, спровоцировал бы ответную стрельбу, и я понял, что пришло время для спринтерского бега. Подтянув полы куртки повыше, я рванул через двор с такой скоростью, словно финишировал на лыжной дистанции. Хрупкий наст не успевал ломаться под моими ногами, смерзшиеся комки снега отлетали в стороны, ветки хлестали меня по рукам и лицу, в ушах свистел ветер. Мне казалось, что с такого старта я оставлю своих преследователей далеко позади, но когда я забежал за соседний дом и обернулся на ходу, то увидел недалеко от себя рослую тень и услышал тяжелое частое дыхание. Я полез за пистолетом, но не успел коснуться пальцами рукоятки, как услышал сзади себя выстрел.
