Михаил Серегин - Нестандартный подход
– С Корзуном? – девушка с интересом посмотрела на него.
– Угу, – кивнул он.
– Он уехал в инспекцию, – с сожалением качнула она головой, – а вы по какому вопросу?
– Я по поводу смерти Ильи Васильевича, – Китаец пристально посмотрел на нее.
– Вы из милиции? – смутилась она.
– Нет, я частный детектив.
Ему показалось, что она облегченно вздохнула.
– Есть Александр Григорьевич, – сообщила девушка, – он – заместитель Корзуна.
– Ладно, – кивнул Китаец, – пусть будет заместитель.
– Александр Григорьевич, – нажала она кнопку переговорного устройства, – к вам… – она вопросительно посмотрела на Китайца. -…Танин Владимир Алексеевич, – назвался он.
– К вам господин Танин, по поводу Ильи Васильевича.
– Не знаю такого, – раздался из динамика грубый голос. – Пусть зайдет через час, а лучше – к вечеру.
– Господин Танин – частный детектив, – попробовала объяснить секретарша.
– Маша, – голос в динамике понизился и принял язвительный оттенок, – ты меня поняла?
– Поняла, Александр Григорьевич.
Она отключила селектор и пожала плечами.
– Приходите, пожалуйста, попозже, – извиняющимся тоном произнесла Маша.
– Грозный у вас зам, Маша, – Китаец с пониманием кивнул головой. – Он всегда такой?
– Частенько. – Маша начала перекладывать на столе какие-то бумаги.
– Тогда я вам не завидую, – сочувственно вздохнул Китаец.
Он прошел вдоль стола и рывком открыл дверь кабинета.
– Подождите, куда же вы? – секретарша ринулась за ним, но он уже был в кабинете.
Александр Григорьевич Амурский, развалившись на кресле, сидел у большого офисного стола, положив ноги в черных штиблетах на край столешницы. Перед ним стояла запотевшая бутылка «Смирновки». В одной руке Амурский держал хрустальную рюмку, наполненную до краев, в другой – прозрачный кружок сервелата. Голос, который Китаец услышал через динамик, совершенно не соответствовал внешности его обладателя.
Амурский был высоким худым человеком тридцати двух лет от роду. Дорогой стального цвета пиджак висел на его костлявых плечах, словно на вешалке. У Александра Григорьевича было вытянутое лицо, казавшееся немного удивленным благодаря широким вздернутым бровям. Длинные русые волосы были зачесаны назад, открывая высокий с залысинами лоб, маленькие, глубоко посаженные глаза застыли, глядя на рюмку. Небольшая бородка, начинавшаяся узкой полоской от нижней губы и расширявшаяся на подбородке, похоже, призвана была скрасить по-лошадиному вытянутую нижнюю часть лица.
– Какого черта? – Он раздраженно поставил рюмку, так что часть содержимого расплескалась. – Я, кажется, ясно сказал. Маша! – крикнул он секретарше.
– Она не виновата. – Китаец прижал ногой дверь и повернул ключ, торчавший в замке.
– Вас никто не спрашивает, – Амурский поднялся из-за стола. – Выйдите немедленно из кабинета, а то я позову охрану.
Входя в здание, Китаец действительно приметил низкорослого крутолобого брюнета в камуфляже, но сомневался, что он может применить действенные меры.
– Александр Григорьевич, – Китаец подошел к столу, неторопливо опустился на стул и, достав сигарету, закурил, – вы знакомы с дочерью Крупенкова? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Я работаю на нее. Думаю, вам не стоит устраивать истерик, вы же не баба. Давайте присядем и спокойно поговорим, я не отниму у вас много времени.
– У меня обед, – огрызнулся Амурский, усаживаясь в кресло, но тон сбавил, – могли бы и подождать.
– Когда вы последний раз видели Илью Васильевича Крупенкова? – не обращая внимания на недовольство Амурского, спросил Китаец.
– Не помню, – Александр Григорьевич достал из ящика стола голубые салфетки и положил несколько штук на разлившуюся водку, – кажется, во вторник.
– Значит, за два дня до убийства. – Китаец поискал глазами пепельницу и, не найдя, стряхнул пепел прямо на ковер возле своих ног.
– Наверное, – Амурский нервно теребил кончик своей бородки.
– Вы с ним часто общались?
– Время от времени, – буркнул Амурский.
– Припомните, пожалуйста, поточнее, – настойчиво произнес Танин.
– Крупенков приходил один или два раза в неделю, – ответил Амурский. – Как правило, это было в понедельник и в среду.
– Почему на этой неделе он пришел во вторник?
– Он нам не докладывал, приходил, когда ему было удобно.
– Вы, кажется, не слишком расстроены его смертью? – Китаец пристально посмотрел в глаза Амурскому, которые тот старательно отводил в сторону.
