Михаил Серегин - Мастер кулачного боя
– Спасибо, – стараясь говорить ровно, поблагодарила она, – так на чем мы остановились? – Лидия Ивановна неловко улыбнулась.
– Вы не в курсе, кому предложена или обещана должность Монахова? Ведь менеджер вовсе не обязан быть акционером…
– Алексей Петрович предложил мне возглавить заведение, – со вздохом сказала она, – именно за этим он меня сегодня и вызывал. Я их устраиваю…
– А вы хотите этого повышения?
– Не знаю, – сдавленно произнесла Лидия Ивановна, – одно время я думала вообще уйти. Муж у меня неплохо зарабатывает, а дочка требует внимания…
– Понимаю, – Китаец выпустил дым к потолку, – значит, вы еще не решили.
– Пока нет. Мне дали день на обдумывание, – Ильина снова вздохнула. – Думаю согласиться. Поработаю, а там… – Она приподняла свои красиво изломанные брови.
– Муж вас не ревнует к работе? – понимающе улыбнулся Китаец.
– Он ревнует меня к другим мужчинам, – с кокетливым видом проговорила Ильина, – а таковых много на моей работе, поэтому Максим хочет, чтобы я сидела дома.
– Он у вас предприниматель?
– Угадали, – почему-то с досадой сказала Ильина и бросила на Танина теплый взгляд.
– Значит, вы пока идете против воли мужа…
Лидия Ивановна улыбнулась и кивнула.
– Вы считаете, что женщина во всем должна следовать воле мужа? – с шутливым вызовом спросила она.
– Конфуций учил, что так оно и должно быть. За мужем – руководство, за женой – послушание. Но я не могу судить об этом, потому что холост, – лукаво улыбнулся он.
– В вас есть что-то… – Она прищурила глаза. -…китайское. У меня мать – китаянка.
– То-то я смотрю, лицо у вас такое интересное, неординарное… – Лидия Ивановна смущенно улыбнулась. – Восточная мудрость всегда односторонне сурово высказывалась насчет женщин… – с милой застенчивой улыбкой добавила она.
– Я наполовину западный человек, к тому же мы живем не во времена Конфуция. Хотя Китай до сих пор следует старым традициям и обычаям. – Танин глубоко затянулся и стряхнул пепел. – А я считал вас этакой женщиной-вамп, – улыбнулся он.
– Скажете тоже! – рассмеялась Ильина. – У меня все, как у обычной женщины: семья, работа, привычки. В родне и татары, и евреи, и даже эстонцы.
– Да, все перемешалось. Но результирующая этой причудливой смеси великолепна. – Он бросил на Лидию восхищенный взгляд.
Она поежилась, но ответила ему улыбкой.
– Спасибо за комплимент.
– Мы, кажется, отвлеклись. – Китаец закинул ногу на ногу и уже немного отстраненно посмотрел на собеседницу. – Что-нибудь конкретное Монахов говорил вам об Анатолии Михайловиче?
– Говорил, что тот порядочный негодяй, но я это и без него знала, – саркастично усмехнулась Ильина. – Еще предупреждал, – вырвалось у нее, – что если с ним, Олегом, что случится, чтобы я не дала ресторан в обиду… Смешно, конечно, такой пафос! Как будто я распоряжаюсь рестораном. Меня могут как назначить, так и снять.
– Когда он вам это сказал?
– Он не раз повторял это за последние два месяца. Завел себе телохранителя – только все ни к чему. – Она сокрушенно покачала головой. – Вы не поверите, но Олег переписал на меня десять процентов акций, – вдруг призналась она.
– Вы были любовниками? – прямо спросил Китаец.
– Да, были. Еще когда не было ни ресторана, ни его жены, – глядя в стол, сказала она и, чтобы унять подступившее волнение, попросила закурить.
Ее недокуренная сигарета лежала в пепельнице, уже перестав дымить. Китаец протянул ей пачку, потом зажигалку.
– И что же вам помешало остаться вместе?
– Мой характер, наверное. – Лидия Ивановна растерянно улыбнулась. – Я всего хотела добиться сама. Олег же пытался «повесить» на меня дом, никуда не выпускать и так далее. Та же самая история, что и с моим мужем, – невесело усмехнулась она, – но я не создана для сидения дома, это я знаю точно!
Лидия упрямо сдвинула брови на переносице.
– Мне нетрудно понять и вашего мужа, и Олега Борисовича, – улыбнулся Китаец, – Олег тогда, кажется, не был при деньгах…
– Тем более я не могла себе позволить домашний «санаторий», – улыбнулась Ильина.
– Работу в ресторане вам предложил Олег?
– Да.
– А Елена знает о ваших отношениях и об акциях?
Лидия кивнула и выпустила дым через тонкие, немного широковатые ноздри.
– И как она к этому относится? – искренне заинтересовался Китаец.
– Она знает, что эти акции Олег завещал не мне, а Юле, нашей дочке. – Она опустила голову.
