Виктор Степанычев - Джунгли
– Дон, я Росси, – проговорил Веклемишев в гарнитуру. – Маневр выполнил, направление сто восемьдесят шесть, высота двадцать две тысячи, автопилот включен.
– Понял тебя, Росси, – донесся до него голос Дона. – Все выполнил верно. Следующее перестроение через тридцать минут. Я с вами свяжусь.
Веклемишев откинулся на спинку кресла. Неожиданно он ощутил сильную усталость. Чувство было такое, словно бегом занес на пятый этаж мешок с цементом. Плечевые и локтевые суставы едва не ломило от непомерной тяжести. Вадим понимал, что это ему только кажется, однако ощущения были не из приятных. Сказывалось нервное напряжение.
Веклемишев посмотрел на Эда, сидевшего в кресле второго пилота. На этот раз угонщик чувствовал себя лучше. Видимо, он уже уверовал в летную профпригодность Вадима.
– Отлично, амиго! – похвалил его Эд. – В тебе чувствуется прирожденный летчик. Не знаю, как у тебя с языками и хороший ли ты коммерсант, но пилот вышел бы превосходный.
Вадим промолчал, сдерживаясь, чтобы не высказаться, кто мог бы получиться из Эда и кем он стал. Да и благодушие пожилого угонщика улетучилось, когда справа и слева к «Боингу» вновь пристроились истребители.
– Не вступай с ними в переговоры, – скомандовал Эд. – Нам осталось лететь не больше сорока минут. Сбивать они нас не станут. Даже если на земле предполагают, что самолет захватили террористы, крайних мер принимать не будут. По нашему маршруту нет ничего серьезного – сплошная сельва да мелкие городки.
У Вадима прямо-таки чесался язык спросить, а к кому себя причисляют угонщики, к террористам или какой иной категории. Однако он предпочел промолчать. Не хотелось давать лишний повод для расправы с ним. У Веклемишева и так были опасения, что он слишком много узнал об угонщиках, чтобы остаться в живых. От него не скрывали имена, хотя, может, это были лишь псевдонимы, только он один знал, что разговоры с сообщниками на земле ведутся по мобильному телефону. И подобные звонки очень легко вычислить, зная примерное время связи. А все это – ниточки, потянув за которые можно размотать клубочек захвата «Боинга». Ну а на гуманизм преступников и благодарность за спасение жизней Вадим рассчитывал меньше всего. Три хладных трупа из четырех на борту свидетельствовали, что комплексов в этом плане у угонщиков не имеется. Как-то не было заметно по их лицам и того, что они мучаются от угрызения совести.
Исходя из данного расклада, Веклемишев предположил, что ему после посадки, если таковая будет удачной – три раза тьфу через левое плечо, надо будет очень сильно задуматься о собственном спасении. Не души, но тела. Он даже на глаз примерился к форточке, той, что слева от него. Это на случай, если придется срочно смываться с борта. Маловатой показалась форточка, хотя, если поднатужиться, можно и протиснуться…
Ухваченное краем глаза какое-то движение слева отвлекло его от дурных мыслей. Если точнее, направило в иное русло. Опять яростно семафорил пилот истребителя, изображая руками какие-то фигуры. Последнее маневрирование, видимо, подсказало и ему и, соответственно, наземным службам, что «Боинг» исправен и им можно управлять. Вот и выделывал летчик «F-16»-го пассы, немо призывая следовать за ним.
Выполняя полученные от Эда указания, Вадим лишь посмотрел в сторону истребителя, грустно покачал головой и отвернулся. Его мысли перекинулись на скорую посадку. Эд сказал, что им осталось лететь менее сорока минут. И если кругом сельва и мелкие городки, откуда взяться взлетно-посадочной полосе, способной принять «Боинг». Не надо быть слишком догадливым, чтобы понять, что любой мало-мальски серьезный аэропорт по маршруту следования их самолета взят под усиленную охрану и готов встретить угнанный лайнер во всеоружии. На что рассчитывают Эд с компанией, оставалось только гадать. Еще более запутывала обстановку «вышка». Дон сообщил, что видит их на экране радара. Выходит, он располагает навигационным оборудованием, которое должно вывести «Боинг» на взлетно-посадочную полосу. Но где может находиться эта самая полоса, подконтрольная угонщикам?
Разумного ответа в голову Веклемишева не приходило. Какой-то замкнутый круг получался. Полоса должна быть, потому что должна быть. Припомнилась шутка Самсона, который издевался над Терехиным, панически боявшимся полетов, что в науке называется агорафобией. Он очень даже серьезно утверждал, что не было ни одного случая, чтобы самолет не возвратился на землю. Так что и их «Боинг» обязательно должен вернуться. А куда, знают только бог и угонщики.
