Сергей Алтынов - Зона особого внимания
– Так, ребята! – Босс быстро вошел в комнату, незнакомцы за ним. – Есть дело! Все сюда, на диван! Колян, возьми стул, сядь сюда, чтобы я всех видел, не люблю вертеть головой…
Боевики автоматически выполнили знакомую команду. И тут же по знаку босса комната наполнилась пороховым запахом и сухим треском – в руках «гостей» заработали снабженные глушителями автоматы. Все закончилось в течение минуты.
– Во придурки! – радостно воскликнул один из убийц, коротко стриженный альбинос с ярко выраженным украинским выговором. – Их мочут, и они мочутся!
Видимо, это была такая шутка. Никто, однако, не засмеялся. Босс забежал в соседнюю комнату, обшарил ящики стола, рассовал что-то по карманам и уже готовился покинуть квартиру, как вдруг заметил, что один из недавних собратьев, самый молодой конопатый пацан, слегка дернул правым веком.
– От, черт! Хорошо, что заметил! – Предводитель со всей силой пнул парня ногой, тот открыл мутнеющие глаза и застонал.
– Ну, теперь уж все! – предатель наклонил глушитель к веснушчатому лбу и нажал на спуск.
– С пятой «базой» связи нет! – Болт заметно нервничал, нажимая кнопки сотового телефона.
– Неужели обкололись, придурки, мать их, – беспокойство бригадира передалось Штурману.
– А, вот, наконец! – неожиданно соединился с базой Болт. Однако в трубке отозвался незнакомый мужской голос, усталый и глухой.
– Кто это? – спросил удивленный Болт и уточнил: – Это квартира 37?
– Квартира 37, – все тем же усталым голосом ответил неизвестный, и тут же сам задал вопрос: – А кого вам надо?
– Позовите, пожалуйста, Валеру, – осторожно назвал Болт старшего в группе.
– Валеры нет, – после паузы ответил усталый голос. – А кто его спрашивает?
– Сам-то ты кто? – к Болту возвращалась его наглость.
– Я – московский РУОП. А ты, наверное, Болт?
– Я-то Болт, – угасающим голосом проговорил бригадир. До него стало доходить, почему руоповец находится в квартире 37. – Что с Валерой? Ва-аще, в чем дело-то?
– Совсем мертвый твой Валера, – констатировал майор Каменев. – Да и остальные не в лучшем виде. Хочешь, приезжай, сам посмотришь…
Майору опять не повезло: чета пенсионеров, услыхавшая крики, глухой треск выстрелов и шум падающих тел за стенкой, в соседней квартире, которую они уже давно определили как бандитское логово, вызвали милицию; та безошибочно определила ситуацию как столкновение враждующих ОГП, вызвала «Скорую» и сообщила в РУОП; там под рукой у Пахомыча оказался майор Каменев, пришлось срочно выезжать. Услыхав по телефону характерный, слегка гнусавый, со смягченными, растянутыми гласными блатной говорок Болта, Михаил Петрович понял: Пахомыч попал «в цвет», это дело – головная боль майора, вот только опять он опоздал, опять его опередили на пару ходов эти отморозки… Нет, тянуть он больше не будет. «Или Игорь идет к министру немедля, или я выхожу на Маршала», – решил майор и собрался уже уходить, оставив поле боя прибывшей «убойной бригаде», как его подозвал врач.
Один из расстрелянных был еще жив – пуля прошла навылет, не задев сердца, куда целился убийца. Случай редчайший. Парень потерял много крови, был без сознания, но здоровое тело цеплялось за жизнь, и его тут же отправили в реанимацию: все равно помрет, но пока не помер, положено удерживать бандитскую душу в бренном теле всеми доступными убогой муниципальной медицине средствами.
Москва. Городская клиническая больница.
Реанимационное отделение
Пострадавшего боевика охраняли двое сержантов московского ОМОНа. Раненый не приходил в сознание и лежал под капельницей в одиночной палате. Бойцы милиции расположились в коридоре, уже темнело. Коротая время, омоновцы вполголоса болтали с медсестрами. Неожиданно на лестничной клетке раздался грохот, и коридор наполнился крепкими ребятами под руководством мощного лысеющего дяди средних лет. Омоновцы быстро вскинули короткоствольные «кедры».[11] Ребята немного замедлили движение, но не более того – выражение лиц у них было решительное.
– Стоять! Всем к стене! – один из омоновцев, назначенный старшим, решил взять инициативу в свои руки. Оба сержанта угрожающе передернули затворы.
– Погоди, командир, – предводитель крепких ребят миролюбиво вытянул вверх обе руки. – Я Штурман. Слыхал?
– Слыхал… – знакомое самому зеленому и нелюбопытному менту погоняло сыграло свою роль, тем не менее бойцы ОМОНа не торопились опускать оружие. – Чего здесь-то надо?
