Владимир Гриньков - Заказ на олигарха
Виктория отвела Китайгородцева в комнату к малышу.
– Будьте с ним, – сказала она. – Вы отвечаете за него головой.
Китайгородцев не нашелся, что сказать ей. Не знал, как объяснить, что не она распоряжается, кому на каком месте быть. Да и не объяснишь ей сейчас. Не в себе она.
* * *Едва ли не единственным обитателем проскуровского поместья, сердце которого не наполнилось тревогой при известии о покушении, оказался Петя Проскуров.
Первым делом он помчался в гараж, чтобы лично осмотреть пострадавший при нападении «Мерседес», но машины там не обнаружил, поскольку с места происшествия ее увезли на милицейскую стоянку, и тогда Петя отправился к Китайгородцеву за подробностями случившегося.
Мальчишка выглядел радостно возбужденным. Словно у него впереди был день рождения, и он уже сейчас жил в предвкушении давно ожидаемых подарков.
– Ты там был? – выпалил он с порога.
– Где? – уточнил Китайгородцев, хотя превосходно понял, о чем идет речь.
– Где стреляли!
У Пети горели глаза. Прямо лучились.
– Нет, – покачал головой Китайгородцев.
– А твои друзья?
– Да.
– Ух! – восхитился Петр Сергеич. – Ну и как?
– Там погиб мой товарищ, – сухо сказал Китайгородцев.
– Вау! – сказал Петя.
И Китайгородцеву показалось, что сейчас Петя еще добавит, что это клево. Но этого, к счастью, не произошло.
– Ты зачем пришел? – с прежней сухостью осведомился Китайгородцев.
– Чтобы ты рассказал.
– Меня там не было!
Петя наконец обнаружил, в каком состоянии пребывает его собеседник.
– Ты обиделся? – спросил мальчишка.
Он недоумевал и был совершенно искренен – Китайгородцев это видел.
– Ты можешь понять, что моего товарища убили? – произнес Китайгородцев. – Вот ты представь, что у тебя не стало друга. Был и погиб. Представил?
– Нет.
– Почему?
– А у меня нет друга.
– Совсем? – не поверил Китайгородцев.
– Ага.
И это было правдой, никаких сомнений. Китайгородцев молчал. А что тут говорить? Посочувствовать мальчишке? Они друг друга не поймут.
– Кругом одни уроды, – уверенно сказал Петя. – Все – враги. У тебя их тоже, наверное, полным-полно.
– Я не считал, – отозвался Китайгородцев.
– А зря. Уродов надо знать, – наставительно произнес мальчуган. – Особенно – самых главных. Есть хороший способ. Составляешь список. Всех уродов, какие тебя достали. Потом каждому приписываешь баллы. Чем больше тебя урод достал, тем больше ему баллов. Тех, кто баллов набрал мало, потом вычеркиваешь.
– Почему? – спросил Китайгородцев, чтобы поддержать разговор.
На самом деле он все знал.
– Потому! – веско сказал Петя. – Чтобы на мелких уродов время не тратить. И у тебя на примете остаются только главные. Те, кто набрали сто баллов.
– А зачем?
– Что – «зачем»? – не понял Петя.
– Зачем нужен этот список самых главных уродов?
Вопрос Китайгородцева явно поставил Петра Сергеича в тупик. Для него, похоже, этот список был самоцелью. И что с ним делать дальше, он пока не знал.
– Ну как «зачем»? – сказал он неуверенно. – Он очень нужен.
И снова Китайгородцев спросил:
– Зачем?
– Чтобы ненавидеть! – сформулировал наконец задачу-максимум мальчишка.
* * *Pedro:
Составил список. Врагов знаю. А легче не стало. Все равно ненавижу этих уродов. А дальше что?
Swiss’да:
Если уродов больше, чем один, значит, ты еще не пришел к финишу. Смысл в чем? Смысл в том, чтобы определить главное зло. Того, кого ты ненавидишь сильнее всех. Сколько у тебя сейчас уродов в списке?
Pedro:
Шестнадцать.
Swiss’да:
?!
Pedro:
Думаешь, это много?
Swiss’да:
Настоящие уроды наперечет. Их так много не бывает.
* * *Китайгородцев воспользовался тем, что в Петиной комнате наводила порядок новая домработница Люда Потапова, и устроил маленький обыск.
– Мне хозяева поручили присматривать за мальчишкой, – будничным тоном сообщил он женщине. – Негласно, разумеется. Сложный возраст у него. Коленца выкидывает такие, что отец боится за сына.
Ничего особенного, мол, такие здесь порядки. Люда, будучи человеком новым и неискушенным, приняла это как должное. Поверила и не удивилась даже, кажется.
Вещей в комнате у Пети было не так уж много, не успел ими обрасти, и обыск надолго не затянулся.