– Всякое бывает, – пожал плечами Амурский. – Что же теперь по каждому жмурику впадать в траур?
– Крупенков все-таки был вашим партнером… – Китаец немного наклонил голову в сторону.
– Ну да, партнером, – Амурский провел пятерней по волосам ото лба к затылку, – лучше бы сидел под крылышком у своей жены и не лез в дела, в которых ни шиша не смыслит.
– Вы хотите сказать, что он мешал вам?
– Не настолько, чтобы его убивать, – хмыкнул Амурский, – если вы это имеете в виду.
– Может, кому-то он насолил больше, чем вам?
– Вот этого я не знаю, – Александр Григорьевич поднял руки, как бы пытаясь защититься от напора Танина. – Спросите что-нибудь полегче.
– Ладно, – быстро согласился Китаец. – У вас не было в последнее время проблем с вашим бизнесом?
– Что вы имеете в виду? – настороженно спросил Амурский.
– Все. – Китаец поднялся со стула и подошел к окну, чтобы выбросить окурок.
– Проблем нет только у мертвых, – усмехнулся Амурский. – Всякое бывает. Но мы пока выкручиваемся.
Когда Танин направился к столу, в дверь кабинета кто-то резко постучал. Танин сделал несколько шагов к двери и повернул ключ в замке.
– Саша, что за дела? – не замечая Китайца, в комнату словно вкатилась шаровая молния. – Ты снова за свое? Я же тебя просил, не пить на рабочем месте.
Низенький рыжий толстяк, размахивая короткими руками, словно ветряная мельница, подлетел к столу, схватил бутылку «Смирновки» и заметался с ней по кабинету.
– Какого черта я вообще с тобой разговариваю, алкоголик несчастный? – Толстяк метнулся к окну с намерением выбросить «Смирновку» и попытался его открыть свободной рукой, но у него ничего не получилось. – Черт! Черт, черт! – в сердцах выругался он. – Давай наконец решим этот вопрос раз и навсегда, – он бросил короткий взгляд через плечо на Амурского, который, посмеиваясь, по-прежнему сидел за столом.
Толстяк поставил бутылку на подоконник, открыл-таки окно и, размахнувшись, швырнул туда «Смирновку». Бутылка оказалась не закрытой, и часть содержимого вытекла, залив лысину и костюм толстяка.
– А-а, чтоб тебя! Мать твою за ногу! – Подбежав к шкафу, он достал оттуда пачку салфеток и рванул обертку. – Саша, давай на этом поставим точку. Если тебе нравится пить и ты не можешь отложить до вечера, можешь вообще не работать. А пьянства на рабочем месте я не потерплю!
Толстяк принялся промокать голову и пятна на костюме, вовсю работая своими коротенькими ручками. Он немного успокоился, вернее, отвлекся и только теперь обратил внимание на Танина, который с интересом наблюдал за этой буффонадой.
– Дорогой, – толстяк взял Китайца под локоть, – дай нам с приятелем поговорить, а?
Он смешно наморщил лоб и потянул Танина в сторону двери. Китаец легко высвободился и вернулся к столу.
– Хорошо, что вы пришли, – кивнул он в сторону толстяка, – я так понимаю, вы – Виктор Корзун? К вам у меня тоже есть несколько вопросов.
– Кто это? – Корзун медленно пошел на Китайца, успевая одновременно поглядывать на Амурского.
– Он тебе сам объяснит. – Александр Григорьевич достал из ящика стола новую бутылку «Смирновки», сорвал пробку и долил расплескавшуюся рюмку доверху. – Помянем. – Он не спеша, смакуя, выпил и, подцепив – на этот раз вилкой – колбасу, понюхал ее и отправил в рот. – А-а, теплая, – с досадой пробормотал он.
– Саша! – снова вскричал Корзун. – Мы так работать не сможем!
Он хотел было приватизировать и эту бутылку, но Амурский оказался проворнее.
– Поговори лучше с человеком, он тебя ждет, – схватив «Смирновку», Амурский кивнул на Танина.
Корзун повернулся к Танину и застыл с немым вопросом на круглом лице. Танин представился и объяснил ему цель своего визита.
– Вот как? – Корзун задумчиво выпятил толстые влажные губы. – Тогда пойдемте ко мне.
Он решительно пересек кабинет и вышел в приемную. Танин двинулся за ним. Промаршировав мимо стола секретарши, Корзун отпер своим ключом противоположную дверь и, оставив ее открытой, исчез в глубине комнаты. Китаец вошел следом.
В отличие от кабинета зама, здесь были два мягких кожаных кресла и диван, стоявшие буквой «Г» в дальнем углу: кресла были придвинуты к одной стене, а диван – к поперечной. Между ними стоял небольшой столик с коробкой сигар, пепельницей и большой бронзовой зажигалкой в виде лежащего оленя.
