Евгений Сартинов - Черный риэлтер

Юрий отрицательно покачал головой.

— Жилье у меня есть, так что не надо мне таких щедрот.

— А подруге твоей еще не наскучило в однокомнатной хате ютиться? Она, поди, к такому не привыкла? Все же прокурорская дочка.

— Ну, это уже не ваши проблемы, Софья Романовна. Вы все сказали? Можете быть свободны. До своего времени.

Сонька усмехнулась. В ней что-то изменилось. Словно сквозь женский облик выглянул лик змеи.

— Молодой ты еще, ранний, не видел ничего на этом свете, а он ведь такой жестокий, сейчас только глазом моргни, и жизни нету. Старый будешь, одинокий будешь, один умирать будешь, и некому будет стакан воды подать, утешить тебя перед смертью, приласкать напоследок, по головке погладить…

Некоторое время Астафьев с изумлением слушал этот словесный бред, затем он хотел возмутиться, но неожиданно понял, что словно куда-то соскальзывает в своем сознании. Он уже не видел Сонькиного лица, только платье ее еще различал красным пятном, да брошка эта сияла золотой искрой, прожигающей мозг. По тому, как красное пятно начало увеличиваться, Юрий понял, что гостья его встала с места, но ничего сделать не мог, он только смотрел, как она начала подходить к нему. А та, перегнувшись через стол, начала расстегивать на Юрии рубашку. Потом Сонька поняла, что так много у ней не получится, и начала обходить стол. Именно в этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него стремительно ворвалась Ольга Малиновская.

Картина, представшая перед ее глазами, была более чем странной. Юрка сидел за столом в расстегнутой рубахе, а с торца стола к нему стояла красивая девушка в кричаще красном платье. В другое время бы Ольга просто возмутилась, и ушла, хлопнув дверью. Но три дня назад ей показали из окна ее машины Софью Зубаревскую. Она видела ее тогда пару секунд, но сейчас узнала мгновенно.

— Что вы тут делаете? — резко спросила она.

— Я? Да ничего, — ответила Софья, странно улыбаясь, и пристально рассматривая Ольгу. Но та в этот момент пристально рассматривала Астафьева. Тот по-прежнему сидел за столом, не сделав ни одного движения, какой-то неестественный, словно кол проглотил.

— Тогда уходите, быстро! — велела Малиновская. — А то я сейчас вызову наряд милиции.

Сонька нехотя развернулась, сняла свою шубу, и, состроив глазки начавшему приходить в себя Астафьеву, шагнула к порогу.

— Пока, милый! — бросила она, уже выходя.

— Милый!? — возмутилась Ольга, когда за Софьей закрылась дверь. — Юрка, ты что, уже с подследственными начал трахаться!?

— Трахаться? Да, это она меня чуть не трахнула, — сказал Астафьев, застегивая рубашку непослушными руками. — Парализовала как кролика перед удавом.

У Ольги хватило ума выслушать объяснение Астафьева, и она сильно призадумалась.

— Да, если все так и было, и ты не сочиняешь сказки, то это страшно. Она тебя в любой момент может скрутить в бараний рог. Черт! Сегодня только была в дурдоме, но по официальной линии. Счас не знаю даже, как туда показаться с тобой.

— А что ты хочешь?

— Как что? Нужно же проконсультироваться с ними, что это было с тобой, вдруг она все это повторит? Сожжешь ее дела, или еще, не дай боже, застрелишься.

Юрий хмыкнул, и высказал свою точку зрения.

— Ну, а зачем нам обращаться к начальству? У меня там есть одна хорошая знакомая. Она вполне может проконсультировать по этому поводу. Я схожу как-нибудь к ней.

Ольга сразу заподозрила неладное.

— Так, это уже интересно. Она молодая?

— Кто?

— Ну, не придуривайся — «кто»! Эта твоя знакомая медичка она молодая?

— Да не очень. Моих лет, постарше даже. Она училась в параллельном классе с моей двоюродной сестрой, потом кончила медицинский. Я у ней консультировался насчет того парня, Ударника.

— Это который бил свои жертвы по голове колотушкой? — припомнила Ольга.

— Ну да.

— Я только слышала про это. И сильно она тебя просветила?

— Если б не она, я бы его вообще не взял. У него оказалась типичная шизофрения. На этом я и сыграл.

— Ладно, поедем тогда к ней. Собирайся.

— Сейчас!?

— Да. Сейчас. Кстати, я приехала то совсем не за этим. Тут делов на пять минут, но нужна твоя подпись.

