Александр Маркьянов - Ген человечности - 3
Реквизировали все машины, какие были и до каких дотянулись. Стоянку с гражданскими машинами не трогали, не до того пока.
Проблемой стали самолеты. И вертолеты. Как ни крути — досталось их нам немало, стрелять по ним, особенно сейчас, когда с ремонтом будут проблемы и каждая машина на вес золота. Самолеты и вертолеты вообще мешали крайне и расположить их так, чтобы не было никаких проблем вообще было невозможно. Если подогнать ближе, расставить на самые ближние стоянки — тогда мы не сможем стрелять из окон зданий, техника перекроет нам сектора обстрела.
Нашли три трактора-тягача, один типа В1200 и два полегче типа В600. Не долго думая, завели В-шестисотый, второй почему то не завелся, разберемся с ним потом — и начали растаскивать технику по полю…
Растащили… Поставили максимально далеко от здания штаба, от ангаров, растащили по сторонам, расставили на взлетно-посадочной полосе, чтобы у нас был сектор свободного огня по фронту. Тогда то и обратили внимание на птиц. Большое количество птиц было в лесу, окружающем базу, они вились над лесом, громко орали. Я уже догадался, что там ждет нас, в лесу, птицы не будут находиться над одним и тем же местом если там не будет пищи. Но в лес ходить запретил категорически и ганнери-сержант подтвердил мой приказ.
Все оставшееся время оборудовали для себя «позиции на ночь». Решили держать только два здания — штаб и оружейный склад, причем без внешних постов. Для ганнери-сержанта Пибоди, отдавшего морской пехоте не один десяток лет это звучало как кощунство — но я объяснил что такое одержимые и что может случиться ночью. Груды тел были веским подтверждением моих слов…
Провинившихся среди нас не было, поэтому в наряд по сжиганию тел одержимых пришлось выбирать по жребию. Прямо у складов сжигать было нельзя, огонь мог перекинуться на склады и на технику. Нашли тросы, сделали что-то типа удавок, прикрепили к джипам. Порядок такой — один страхует, второй цепляет петли на одержимых, на руки, ноги или шею, третий за рулем, оттаскивает подальше. Потом из аэродромного топливозаправщика все это добро поливается бензином и сжигается. Солдаты на нарядах меняются, ибо долго это все выдержать невозможно. Всех кроме меня и Мика, уже к зрелищу одержимых, что мертвых что живых привыкших, вывернуло наизнанку и не по разу. По крайней мере — привыкнут, теперь мир таков и делать это придется не раз и не два. Нечего заразу плодить и одержимых кормежкой приманивать.
Как раз в то время, когда дышать от черного, омерзительно воняющего дыма стало совсем нечем, снова появились вертушки. На сей раз среди прибывших был и бригадный генерал Котлер, Трайпл-Кей собственной персоной. И подполковник Холак тоже был среди прибывших.
— Здесь воняет… духом военного преступления… — глубокомысленно заявил он, зажав платком нос, когда увидел, что именно мы жжем.
— Сэр, если увидите поблизости военного полицейского — пристрелите его — в тон генералу сказал я.
— Черт, ты прав… сейчас не до военной полиции. Что здесь.
— Куча оружия. Я так подозреваю — патроны с сюрпризами. Но те же М107 — их можно использовать с патронами от старого доброго Браунинга. Есть куча самолетов и вертолетов, даже русские. Но самого главного нет.
— Спуки? — спросил Холак.
— Они самые. Ушли — все. Один оставили — на переборке двигателей, почему-то не заминировали и не взорвали. Один АС-27.
— АС-27?
— То же самое только с двумя моторами, сэр.
Подполковник Холак с душой выругался.
— Тот кто это сделал может выставлять свою кандидатуру на президентских выборах — и я не рискну проголосовать против.
— Сколько их могло быть? — спросил генерал у Холака.
— От шести до восьми, сэр…
— Два у нас, это…
— АС-27 можно не считать, это экспериментальный экземпляр. Но дело и впрямь плохо. Рано или поздно реактивные истребители исчерпают ресурс. После этого АС-130 станет королем неба. Движок вышел из строя — снял с любого сто тридцатого и поменял. Даже Стингером его не собьешь, а ведь у Стингера тоже есть срок годности. Все боеприпасы — стандартные, пехотные или морские. Нормальных полевых зенитных установок у нас нет, прикрыться нечем.
— Не будем о плохом — подвел черту под невеселым генерал — вы, сэр?
Озказьян отдал честь, вышло это у него не очень. У меня бы тоже бы не вышло если б я месяц жил как зверь в окружении одержимых.
— Рафаэль Озказьян, сэр, майор ВВС. Группа поиска и спасения, эскадрон пятьдесят пять.
Генерал вопросительно посмотрел на меня.
— Сэр, здесь выжили четверо, все во враждебном окружении. Мы их проверили как смогли, они чисты. Потом доложим подробнее.
