Лев Пучков - Наша личная война
– Я не знаю такое… – в голосе моего собеседника сквозила неуверенность. – Но у нас село маленькое. Могли не знат…
– Да брось, не прикидывайся. Семафорная почта у вас работает отменно. Сегодня вечером Шамиль в Ведено пукнет, завтра старики в Наурской будут смеяться…
Заур от удивления даже рот разинул. Впечатлил я своего визави. Шамиль, конечно, святое. Но если старики смеются…
– Хорошо. Оставим Шамиля в покое – пусть себе шашлык кушает и вольготно пукает на природе. Давай сформулируем вопрос конкретнее. Ты, лично ты, слышал, чтобы кто-нибудь из амиров взорвал себя?
– Ну… Зачем амир должен сам падрыватса? – попытался лавировать Заур. – Он командир. Он командуит. У него другой люди ест…
– Отвечать односложно. «Да» – «нет». Мнения потом. Слышал или нет?
– Ну… Нет. Не слышал.
– Ага. Значит – нет?
– Нет, я же сказал!
– Хорошо… Нет так нет. Да, кстати, вот взгляни…
Я извлёк из сумки очередную заготовку: опубликованные в Интернете счета главарей бандформирований и с десяток фото некоторых принадлежащих им вилл в разных мусульманских странах. Разумеется, это всего лишь агитка наших славных спецслужб. Мы этим целенаправленно пичкаем наших солдат и местных жителей, даже не задумываясь, правильные данные или липа. Нам как-то без разницы – мы и так бы воевали, без всяких там агиток. Но на определённый контингент действует безотказно. Виллы – прелесть. Счета – тоже ничего себе. Банк, номер, сумма. Суммы весьма внушительны даже по меркам наших зажиточных граждан. А уж для горских пролетариев…
– Это что?
– Это дома, которые ваши амиры строят себе за рубежом. Это деньги на их счетах в импортных банках. Нет, я сказал – агитировать не собираюсь. Это просто факты, легко их проверить… Но давай вернёмся к нашей беседе. Ты слышал, чтобы кто-нибудь из близких родственников амиров подорвал себя во благо джихада?
– Ну… Вдовы так делали, – ответил Заур после недолгого раздумья. Впрочем, ответ звучал уже не так уверенно. – Их вдовы потом, как он умираит, сразу идёт мстить. Берёт машина и едит взрыват… Потом, Мовсар Бараев хотел взарватса, центр там захватил…
– Давай не будем о женщинах, – пресёк я попытку волюнтаризма. – Война, по-моему, мужское дело. Или я не прав?
– Мужское. Прав ты.
– Вот… А вдовы – это вообще отдельный разговор. Мы с тобой прекрасно знаем, что к вдовам у вас относятся по-скотски. Мовсар ваш сам взрываться не хотел, опять вдовами прикрывался – это мы тоже с тобой прекрасно знаем… Давай о мужиках, договорились?
– Ладно, давай.
– Повторяю вопрос. Ты слышал, чтобы кто-нибудь из близких родственников амиров взорвал себя?
– Ну…
– «Да» – «нет»?
– Нет, не слышал.
– Не слышал… Очень хорошо. Ну, держи ещё…
Я извлёк из своей волшебной сумки следующую пару листков: список с двумя сотнями фамилий. Собеседник мой уже пребывал в приятном состоянии печальной неуверенности и теперь искренне морщил лоб, пытаясь понять, чем это состояние вызвано. Не морщи, красавец, для этого просто надо знать азы элементарной агитационной психологии…
– Зачем это?
– Тебе эти фамилии что-нибудь говорят?
– Не знаю… Это все – чеченцы.
– Правильно – чеченцы. Скажем больше – это цвет нации. В Москве и Питере проживают более двухсот тысяч чеченцев. Вот эти две сотни – самые солидные и известные бизнесмены. Ваш цвет почему-то ютится в наших столицах – на родину их палкой не выгонишь. А родине, думаю, их крепкие руки и большие деньги ох как пригодились бы! Но это уже другая тема. Возвращаемся к нашей. Ну-ка, скажи мне – кто из них взорвал себя во благо великого Джихада?
– Я не знаю… – Заур угрюмо насупился и тяжко вздохнул. Щёки его ярко горели от ощущения неловкости ситуации – словно это он был виноват в том, что никто из таких уважаемых людей не догадался благородно взорваться совместно с врагами. – У нас село маленькое…
– «Да» или «нет»!
– Не слышал…
– Ага. Значит – опять нет. А их близкие родственники?
– Не знаю…
– Понятно. Значит, опять – нет…
Я вытянул очередной листок и намеренно взял паузу. Шахид наш был хмур и напряжённо размышлял, прислушиваясь к несолидному бурчанию в животе.
