Евгений Сухов - Алмазный остров
– Не плачь, – повторил Артур и погладил ее по голове. – Может, свидимся еще…
Маркиз протянул оставшиеся у него деньги, но она не взяла их, отказавшись движением головы. Говорить Ванда не смогла из-за накативших рыданий.
Потом они обнялись и простояли так какое-то время.
– Ну, я пошел, – сорвавшимся вдруг голосом произнес Артур. – До видзення.
Ванда лишь качнула головой. В общем, как говорится в таких случаях, они расстались друзьями.
На вокзале он удачно сел в поезд и по приезде в Люблин сразу направился к Юзе.
Дома ее не оказалось. Ее муж тоже еще не возвратился со службы, поэтому Артур любезно принял приглашение экономки – что встречала его, буде извещена о приезде «графа», – разместиться покуда в гостиной и откушать кофею. Потом его отвели в комнату, выделенную для него.
Скоро пришла пани Юзя. Она была года на два постарше Ванды и немного полнее, хотя полнота имелась именно в тех местах, против которых мужчины вряд ли имели что-либо против.
Представившись, Артур быстро расположил Юзю к себе, и когда вернулся со службы ее муж, они были уже добрыми друзьями. Супруг Юзи, несмотря на свою строгую должность, оказался человеком вполне добродушным и крепко любящим свою «Великую Польшу, отданную на растерзание милитаристическим державам», в число которых он включал и Россию.
Артур не спорил с ним. Напротив, надев личину французского графа-республиканца и интернационалиста, он рьяно поддерживал судью и несколько раз повторил, что Юзеф Пилсудский именно тот человек, который необходим сегодня как воплотитель идеи возрождения Речи Посполитой. Мол, это не только его, графа Ламбера, мнение, но и парламента и правительства Французской Республики в целом.
– Франция всегда поддержит вас, поляков, в борьбе за вашу независимость, – горячо говорил Артур, расхаживая по гостиной. – Для этого я был послан к вам парламентом Франции, чтобы открыто объявить вам об этом, несмотря на близость русского царя. Кроме того, вас поддержат Австро-Венгрия и Германия, которые не хотят усиления России, развивающейся сейчас слишком быстрыми темпами. Нет, сильная Россия не нужна ни полякам, ни французам, ни остальной Европе. Всем нам нужна Россия, занимающаяся своими внутренними проблемами. И мы, свободные страны Европы, устроим ей эти проблемы.
Муж Юзи был в восторге от гостя. Конечно, он, как истинный патриот Польши, поможет другу своей многострадальной родины и сделает все, что в его силах, чтобы его сиятельство выехал за пределы империи без осложнений. Но ему бы очень хотелось, чтобы высокий гость провел хотя бы дня два у него дома, чтобы иметь возможность и удовольствие пообщаться с ним подольше. У него, судьи, есть, на его взгляд, весьма интересные и перспективные планы относительно обустройства независимой Польши. И советы графа об этих планах, как человека и посланца республиканской Франции, конечно, занимающего в своей стране не последнее положение, были бы весьма ценны и полезны.
– Я бы с превеликим удовольствием остался погостить у столь ревностного служителя своей отчизне и патриотически настроенного гражданина возрождающейся Польши, – мягко возражал Артур, положив длань на судейское плечо. – И конечно, с интересом выслушал бы ваш план обустройства обновленной и независимой Польши, а возможно, и посоветовал что-нибудь дополнить или даже исправить. Однако, – «граф» притворно вздохнул, – дела требуют моего немедленного выезда из России и прибытия в Вену, где меня давно ждут мои социал-демократические товарищи. Не приехать к ним в означенные сроки равносильно измене как им, так и нашему с вами общему делу возрождения Великой и Неделимой Польши…
Артур строго посмотрел в глаза судьи и тяжело вздохнул. Потом перевел взгляд на Юзю, взор которой пылал патриотизмом, восхищением и чем-то похожим на вожделение. Вероятно, не будь в данный момент мужа, она в патриотическом экстазе отдалась бы графу в знак безграничной поддержки его планов и ради возрождения Великой и Неделимой…
Назавтра, встав в семь часов утра, Артур с судьей выехали в приграничное село Замостье, расположенное в непосредственной близости от австро-венгерской границы. Час ехали по «железке», потом еще верст пятьдесят с лишком до села. Вся дорога заняла более четырех часов, так что, по сельским меркам, приехали они в Замостье в точности к обеду.