– У нас тут парень, – проникновенным голосом наставника молодых заговорил назвавшийся Штурманом предводитель. – В общем, мой парень! Хочу его видеть. Оружия на нас нет, можешь посмотреть, наш интерес тоже в том, чтобы он не загнулся – нам он нужнее, чем вам. Я на него посмотрю и решу, как быть, может, составим сводный патруль, – предводитель ухмыльнулся.
– Он без сознания, – сержант не опускал оружия, его товарищ тоже. – Отойдите на пять метров, резких движений не делать. Илья, – обратился он к напарнику, – пойди позвони майору… Здесь действительно Штурман, я его узнал.
Через пару минут звонивший вернулся: начальство не возражает, пусть посмотрят, но только в присутствии охранника и сестры, второй охранник пусть держит все кодло под прицелом.
Осмотрев, не приближаясь, дышащего на ладан боевика и поговорив с дежурным врачом и медсестрами, Штурман снова вернулся к омоновцам.
– Так, ребята! Наш пацан совсем плох… Охраняйте его, как начальство вам приказало…
Сержанты облегченно вздохнули, между тем Штурман продолжил:
– А в палате с ним будут сидеть три моих человека! Тоже будут охранять, ну, и слушать, может, что интересное в бреду расскажет.
– Так ведь… – попытался возразить омоновец, но Штурман остановил его отеческим прикосновением татуированной руки:
– Вы внешняя охрана, мои ребята внутренняя… Так мне спокойней. А с вашим начальством я договорился, если хочешь, перезвони, проверь.
Спустя два часа
Стрелки больничных часов перевалили за полночь. Трое сидящих в реанимационной палате людей Штурмана занимались привычным делом – резались в очко, тихо переговариваясь. Раненому была необходима тишина, и они старались ее не нарушать. Вдруг пациент задергался и слегка застонал. Бандиты, бросив карты, подскочили к койке, оттеснив находившуюся здесь же сестру.
– Та… та… – чуть слышно шевелил губами раненый и неожиданно произнес: – Сука… Меня… прямо в душу… – названное имя всех троих потрясло, они почти столкнулись лбами над пацаном, ловя каждый его вздох. – Сука… – еще раз произнеся известное каждому столичному бандиту погоняло, парень снова провалился в небытие.
– Ну? Слыхали? – спросил старший, квадратный татуированный уголовник Тиша.
– Может, это чистый бред?! – усомнился второй, а третий мотнул головой в знак солидарности.
– Бредит, не бредит – все едем к Штурману! Там и поговорим! – принял решение Тиша. Сестра вышла вслед за ними, она ничего не расслышала, да и не пыталась, не ее это дело.
Бандиты уже заводили мотор, когда Тиша неожиданно открыл дверцу.
– Тьфу, черт! Часы забыл! Сейчас вернусь… – скороговоркой пробормотал он и исчез в дверях больницы.
– Что за часы? – неуверенно спросил молодой боевик у своего еще более юного коллеги.
– А хрен его знает! Сам не понимаю…
– Часы забыл! – поспешно сообщил Тиша борющимся со сном омоновцам у дверей палаты и, войдя, плотно прикрыл за собой дверь.
Часы действительно лежали на тумбочке. Тиша быстро сгреб их в карман и приблизился к раненому. Тот по-прежнему был без сознания. Прижав ладонь к уху несчастного, уголовник коротко и точно ударил его в висок. Затем пощупал пульс, удовлетворенно кивнул и удалился.
– Цепочка у них порвалась, вот я их на тумбочку и положил! – объяснял Тиша, уже сидя в машине, двигающейся к резиденции Штурмана. – Часы, конечно, херовые, не «Ролекс», но память! О кенте одном… Мы с ним во Владимирской чалились…
Выехав на загородное шоссе, Тиша попросил остановится.
– Надо облегчиться! – заявил он молодым. – А то пока доедем, пузырь лопнет! И вы давайте! А то еще неизвестно, что впереди…
– И то дело! – согласились пацаны.
Все трое покинули машину. Отойдя метров на пять от обочины, Тиша незаметно достал «ПСМ» и передернул предохранитель. Как только облегчившиеся пацаны направились к машине, бандит хладнокровно, всего с двух выстрелов, прострелил им головы. Опустошив у бездыханных трупов карманы, Тиша оттащил их в лес, столкнул в небольшой овражек и забросал ветками; найдут не скоро, когда найдут, не опознают, а если опознают, есть время придумать какую-нибудь байку…
– Пацан назвал тебя! – спустя полтора часа говорил Тиша своему собеседнику.
– Ты его успокоил?
– Обижаешь, навечно затих… Моих тоже пришлось, они слышали, а с мозгами у них проблема. Я их по дороге сюда успокоил…