В книге с бандитскими физиономиями на обложке обнаружился сложенный вчетверо листок, заполненный неровным мальчишеским почерком. Список. Фамилии, имена, а кое-где просто клички. В два столбика. И еще на обороте. На одной стороне не поместились. Всего – шестьдесят два человека. Каждому присвоены баллы. Компания тех, кто набрал максимальные сто баллов, оказалась, на удивление, многочисленной – больше десятка человек. Китайгородцев их пересчитал. Шестнадцать. Это и был список уродов, составленный малолетним мизантропом Петей Проскуровым. Большинство этих людей были Китайгородцеву не знакомы, но кое-кого он смог идентифицировать.
Отец. Это Проскуров-старший.
Мать. Шла вторым номером в списке, и ее Петя тоже наградил ста баллами ненависти.
Эта. «Этой» Петя обычно называл Викторию.
Плоха. Наверняка это Петин брат, которого Петя не раз дразнил Леха-плоха.
Хахаль. Это про друга матери, не иначе. Петя его не видел ни разу в жизни, но ненавидит всеми силами своей неразборчивой души.
Ну и другие всякие фамилии, имена и клички.
Китайгородцев мысленно посочувствовал Петру. Когда тебя окружает такое множество уродов, попробуй среди них определить самого тобой ненавидимого.
* * *Баранов возвращался с Рублевки в Москву и предложил подбросить Китайгородцева до города. Был поздний вечер. Узкая извилистая Рублевка выглядела пустынной. Фонари. Светящиеся дорожные знаки. Спрятавшиеся за деревьями особняки.
– Милиция от тебя отстала? – спросил Китайгородцев.
– Да, – ответил Баранов. – Спасибо Хамзе.
– Ствол тебе вернули?
– Нет. Но Хамза выдал другой.
– Значит, все обойдется.
Баранов жил в Кунцеве. А Китайгородцеву предстояло ехать дальше.
– Поехали ко мне, – вдруг сказал Баранов. – Комнату я тебе выделю. А завтра вместе поедем на службу. Ночь уже. Не выспишься.
Китайгородцев не стал возражать.
– Только я не один, – признался Баранов, когда они подъехали к его дому.
– Догадываюсь, – сказал Китайгородцев.
В проскуровском поместье Баранов и Люда Потапова вполне правдоподобно изображали отсутствие интереса друг к другу. Но от Китайгородцева у Баранова секретов не было, он давно взял его в сообщники.
Люда действительно была здесь. При появлении Китайгородцева зарделась и сказала едва слышно:
– Здравствуйте!
Хотя за истекший день они в проскуровском доме сталкивались несчетное количество раз.
Она накрыла стол так споро, будто прожила с Барановым долгую-долгую жизнь, что выработало автоматизм во всем: в движениях, в мыслях, в поступках. И когда они сели рядышком с Барановым, это ощущение только усилилось. Счастливая семейная пара, не иначе.
– Я разговаривал с Хамзой, – сказал Китайгородцев… – Из-за того, что стряслось, он хочет эвакуировать Викторию.
Баранов сделал упреждающий жест: не надо, мол, о делах.
Но то, что собирался сказать Китайгородцев, касалось напрямую этой пары.
– И в сопровождение он хочет дать тебя, – поведал Китайгородцев.
Тут до Баранова наконец дошло.
– А куда он ее эвакуирует? – насторожился он. – В Муром?
– За границу. Хамза говорит, что эти придурки, которые на малыша устроили охоту, всего лишь мелкая шушера. Недоумки. Не того полета птицы, чтобы смогли Викторию вычислить за границей. И там она будет в безопасности.
– Но это же невозможно! – пробормотал Баранов.
Все так чудесно у них складывалось. Он Люду сюда привез. Они вместе. И вдруг его отправляют за границу. Без Люды, естественно.
– Нет, это невозможно! – покачал Баранов головой. – Я откажусь!
Китайгородцев неопределенно пожал плечами.
– Я так и скажу, что не могу, – уже тверже сказал Баранов. – По семейным обстоятельствам. Не буду раскрывать подробностей. А просто скажу: по семейным обстоятельствам.
Ему такой ход, по-видимому, казался беспроигрышным. Но Китайгородцев понимал, что этот номер не пройдет. Он хотел сказать об этом Баранову, но Люда его опередила.
– Нет, надо не так, – сказала она, смущаясь в присутствии Китайгородцева. – Тебе надо паспорт потерять, Антон. Заграничный. Когда вам визы будут открывать. В общем, в последний момент. И тогда вместо тебя кого-то другого отправят. У кого документы будут в порядке. Потому что твой паспорт восстанавливать – это время. А никто ждать не будет. И ты останешься здесь.
* * *Уже ночью, улучив момент, когда Баранов вышел из кухни, Люда спросила у Китайгородцева, понизив голос почти до шепота:
– А это правда, что Антон убил бандита?
Китайгородцев замешкался с ответом, не зная, что именно Баранов говорил Люде, и понимая, что своим ответом может навредить Баранову.
