Владимир Гриньков - Я – телохранитель

– А я?

Как ребенок, обнаруживший вдруг, что он никому не нужен. У взрослых – свои дела, свои заботы, а от него отмахиваются, как от назойливой мухи.

– Рядом с вами будет мой товарищ, – успокоил он ее. – Мой коллега. Очень хороший человек.

Рита была расстроена и не могла этого скрыть. Лично для Китайгородцева все это оказалось полной неожиданностью. Он и предположить не мог, что для девчонки так уж важно, кто рядом с ней находится – тот телохранитель или этот.

…У самого гостевого дома им повстречался Виталий Степанович. Он шел торопливым шагом, полы пальто развевались. Спешил к своему подопечному, судя по всему, Роман сегодня всем придал работы.

– Ты знаешь, кто это? – шепотом спросила девушка, когда Виталий Степанович скрылся за деревьями. – Врач. Он Ромку лечил в Москве. Аня говорит, что Ромка его страшно боится.

– Почему?

– Что-то он там такое с Ромкой делал. И у бедного парня теперь на этого типа – рефлекс, как у собаки Павлова. Боится он его в общем.

В доме стояла тишина, какая бывает только в местах, которые уже давным-давно оставлены людьми.

– Давай попьем чаю! – попросила Рита. – Что-то меня знобит.

– Вы не заболели?

– Нет, это нервное. Я испугалась там, возле собаки. Очень боюсь крови. Ужасно боюсь.

Она явно хотела как можно дольше оставаться рядом с Китайгородцевым. Только чтобы не быть наедине с собой в своей комнате.

Он принес кипятку. Рита сидела в кресле, забравшись в него с ногами. Обхватила себя руками за плечи, словно ей было зябко. Телохранитель накрыл ее пледом.

– Спасибо, – улыбнулась девушка.

– У меня есть коньяк. Я добавлю его в ваш чай, если не возражаете?

– Почему ты постоянно говоришь мне «вы»?

– Я со всеми своими клиентами на «вы».

– А я не хочу, чтобы на «вы»!

– Хорошо, если вам так удобнее.

– Если тебе так удобнее, – поправила она его.

– Ну да, естественно.

– Тебе трудно бывает, наверное?

– Ты о чем?

– Клиенты самые разные попадаются, да?

– Разные, конечно, но проблем это не создает. Просто подстраиваешься под него, вот и все.

– Капризные попадаются?

– Случается.

– И как же ты с ними?

– Как и со всеми. Охраняю.

– Хи-и-итрый! – засмеялась Рита. – У тебя на все готовы дипломатичные ответы…

– Ты пей чай, пока он горячий.

– Я пью.

Сделала глоток, зажмурилась от удовольствия:

– О! Это ты здорово придумал – чтобы с коньяком.

Выпила чай, торопясь и обжигаясь при этом. Откинулась на спинку кресла – волосы разметались, во взгляде появилось умиротворение.

– Еще чаю? – спросил Китайгородцев.

– Да.

Она смотрела на него с задумчивостью во взгляде:

– А ты заботливый.

– По службе стараюсь, – буркнул Анатолий.

– Нет, ты и в жизни надежный, мне кажется. У тебя жена есть?

– Нет.

– Странно.

– Ничего странного. У меня образ жизни – как у моряка. Месяцами не бываю дома.

– Так ты берись охранять только тех, кто постоянно живет в Москве.

– А что толку? – засмеялся Китайгородцев. – Его в Москве охраняешь, потом у него начинаются проблемы, он уезжает куда-нибудь в Лондон, чтобы отсидеться и переждать смутные времена… Ну, и ты с ним, естественно, мигрируешь.

– Все-таки Лондон – это круто.

– Но мы же с тобой не про Лондон сейчас, а про семью?

– Да, я помню. А как ты в телохранители попал?

– Курсы закончил, и меня взяли.

– Другой работы не было, что ли?

– Не понял?

– Почему именно в телохранители подался?

– А почему идут именно в учителя? В пекари? В машинисты? В футболисты? У каждого ведь жизнь как-то складывается. У меня сложилась вот так.

– Нравится?

– Вполне.

– Чем же нравится? Зарплатой?

– Ты когда-нибудь видела людей, которые своей зарплатой были довольны на все сто? – усмехнулся Анатолий. И Рита – тоже. Кажется, страхи понемногу ее оставляли.

– А чем же тогда? Тем, что это круто?

– Разве круто?

– Конечно! – убежденно сказала Рита. – Пистолет за пазухой, приемчики там всякие, чуть что – всем лежать лицом в асфальт… Я бы тоже так хотела, если бы была мальчишкой.

– В жизни все гораздо иначе, как говорит один мой знакомый. Ни стрельбы, ни приемчиков…

– Да-а-а уж! – недоверчиво протянула девушка. – Ты мне не рассказывай, пожалуйста! Видела я!