— Добро пожаловать на борт, господа. Мне нужны люди.
— Спасибо, сэр… — сказал Озказьян, но генерал его уже не слушал.
— Что у нас тут еще?
— Следов штурма нет, значит, их захватили врасплох. Полно одержимых, едва перебили. Нужно перебазироваться сюда, сэр, на авианосце находиться смысла нет. Нужно обустраивать передовую базу. Нужно найти экскаватор и сделать ров или что-то в этом роде чтобы обезопасить территорию. И мне не нравятся вон те птицы, сэр…
Генерал посмотрел туда, куда я показывал, покачал головой…
— Ганнери-сержант…
— Я, сэр! — Пибоди конечно же был рядом с начальством.
— Выделите нам четверых человек… Посмотрим что там…
Трескучая очередь прогремела так неожиданно, что я дернулся…
— Кто стрелял? Черт, кто стрелял?!
— Сэр, в кустах что-то было! На одиннадцать — крикнул морпех с замыкающей строй машины…
— Колонна, стоп! — скомандовал я.
Несмотря на то что в колонне был офицер много старший по званию — командовал я и вопросов это ни у кого не вызывало. Просто потому что я единственный, не считая Мика, знал что такое одержимые.
— Из машин! Построиться в колонну! Все команды подаю рукой! Наблюдать по сторонам! На любое движение — огонь!
Построились, генерал в центре колонны, с М4 как и все. На всех — один пулемет, у Подулски. Надеюсь, хватит. Черт, как только заходишь в лес, так начинаешь понимать, что прочесывать его — не слишком хорошая идея…
— Сэр…
— Огонь на поражение! — крикнул я, уже понимая, до мозга костей понимая — вляпались…
Лес вокруг будто ожил, треск со всех сторон, шум, подлесок густой и этих проклятых тварей не видно до тех пор, пока она не вывалится в двух шагах от тебя. А еще этот проклятый Мк.18 одолженный мною, чтобы его так и разэдак, со всеми его задержками. Когда в Дельте появились первые НК416 был праздник, многие и вовсе ходили с Калашниковыми. Сейчас, когда есть приличный шанс что тебя тупо сожрут, оказаться в лесу с таким вот ненадежным оружием — последнее дело.
Первой, на меня из зарослей с шумом вывалилась баба… черная, то ли голая, то ли купальник такой… разглядывать некогда было. Три пули — в шею, в голову и мимо, в самый последний момент остановили тварь, падала она прямо на меня, уклоняясь чуть не упал и я.
— К машинам!
Еще один одержимый выскочил не прямо напротив меня — метрах в пяти дальше по дороге, повернулся, теряя время. Первая пуля пришлась ему в бок, он зашипел, приготовился к броску. Вторая прошла мимо, третья и четвертая свалила его — догадался взять ниже, кажется, перебил кости таза. Но он все равно, шипя и подтягиваясь руками, полз вперед. Он видел перед собой цель. И он хотел жрать…
— Слева…
— Левее три!
— Черт!
— Держись!!!
Забухтела «свинья» — старый М60, установленный на одном из джипов, единственное средство огневой поддержки, которое у нас было. Я повалился на землю, продолжая стрелять — пулемет мог запросто врезать и по нам.
Свалил еще двоих, мужчину и ребенка. Верней тех, кто когда то был мужчиной и ребенком. Опаснее всего был ребенок — он выскочил из кустов прямо напротив меня и я высадил в него все что оставалось в магазине. На какой-то момент показалось, что он все-таки добежит…
Пулемет продолжал стрелять, пахло гарью, летели ветки — словно обезумевшие люди поливали огнем кусты, в любую секунду ожидая нападения…
— Стоп! Прекратить огонь! Стоп! Не стрелять!
Генерал первым пришел в себя, он уже стоял у машины, держа наготове винтовку.
— Осмотреться по секторам, доложить!
Я начал подниматься, стараясь ни на секунду не остаться безоружным.
— По фронту чисто!
— Слева чисто!
— Сэр!
Я повернулся, в сердце аж захолодело.
Господи…
Один из морпехов — тот самый Подулски, пулеметчик, стоял позади всех нас, и пулемет его был направлен точно на нас. Бурое пятно на камуфляжной куртке расцветки «пустыня», небольшое но…
— Спокойно! Спокойно!!!
— Сэр, я ее не заметил. Я ее не заметил!
Вот именно это и должно было случиться рано или поздно. Кого то из нас рано или поздно должен был покусать одержимый. Скажу больше — я удивляюсь, как это не случилось с нами раньше. Столько всякого дерьма было по дороге… спасало только то, что значительное количество времени мы ехали на бронированной машине. Но все равно — взять хотя бы ту бабу на дороге от моего летнего домика — ведь чудом не покусала. Или потом в здании банка, где мы нашли бронемашину.