Она открыла папку с делом. В пять минут у них не получилось, рабочий день закончился, пришлось прихватить уже и личное время. А потом они забрали еще несколько дел и на дом. Ольга просматривала их в зале, на журнальном столике. Юрий же полностью освободил кухонный стол и, постелив лист ватмана, начал рисовать на нем что-то своеобразное. Это был план местности, на нем он, рассматривая раскрытое рядом дело, рисовал крестики, номера, числа. Тут же была расстелена официальная карта местности и расписание электричек за летний сезон. Ольга, зайдя через час на кухню за чаем, очень удивилась всему этому пейзажу.

— Это что у тебя тут за живопись? — спросила она.

— Нортюрморт.

— А серьезно?

— Да, Попов вчера калым подкинул. Не знает, чем меня загрузить, лишь бы я Сонькой не занимался. Слыхала про Торского душителя?

— А, что-то в газетах было. Задушил несколько женщин…

— Да, и все в одном месте, примерно в одно и тоже время, вечером. Вот, вчера приехали парни из торской уголовки. Там, видно, с кадрами вообще дело хреновое. Самому опытному оперу лет двадцать семь, не больше. Попов на совещании в области похвалился, что у него есть мент, который уже брал маньяка. Торские тут же попросили помочь систематезировать все дела, генерал дал команду. Два часа мне мозги парили. Вроде и толково все объяснили, но попробуй вот так, на расстоянии все понять. Башка с утра и так не соображала, а тут еще такое сложное дело. У тебя, кстати, от головы таблеток каких-нибудь нет?

— Есть, конечно. Дать?

— Да, что-то голова раскалывается.

Ольга принесла ему цитрамон, налила себе чая и ушла. Она слышала, как Юрий звонил куда-то, что-то долго расспрашивал. Через полчаса он позвонил снова. Потом еще раз, долго беседовал, что-то расспрашивал, прихахатывал над словами собеседника.

Когда поздно ночью предельно уставшая Ольга зашла на кухню, то Астафьев сидел перед своим чертежом, и с каким-то непонимающим видом рассматривал лист бумаги, исписанный его же собственным подчерком.

— Ну, ты ложиться не собираешься? — спросила она.

— Счас лягу. Позвоню только еще раз.

Он набрал номер междугороднего телефона, и, когда в трубке зазвучал искореженный проводами и расстоянием голос, то Юрий начал первым делом извиняться.

— Олег, извини, конечно, что так поздно звоню. Но, завтра можешь подъезжать. Я просчитал возможные варианты, кое-что сходиться. Хорошо, завтра жду.

— Неужели вычислил? — удивилась Ольга.

— Да, — ответил Юрий, и, выхолостив из упаковки таблетку цитрамона, закинул ее в рот. Глянув на упаковку, Ольга ахнула.

— Ты, что, Юрка, выпил шесть таблеток? Ты что, с ума сошел?!

— Да, что с них — никакого толка нет. Как башка болела она, так и болит. Пошли спать.

Ольга, просыпаясь среди ночи, слышала, как Астафьев стонет во сне.

"Надо вести его к врачу", — твердо решила она.

ГЛАВА 14

Софья, войдя в незапертую квартиру, первым делом осмотрелась. Бывший офицер ВДВ Иван Макарович Соков хоть и находился в долгосрочном запое, но вещи свои, вопреки словам Копчика, еще не продавал, и водку пил приличную, дешевенькую, но не осетинского разлива. На стене висело несколько фотографий: вот бравый офицер в берете и тельнике на фоне гор, вот он с друзьями там же. Вот свадьба, и он еще курсант, и жена в белоснежной фате. Вот Соков и его дети, вот жена с детьми. Софья от паспортистки уже знала, что жена развелась с десантником, выписалась из квартиры и уехала куда-то в Сибирь, к детям. Это не вполне устраивало Зубаревскую, все-таки родня у будущей жертвы была, но прощупать одинокого, сильно пьющего майора ВДВ стоило.

Сам он в это время спал на диване в зале. Но, словно почувствовав, что к нему пришли, именно в этот момент хозяин дома зашевелился, и, коротко простонав, сел. По сравнению с фотографиями Соков заметно раздался вширь, лицо стало почти круглым, сзади образовалась проплешина. Но кудрявый чуб и усы скобочкой еще придавали ему некий, чисто мужской шарм.

— Рота подъем! — скомандовал сам себе отставник, и только потом обнаружил, что в его квартире есть кто-то еще.

— Ты кто? — спросил он Соньку.

— Я? Соней меня зовут, соседка я твоя, из четвертого подъезда. Ты, что ли, квартиру продавать хотел?

Десантник изумился.

— Я-я!? Да ты что, с ума сошла? Я знаешь, каким потом и кровью квартиру это добыл? Двадцать пять лет по казенным квартирам да казармам! Двенадцать гарнизонов за это время сменил, от Мурманска до Ашхабада. А ты — продавать! Я тут каждую досочку прибил, каждый сантиметр переделывал. Продавать! Иди ты на хрен!!

Другой бы на месте Соньки от такого «посыла» бы сконфузился, но, только не она.