Таможенного чиновника и короткого приятеля судьи они застали дома. Судья переговорил с ним по-польски; таможенник, время от времени почтительно поглядывая на «графа», затем удовлетворенно кивнул, и разговор, по-видимому, был исчерпан. Отобедав вместе и выпив на дорожку вина, судья, таможенник и Артур сели в дрожки и выехали из села.
Граница с Австро-Венгрией начиналась почти сразу за Замостьем. Разграничительной полосой между двумя государствами служила небольшая речка, через которую был перекинут деревянный крепкий мост. В начале моста находился шлагбаум и дом таможни, в которой приятель судьи, очевидно, был главным. Он отдал команду часовому поднять шлагбаум, что тот и проделал. Артур расцеловался с судьей, который неожиданно прослезился и вытирал глаза носовым платком, и с чувством пожал руку таможеннику. Затем ступил на пограничный мост – и через несколько шагов был уже в Австрии. Несмотря на простоту перехода границы, сердце его учащенно билось.
Свобода…
Без паспорта, практически без денег, но – свобода, черт ее побери!
Глава 6
ВЫ ВИДЕЛИ БАРОНЕСС?
Когда пристав второй полицейской части Жалейко и околоточный надзиратель Хамзин, упустив «графа-маркиза», вернулись в гостиницу, дамы, что была с ним, уже простыл и след.
– А где та блудница, что была с маркизом? – хмуро спросил Жалейко Дворжака, на что владелец гостиницы лишь пожал плечами.
– Вы знаете ее? – спросил у Дворжака околоточный Хамзин.
– Нет, – тотчас ответил Дворжак.
– Как же так? У вас в нумере находится женщина, ночует, предается любви с мошенником, выдающим себя за графа, а вы об этом ни сном ни духом?
– Хозяйство у нас большое, уследить за всем невозможно, но я сейчас спрошу у коридорного, – ответил Дворжак и исчез.
– Что будем делать? – спросил Хамзин у пристава.
– Искать этого маркиза, – ответил Жалейко. – Перекроем дороги, поставим своих людей на вокзалах…
– Это еще тот прохвост! Сейчас он уж, поди, к Кракову подъезжает.
– И то правда…
Жалейко задумался.
Собственно, прокурорского предписания об арестовании маркиза у них не было. Был сигнал от владельца гостиницы Дворжака, что у него остановился некий граф Ламбер, практически без дорожных вещей, хотя и уверяющий, что приехал из Парижа. Когда Дворжак попросил у него паспорт, граф поначалу не хотел его показывать, но, вынужденный уступить настоятельной просьбе Дворжака, предъявил.
Паспорт оказался на имя французского подданного маркиза Артура де Сорсо. Когда Дворжак спросил его, почему маркиз записался в книге приезжающих графом Ламбером, маркиз ответил, что полное его имя звучит как Артур Жан-Себастьян граф Ламбер маркиз де Сорсо. Это показалось держателю «Европейской» довольно странным, и он сообщил в полицию. А поскольку некий маркиз де Сорсо, аферист и самозваный посланник Французской Республики, был объявлен специальной депешей из Петербурга в розыск, Жалейко, взяв с собой околоточного Хамзина, решил удостоверить личность приезжего из Парижа и проверить, не тот ли это разыскиваемый маркиз лжепосланник.
Оказалось – тот самый! Но он выпрыгнул в окно и был таков. Да, Хамзин совершенно прав. Задерживаться в Варшаве маркиз не будет и, скорее всего, дунет за границу. Стало быть, надо оповестить телеграммами австрийских, германских, бельгийских и прочих коллег. Пусть ловят маркиза, покудова он не натворил делов у них, ибо, судя по всему, этот тип – рыба не из мелких и неприятностей может принести разных и в большом количестве. Но это уже не его забота, а господина полицеймейстера. А его, пристава Жалейко, обязанность – доложить обо всем его высокородию и предложить телеграфировать о законопреступном маркизе начальникам полиций иностранных приграничных городов. А как поступит господин полицеймейстер – это уж его дело…
Вернулся Дворжак:
– Коридорный божится, что ничего не знает относительно женщины, что была в нумере графа. И вообще ее не видел.
– Ничего удивительного, – произнес с сарказмом пристав.
– Он будет наказан, – заверил его Дворжак.
– Это ваше дело.
Повернувшись, Жалейко пошел к выходу. За ним поспешил Хамзин. Здесь, в гостинице «Европейской», делать им было больше нечего.
* * *– Итак, – Щелкалов посмотрел на старика и женщину, невозмутимо стоящую в углу кабинета и держащую за руку девочку. – Значит, эта женщина представилась вам как «баронесса фон Гольстен»?
– Да, – ответила «бонна».
– И вы поверили?
– Да.
– Почему?