Разумеется, если у юного человечка в течение всей его сознательной жизни формировалась определённая мировоззренческая позиция, его не сдвинуть в сторону никакой, даже самой правдоподобной, агитацией. Тут главное – целенаправленная негативная установка. Когда ты всё время говоришь «нет» – сам, без болевого нажима и морального давления, – у тебя поневоле формируется негативное отношение к исследуемой позиции. Главное тут – не пережать. Человечек должен всё сделать сам, без грубых толчков в спину и начальственных окриков. Сам – это гораздо доходчивее…
– Вот анализ самоподрывов этого года, – я положил листок на стол. – Две вдовы боевиков… Мы договорились, что это отдельная тема, разбираем только мужиков – это всего лишь статистика. Итак: две вдовы, один зрелый мужик – тридцать восемь лет, и… восемь юношей в возрасте до двадцати лет.
– У нас юноша – мужчина, – поспешно вставил Заур. – Если русский всё убиваит, юноша – глава рода – идёт мстить…
– Да это понятно, – согласился я. – Мужчина идёт мстить – святое дело… Взглянем на анализ. Обрати внимание на социальное положение шахидов.
– Положение… где?
– Давай проще. Благосостояние. Богатство. Посмотри-ка… У нас получается, что все шахиды – из беднейшего слоя горского пролетариата. Крестьянские дети.
– Ха… – неуверенно усмехнулся Заур. – Ну ты сказал…
– Я сказал то, что есть. Взгляни на анализ. Можно сказать по-другому: братья по бедности. Думаю, это будет правильно… Кстати, тебя, может быть, это совсем не интересует, но в нашей армии наблюдается до боли похожая зеркальная картинка.
– Армия что – бедная?! – Заур опять усмехнулся. Очень хорошо. Вытащить смертника из трансовой прострации и подтянуть до уровня обычных человеческих эмоций – большое дело. Это полпобеды.
– Да, армия у нас бедная. Я бы сказал – рабоче-крестьянская. У меня нет списков, на это просто бумаги не хватит… Но я тебе так скажу, и мои слова легко проверить – достаточно сходить в любое наше подразделение. Если составить воображаемый список наших больших людей, мы выясним, что ни у одного из них сын не служит в армии. Последние десять лет в армию у нас берут тех, кто не в состоянии откупиться или «откосить». То есть детей представителей беднейшего класса. В общем, армия у нас формируется по классовому типу. Получается, что шахиды – дети ваших беднейших дехкан – с огнём во взоре и Кораном на устах самозабвенно рвут нашу голытьбу, в то время как наши и ваши богачи…
– Я не последний из дехкан, – мрачно заметил Заур. – Я мужчина…
– Да кто спорит? Ты у нас мужчина, делец, богач! Твоей семье за твой подрыв дадут десять штук баксов. Хорошие деньги! Ваш Аликперов в Москве за ночь просаживает в казино по пятьдесят штук баксов. То есть проигрывает примерно пятерых шахидов…
Я умолк и принялся расхаживать перед столом, делая вид, что впал вдруг в глубокую задумчивость. Джинн думает. Варись, клиент, сам – доходи до кондиции.
На лице юноши легко читалось смятение и растерянность. Как говорит Иванов – клали мы вприсядку на ваших спецов по подготовке шахидов. Приставьте к каждому полуграмотному крестьянину дипломированного психолога на пару часов – и никто у вас тут подрываться не будет. Вопрос только: где их взять, дипломированных? Они все в тёплых местах, сюда их даже под страхом немедленного изнасилования не загонишь…
– Костя… Скажи, что хочиш? – прорезался наконец мой клиент.
Ага, клиент созрел. Пора браться за дело.
– Думаю, ты отдаёшь себе отчёт, что после всего, что случилось, домой тебе возвращаться нельзя?
Заур хмыкнул, покрутил головой… А во взгляде – тоска беспросветная. Хмыкай не хмыкай – ты, друг дорогой, продукт своего горского менталитета, прекрасно понимаешь, что я прав.
У чеченцев есть такое понятие: «потерять лицо». Долго объяснять, но это сильнее, чем даже страх физической смерти. Это смерть духовная. При этом никто не будет разбираться, что ты собирался совершить неправедный, с точки зрения мусульманина, поступок (в нашем случае – покончить жизнь самоубийством). Ты его продекларировал… но не совершил, поддавшись минутной слабости, и тем самым покрыл себя позором. В общем, тебе после этого остаётся только два пути: либо умереть, либо исчезнуть. Нормальной жизни среди своего прежнего окружения у тебя уже никогда не будет. Нет, убивать тебя не станут. От тебя просто отвернутся. Для чеченца это хуже смерти…
– Ты хорошо знаешь наши обычаи…
– У меня работа такая… – я принялся оперировать доступными моему собеседнику понятиями. – Я не омоновец. Я из более крутого ведомства. Мы эвакуируем тебя в Россию. Не обязательно в Москву – Россия большая. Поменяем данные, дадим новый паспорт. Ты молодой, умный, способный – у тебя вся жизнь впереди. Будешь работать, помогать своей семье. Запросто можешь стать богатым, тогда твоя семья не будет бедствовать. Кроме того, в качестве единовременного вознаграждения мы выплатим твоей семье те самые десять штук баксов…