– Выходит, что ребенок…
– Это ребенок Олега, и Лена об этом знала с самого начала.
– Интересный поворот. – Китаец затушил сигарету. – Не ожидал, откровенно говоря. Олег не пытался возобновить с вами отношения?
– Сначала мы оба чувствовали себя неловко, а потом привыкли. Он был выдержанным человеком, – глаза Лидии Ивановны влажно заблестели, – у меня появился Максим, вскоре мы поженились, так что…
Китаец понимающе кивнул.
– И все-таки Елена знала, что ее муж работает бок о бок с матерью его ребенка… Она мирилась с таким положением вещей?
– Она верила Олегу, – тихо, но твердо сказала Ильина.
– Когда вам стала известна версия милиции, у вас не мелькнула мысль, что, возможно, это месть из-за ревности?
– В глубине души я не верила в то, что это Лена убила Олега, но вообще-то в первую долю секунды такая мысль была, да…
– Вам не поступало предложения о продаже принадлежащих вам акций? – Китаец пристально посмотрел на Лидию Ивановну.
– Нет, – слабо улыбнулась она, – ничего такого не было.
– Позвоните мне, если вам предложат. – Китаец достал из кармана визитку и положил на стол. – И вообще, держите меня в курсе.
– Хорошо.
– Да, вот еще что. – Танин сменил позу. – Вы не знаете, как найти этого Анатолия Михайловича?
– Нет, – с сожалением развела руками Ильина.
– Ну, – Китаец поднялся, – спасибо вам, Лидия Ивановна, за беседу и до свидания.
Глава 6
Пройдя коридорчиком, Китаец ступил было на лестницу, но вспомнил, что с утра не ел. Он развернулся и снова вошел в обеденный зал. Опять откуда-то из-под арки появился мэтр. Он проводил Танина за столик и принял заказ. Через пару минут на столе появились маленький графинчик с коньяком, который Китаец предпочитал всем другим напиткам (не считая утреннего какао), миниатюрная хрустальная вазочка с черной икрой и салат, украшенный ярко-зелеными листьями петрушки. «Выглядит неплохо», – удовлетворенно подумал Китаец, наливая коньяк в пузатую рюмку.
Ужин прошел безо всяких эксцессов, и, оставив официанту щедрые чаевые, Танин спустился вниз. Предупредительный швейцар распахнул перед ним двери. Китаец порылся в кармане и, достав оттуда мятую банкноту, сунул в руку швейцара. В «Золотом роге» на эту сумму можно было выпить граммов сорок коньяка, поэтому по сравнению с ужином для Китайца это были не бог весть какие деньги. Но швейцар, мгновенно оценив достоинство купюры, подобострастно прогнулся перед Таниным.
– Будем рады видеть вас еще, – пробасил он, беря «под козырек».
«Еще бы ты был не рад», – беззлобно усмехнулся про себя Танин, выходя на улицу.
Солнце уже село, но было еще довольно светло. На стоянке возле ресторана прибавилось машин: все больше дорогие иномарки. Танин устроился в салоне своего джипа и, опустив окно, закурил. Пока что он не приблизился к разгадке убийства Монахова ни на сантиметр. Замятин, конечно, скользкий тип, трусоватый, да еще попал под пресс бандитов. Всей правды, естественно, он не сказал. Может, действительно стоит проверить его бухгалтерию? Только для этого нужен хороший аудитор. Ладно, это пока подождет. Была ли ему выгодна смерть Монахова? На первый взгляд – нет. Монахов был хорошим руководителем, исправно выплачивал проценты. А вот Анатолий Михайлович, кажется, с ним не договорился. Нужно побольше узнать об этом человеке. Но это завтра. А сегодня… Китаец медленно вырулил со стоянки.
* * *Он взял курс на Волжский район. Сестра Лены, Стася, жила недалеко от набережной.
Сегодня выдался первый по-настоящему летний вечер, хотя температура опустилась градуса на три-четыре. Небо очистилось, и не нужно было быть магом или прорицателем, чтобы понять, что завтра будет жаркая безоблачная погода. К набережной устремлялись кортежи иномарок и толпы разодетых граждан. Обрадовавшись возможности продемонстрировать голые спины и пупки, одетые в шортики, топики и юбки-мини девушки лениво фланировали, бросая по сторонам кокетливые и томные взгляды. Со всех сторон на Китайца веяло чувственностью и эротикой. Но он запретил себе думать о развлечениях.
Что из себя представляет сестра Монаховой? Он не задавался таким вопросом. Ясно, она должна уступать, бездумно решил он, в обаянии своей сестре, иначе Монахов… И потом, какое обаяние? Да, Монахова недурна, очень даже недурна, Китаец воскресил в памяти ее лицо, но облик, в котором она предстала перед ним, оставляет желать лучшего – бледна, запугана, взгляд затравленный, слезы, дрожь…
