Евгений Сухов - Слово Варяга

— И он вновь вернется, так сказать, к старому способу?

— Да.

— Взгляните, — протянул ему Чертанов небольшой клочок бумаги.

— Что это? — недоуменно произнес Мучаев.

— Это билет в кинотеатр, находящийся в вашем городе. Он найден недалеко от того места, где произошло первое убийство. А вот это автобусный билет на один из маршрутов в вашем же городе. Был найден рядом со вторым трупом. Так вот, у меня создается впечатление, что маньяк живет в Зеленограде.

Журналист приостановился и с интересом посмотрел на майора:

— Зачем вы мне все это говорите? Вам же не нужно вознаграждение.

Чертанов невольно поморщился:

— Странный вы человек… Неужели вы думаете, что все это я говорю вам ради какого-то вознаграждения? Я бы хотел с вами сотрудничать. Скажем так, я бы не обиделся, если бы эта информация появилась в печати.

Мучаев удовлетворенно кивнул:

— Хорошо… Хотите заставить его понервничать, чтобы он как-то выдал себя? Возможно, это неплохая идея. Такая информация появится. Знаете, я как раз сейчас готовлю статью, и там я непременно выдвину вашу версию. — Сунув руку в карман, он извлек визитную карточку. — Я тоже рад нашему знакомству. Если что-нибудь появится интересное — звоните!

— Я не могу предложить вам визитку, у меня ее просто нет, — усмехнулся Чертанов.

— Ваш номер телефона я знаю и так.

— Даже домашний? — удивился Михаил. — Его нет в телефонном справочнике.

— А разве это имеет какое-то значение? — пожал плечами журналист. — Да, кстати, а может быть, вы надумали вести с ним диалог через меня? Вы же уверены, что он читает наш журнал.

— Не думаю, что это будет хорошей идеей, — задумчиво ответил Чертанов и, кивнув на прощанье, направился к машине. — Хотя… как знать!

Глава 5

Чертанов полагал, что серийные убийцы — народ в высшей степени честолюбивый. Известно, что многие из них собирают о себе вырезки из газет и оклеивают ими стены своего жилища. Если маньяк злодействует длительное время, то подобных статей у него может набраться на несколько папок. Где-то в глубине души у Михаила таилась надежда, что маньяк, прочитав статью о себе, надумает выйти на контакт. Но этого не произошло. Вместо этого совсем недалеко от того места, где любителем сморчков был обнаружен труп девушки, было найдено еще одно тело молодой женщины, убитой, судя по всему, совсем недавно.

О страшной находке Чертанову сообщил дежурный офицер казенным голосом, без всякого эмоционального всплеска. Для парня это был обыкновенный рабочий эпизод, пусть страшный, но рядовой. В большом городе смерть — дело каждого дня, и очень часто ее причины имеют криминальный характер. А потому следовало поберечь душевные силы, иначе никакого здоровья не хватит.

В произошедшей трагедии Чертанов обвинял исключительно себя. Статью Мучаева маньяк мог воспринять как вызов, а потому решил нанести ответный удар. Собственно, так оно и было, если труп женщины был обнаружен недалеко от того самого места, где была найдена первая жертва. Это убийство следовало воспринимать так, словно маньяк хотел сказать: «Рано вы меня хороните, я здесь, я существую и способен принести вам немало неприятностей!»

Услышав роковое сообщение, Чертанов невольно потянулся к холодильнику. Первой его реакцией было желание заглушить голос совести стаканом холодной водки. По опыту он знал, что подобная терапия весьма эффективна под селедочку, в одиночестве можно сполна предаться самобичеванию. Михаил даже откупорил бутылку, но в последний момент остановился, решив, что ситуацию должен воспринимать адекватно. В такие минуты он превращался в сплошной оголенный нерв.

Подняв трубку телефона, он набрал номер психотерапевта Шатрова.

— Дмитрий Степанович?

— Слушаю, — отозвался равнодушный голос.

Чертанов невольно позавидовал его спокойствию.

— Это майор Чертанов. Вы сказали, что я могу позвонить вам, если вдруг у нас возникнут проблемы…

— Говорил. Мне выезжать? — ответил Шатров все тем же невозмутимым голосом. — Мне бы хотелось осмотреть труп на месте. От того, как он лежит и что именно произошло с телом, зависит и точность психологического портрета преступника.

— Пока вы не осмотрите труп, его не уберут… Я уже отдал распоряжение.

— Вот и прекрасно!

— За вами уже выехала машина.

— Хорошо, я жду.