От невеселых размышлений Вадима отвлек пилот истребителя. Причем окончательно испортив настроение. А каким оно еще может быть, если перед носом лайнера проходит трассирующая очередь из крупнокалиберного пулемета. Красиво так порхнула, словно стайка стрижей – прыснула и потухла где-то впереди. Надо полагать, наконец-то разобрались сеньоры военные и иже с ними, что им пудрят мозги. И эта стрельба должна означать, что они требуют подчинения.
Вот только для того, чтобы применить крайние меры к гражданскому воздушному судну, необходимы очень веские причины. По заявлению Эда, таковых пока не было. То есть можно принять данную стрельбу не более как за бряцание оружием, а не реальную угрозу. Все так, да только сердечко все равно не на месте. А ну как они сдуру прямой наводкой из пушки шарахнут или ракету «воздух-воздух» с инфракрасной головкой наведения пустят?
– Блефуют, – презрительно произнес Эд и хохотнул: – Ты посмотри, амиго, что выделывают, циркачи.
Действительно, было чем полюбоваться. После предупредительной очереди левый истребитель упал резко вниз и исчез из поля зрения. Однако через несколько секунд он возник прямо перед «Боингом». Распластанный, как на картинке, «вид сверху», «F-16» свечой взмыл вверх, на мгновение закрыв лобовой обзор из кабины лайнера. Когда же он открылся, то впереди, метрах в четырехстах, уже маячил второй истребитель. Он требовательно качал крыльями, призывая следовать за ним.
Это они уже проходили. Веклемишев повернулся и вопросительно глянул на Эда. Похоже, и у него настроение подпортилось.
– Что смотришь, – зло кинул ему угонщик. – Летим прежним курсом.
– Как скажешь, гражданин начальник, – по-русски ответил ему Вадим. – Наше дело шоферское.
– Что ты там болтаешь? – еще больше взъярился Эд.
– Докладываю: понял, что летим прежним курсом, – уже по-испански доложил Веклемишев.
Еще минут десять лайнер шел прежним курсом на автопилоте. И все это время летчики истребителей пытались убедить их подчиниться. Пару раз пускали трассеры, порхали перед носом «Боинга» и даже устроили психическую атаку. Один «F-16», вырвавшись далеко вперед, сделал мертвую петлю с переворотом и вышел лоб в лоб лайнеру. Веклемишев прекрасно понимал, что пилот не собирается их таранить, однако вид несущегося навстречу истребителя заставил задержать дыхание. Уже в последний момент, когда, казалось, столкновение неизбежно, «F-16» резко взмыл вверх, теперь уже изобразив «Игл» «вид снизу». Искрой мелькнуло перед глазами раскаленное сопло истребителя, и тотчас «Боинг», попавший в след реактивной струи, ощутимо тряхнуло. Правда, автопилот мгновенно выровнял лайнер, и тряска исчезла.
– Койот облезлый, – с опозданием возопил в соседнем кресле Эд. – Чтоб у тебя глаза повылазили, паршивый мул.
У Веклемишева также появилось сильное желание высказаться на данную тему, однако он сдержался. Все равно здесь не было никого, кто бы мог оценить сочность русского языка. Краткое, но вполне емкое междометие, которое процедил сквозь зубы Вадим, достаточно охарактеризовало пилота-лихача.
Обсуждение поведения бразильских асов с землей также пришлось оставить на потом, если этому «потом» суждено было случиться. Мобильный телефон ожил. Дон вышел на связь. На разговоры с Эдом он времени не тратил, а сразу начал давать указания Веклемишеву. Похоже, приближалась посадка.
– Росси, отключай автопилот и бери управление на себя. Снижайся до высоты десять тысяч футов. Выдерживай прежний курс сто восемьдесят шесть градусов. Внимательно смотри за авиагоризонтом. Начинай, с богом! Я буду следить за вашими маневрами, и если что пойдет не так, подскажу.
Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в холодную воду, Вадим мысленно проиграл свои действия при снижении и взялся за штурвал. Отключив автопилот, он аккуратно подал от себя колонку штурвала и стал следить за медленно вращающейся стрелкой альтиметра.
– Росси, можно увеличить скорость снижения, – через минуту послышался глуховатый голос Дона в гарнитуре.
– Понял вас, выполняю, – лаконично доложил Вадим и еще двинул вперед штурвал.
Стрелка высотомера закружилась чуть быстрее. Раз за разом закладывало уши, которые приходилось постоянно продувать. Вадим приспособился это делать, уже не зажимая нос, а словно зевая. Восемнадцать тысяч… пятнадцать… одиннадцать тысяч… Руки будто сами собою потянули штурвал на себя, уменьшая скорость снижения «Боинга». Еще на себя… стрелка ползет совсем медленно… десять тысяч! Штурвал в нейтраль, взгляд на птичку авиагоризонта и картушку гирокомпаса. Пока все в порядке.