– Ну, это – редкий случай, – пожал плечами Китайгородцев. – Обычно все намного будничнее.

– А по-моему, очень романтично, – сказала Рита и повела рукой вокруг.

А вокруг плавал сумрак, едва разгоняемый неярким светом притаившегося в углу торшера, да пел свою заунывную песню ветер за окном. Горячий чай на столе, теплый плед, тишина в доме – загадочная и пугающая одновременно… И никого постороннего в комнате.

– Ты когда-нибудь охранял одиноких женщин?

– Да.

– А они пытались тебя соблазнить?

Ого! С коньячком он сегодня переборщил, наверное. Надо было бы ограничиться одним лишь чаем…

– Нет, – ответил Анатолий.

– Неужели?

Выражение лица кроткое, а в глазах – это явственно угадывается – прыгают озорные чертики.

– Действительно ничего не было, – развел руками Китайгородцев.

– Это, наверное, были старые женщины? Очень старые? Мама какого-нибудь олигарха, да? Бедная старушка боялась оставаться по ночам одна, и ты был вынужден играть с нею в карты. Угадала?

– Да. К тому же она была неподвижна, мне приходилось возить ее в коляске, а еще у нее все время барахлил слуховой аппарат.

– Все ты врешь, – засмеялась Рита. Щеки у нее раскраснелись, и вообще она, судя по всему, чувствовала себя великолепно.

– Ay меня был когда-то парень, – совершенно неожиданно призналась она. – С ним было весело. Знаешь, как его звали?

– Как?

– Джек.

– Американец, что ли?

– Нет, наш, русский.

– Имя не настоящее, наверное?

– Конечно. Просто я его знала как Джека. Так он представился, когда мы с ним познакомились. Знаешь, это очень здорово – когда в человеке есть тайна. Когда ты не знаешь, как его в действительности зовут, чем он в этой жизни занимается, кто его предки и как он думает жить дальше… Ты с ним просто общаешься, понимаешь? Он интересен тебе как человек, вот в эту самую секунду, когда он рядом. Это здорово!

– Неужели не хочется узнать человека получше? – удивился телохранитель.

– А зачем? Ты разве не замечал, что в людях всегда только разочаровываешься, и никогда не бывает так, чтоб наоборот? Чем больше ты человека узнаешь, тем больше в нем обнаруживается недостатков.

– Не всегда.

– У меня; – всегда, – сообщила Рита об итоге собственных жизненных наблюдений.

– И что же Джек? – вернул ее в русло раз говора Китайгородцев.

– Ничего, – пожала плечами. – Сначала было весело, потом появился мой отец и все испортил. Джек ему не понравился. И он Джеку – тоже, судя по всему. Обычная история. Люди встречаются, люди прощаются, как поется в одной песне…

– И Джек исчез?

– Да.

Естественно, что не она была инициатором разрыва. Ей слишком одиноко в жизни, чтобы она могла еще разбрасываться друзьями…

Послышались шаги в коридоре, затем раздался стук в дверь. И сразу разрушилось ощущение покоя и уюта.

– Кто? – спросил телохранитель.

– Толик, это я, – прозвучал голос Богданова.

Китайгородцев открыл дверь. Андрей Ильич выглядел расстроенным.

– Ты понимаешь, с собаками этими неувязка получается, – произнес он. – Почему, как оказалось, Ромка начал стрелять? Осерчал на псину за доктора своего!

– Виталия Степановича?

– Ну! Тот вышел прогуляться, – кто ж знал, что он по потемкам будет шастать, – а мы уже собак спустили, как ты велел. Ну, вот один пес и прихватил доктора – хорошо еще, что тот недалеко от жилья шел, смог отбиться да убежал. Ромка об этом прознал, взбесился, пошел бить собак. Одну вот застрелил. Вторую я на цепь посадил.

– Спустить с цепи!

– Толик!

– Немедленно! – жестко приказал Анатолий. – И всех предупредить, что с наступлением темноты – никакого хождения по территории! Как хочешь им это объясняй! Комендантский час, чрезвычайное положение – но чтобы ни один человек, кроме охранников, не перемещался по территории в темное время суток!

Костюкова привезли из аэропорта поздно ночью. Китайгородцев слышал шум двигателя и хлопанье автомобильных дверей. Он спустился вниз, когда Костюков в сопровождении Богданова входил в дом. С ними был еще один мужчина – в роскошной кожаной куртке (совсем не по погоде) и нетрезвый, как с первого взгляда определил Анатолий.

– Привет, Сибирь! – громогласно поприветствовал мужчина Китайгородцева.

Вполне возможно, что от производимого им шума проснулись обитатели не только гостевого дома, но и хозяйского.

Андрей Ильич нахмурился и всем своим видом давал понять, что с этим нетрезвым гостем он уже хлебнул лиха по дороге от аэропорта и ждет – не дождется, когда избавится от столь беспокойного подопечного.