То, что Дмитрий Степанович был не брезглив, выяснилось с первых же минут его работы. Он заглядывал в такие места, что у всякого нормального человека от смущения свело бы скулы. Но мнение окружающих его не интересовало. Возможно, он даже и не видел людей, обступивших место преступления. В настоящий момент наибольший интерес у него вызывал труп молодой девушки, лежащей на уже подсохшей поляне.

Проделав свою работу, он снял резиновые перчатки, аккуратно свернул их и положил в сумку. После чего долгим взглядом обвел людей, стоящих по ту сторону оградительной ленты. Отыскав среди них Чертанова, он приподнял узенькую ленточку и уверенно прошел под ней.

— Вы что-нибудь обнаружили? — не скрывая волнения, спросил Чертанов.

— Кажется, я начинаю понимать, с кем нам приходится иметь дело. Случай более серьезный, чем я представлял в самом начале, — неторопливо заговорил Дмитрий Степанович. — Судя по тому, как действовал убийца, он очень хладнокровный человек и совершенно ничего не боится. Среди маньяков подобные экземпляры встречаются нечасто… Посмотрите, как лежит девушка, — кивнул Шатров в сторону трупа.

Девушка лежала, вытянувшись во весь рост, ноги согнуты в коленях и слегка раздвинуты. Черное платье поднято к шее, а вот лицо выглядело совершенно безмятежным. В нем нельзя было увидеть предсмертной муки. Руки раскинуты по сторонам, словно она собиралась взлететь. Наверняка у нее бы получилось, жаль только, что полет был прерван.

Чертанов понимающе кивнул.

— И какие ваши выводы?

— Видите, у нее раскинуты руки?

— Вижу, — негромко ответил Михаил.

— Согласитесь, что для женщины, которую насилуют, а потом должны убить, это весьма неестественное положение. Руки у женщины в таких ситуациях всегда в борьбе. Если так можно выразиться… Они одновременно и оружие, и щит! Например, она может расцарапать лицо насильнику. В данном случае ничего такого не происходило. Сопротивления не было, следовательно, они были знакомы. Я так могу предположить… Я даже не исключаю того, что они были очень хорошо знакомы!

— Возможно, что так оно и было в действительности. Что вы еще можете сказать?

Девушку укрыли простыней, спрятав ее наготу. За разговором Чертанов даже не заметил, когда это произошло. Нелегко ей было лежать неприкрытой под мужскими взглядами.

— Вы обратили внимание, как она лежала?

— Разумеется.

— Она лежала в неестественном положении. Никаких, как бы это сказать, «предсмертных» движений. Она должна была сжаться! В этом же случае ничего подобного не происходило. У меня впечатление, что маньяк исполнял какой-то свой ритуал, но какой именно, сказать трудно.

— С чего вы взяли?

— Низ ее живота он изрезал ножом. Лезвие тонкое, хирургическое.

— Для чего же он это сделал?

— У меня есть ответ на этот вопрос, — уверенно ответил Дмитрий Степанович. — Маньяк хотел утвердиться в своей власти над жертвой. Кстати, хочу сказать, что девушка была изнасилована до убийства.

Чертанова невольно передернуло:

— Разумеется, что до убийства, не станет же он насиловать мертвую.

Дмитрий Степанович снисходительно улыбнулся. В общем-то ничего странно нет, если разобраться, оперативники далеки от основ психологии.

— А вот здесь я с вами не согласен. Он мог изнасиловать ее и после того, как убил. В этом случае он тоже утверждается над ней. И момент, когда это произошло, является определяющим для составления психологического портрета, — веско заметил Шатров. — Давайте отойдем…

Чертанов последовал за психологом.

Поведение и облик Шатрова никак не вязались с характеристиками, которые давали ему коллеги. В его лице не было ничего такого, что указывало бы на гениальность. Тишайший человек! Даже сейчас он попросил отойти в сторону, чтобы не быть атакованным любопытствующими взглядами.

— Не надо забывать, что маньяк получает абсолютную власть над жертвами, — размеренным голосом говорил Дмитрий Степанович. Видно, таким же тоном он читал лекции, и у Чертанова невольно возникло ощущение, что он присутствует в студенческой аудитории. — Если он насиловал жертву до того, как убить ее, то в нем после свершения акта должна подняться волна омерзения к себе. В этот момент он ненавидит себя куда больше, чем жертву, которая, по его мнению, искусила его на этот грех. Отвращение к себе просто сжигает его изнутри! Тогда он старается скрыть следы своего преступления и поэтому закапывает свою жертву. — Подумав, он добавил: — Но может спрятать куда-то в укромный уголок.