Deadушка 3 - Марк Фиттер
— Кстати, а чего молодняка и стариков-то так много? — поинтересовался я, когда у меня выдалась свободная минута и когда кашевой оказался в поле моего зрения. — Тут же явно народу больше живет. Вон, шмотья и спальных мест, явно не на то количество, что у храма бродит.
— Да как бы тебе сказать, Сергей Ефимович, чтоб старость твою не обидеть, — задумчиво произнес атаман. — Эт ты у нас такой деятельный и работящий, потому как года твои еще не столь критичны. Вон, есть у нас и бабушки-пенсионерки, твоего возраста, но максимум что они могут, это вязать теплые вещи. Им детишки притаскивают из ближайших домов всю ткань что попало. Занавески, простыни, одеяла, просто одежду, а бабушки все это добро распарывают или ушивают по нужде. Сейчас же, брендовые вещи ничего не значат. Практичность и износостойкость, вот что важнее. Да чего тебе обьяснять, ты ж вон, сапоги носишь, когда погода хоть сколько-то плохая, а многие еще по-привычке носят кросовки. Гортекс, мембрана там, все дела. А как это все отмывать от грязи, они и не думают. Но не суть. Так вот, старики у нас собираются, да делами полезными занимаются, как и детишки, а те кто может работать, вон, к воякам идет, да помогает. Мужики, ну, разнорабочими там. Кто с опытом и толковый, к нам, верстание-то никто не отменял. Но совсем уж людей с улицы не берем.
— А женщины? — хитро прищурился я, уже прекрасно понимая, чем сейчас занимаются дамы, не смотря на то, что ночуют в храме Божьем.
— А женщины тоже работают, — жестко ответил Токарев. — В меру возможностей. Так что, Сергей Ефимович, мы тем и держимся, что кто может, работает. Потому как играть в казаков-разбойников конечно дико интересно и весело, но любой неудачный выход означает наличие раненых и убитых. А нас, во-первых и так немного, и во-вторых, если сильно борзеть начнем, то та же гопота обьединится, да вояк подговорит. А становиться угрозой извне мы не собираемся. Вон, к заводским сейчас серьезный такой отряд подкатил, с танком и броней. Они ж наш дом по кирпичикам разберут, если потребуется.
— Не разберут, — заверил его я. — На заводе Федька Сапог сидит. Хороший мужик, толковый, он почем зря в мясорубку не лезет, а вокзальские ему уже не указ. Раскол у вояк произошел. Те кто оборону в городе держал, отпочковались и как бывшие ополченцы, вместе держатся. А кто по тылам прозебал, да менты бывшие, вокруг вокзала сплотились. Короче, как обычно, штабисты с фронтовиками грызутся. Помнишь же, когда «двадцатка» началась, первые же награжденные в сводках новостей были начальники штабов? Что не сводка, то начальник штаба бригады или полка. И ведь че себе только не приписывали. То мужественно эвакуировали бойцов, то останавливали атаку бронетанковой группы. А фронтовики ржали с этого и реально работали. Так что, Федька из фронтовиков. Он ж не дурак и всяко видит, что тут тоже не штабисты сидят, так что, товарищ Атаман, не боись.
— Да я и не боюсь, — печально вздохнул казак, доставая из подсумка радиостанцию. — Просто… вот подумай, Ефимыч, вокруг нас, столько тюрем было, да и в самом городе сколько гадов сидело. Военные и полицаи, как их, каратели, пытались конечно разобраться, да так и не разобрались. А сейчас вояки и сами уже на бандитов похожи. Заняли свои точки и делят что-то друг с другом, бодаясь за ресурсы, что остались. А что делать нам, простому мирняку?
— Ну ты и загнул, — я довольно усмехнулся кивнув на пистолет торчащий из подсумка у него на разгрузе. — Мирняк. Если б весь мирняк таким был, то война бы закончилась за сутки… Кстати, а ваши-то в обороне города участвовали? А то, группа Федьки вон, город прикрывала с одной стороны, киргизы с рынка, с другой. А вы где были?
— А не наша это война, Ефимыч, ох, не наша, — отмахнулся атаман. — Честно скажу, похватали мы семьи, да ушли из города, на хутор небольшой. Да только, на хуторе не отсиделись. Вскоре туда мразь всякая полезла и мы решили в город вернуться, попутно одну загулявшую колонну, хрен пойми чью, пожгли. Сейчас же, война такая, что все практически одинаково одеты. Что наши эти всякие мультикамы и мхи носят, что противник. А что эти ваши ленточки на ногах и плечах значат, я не разбираюсь. Короче, так и не поняли, чью колонну сожгли, но хапнули тогда добра не мало. Противник вообще не задумываясь, по-походному шел, без охранения. Мы их на развороте дороги и приняли. Головняк и хвост обрубили, а потом ядро обстреляли со всего что было. А дальше, уже в городе, крепко обосновались. И если б не трофеи, выбили бы нас уже отсюда, как пить дать, выбили бы.
— Понимаю, — согласно кивнув, я решил больше не распалять кашевого разговорами. Все таки и так было видно, что его не сильно радовала сложившаяся в мире обстановка. Это молодым еще весло побегать с автоматами наперевес по руинам города. Те кто постарше, прекрасно понимают, насколько паршиво складывается ситуация. Понимают, что ближайшую зиму мало кто переживет. Понимают, что скоро начнется ресурсный голод, впрочем, он уже начинается. Понимают, что сейчас, остаются последние месяцы, когда еще есть возможность как-то обосноваться, потому что дальше начнется… Нет, не ад. Чистилище. И я не про фильм, который больше походит на сказку, нежели на реальность. Я про то Чистилище, где все покрыто пеплом, а вокруг бродят грешники, в своих вечных мытарствах.
Я ведь уже и сам загнал себя в мытарства, прекрасно понимая, что не смогу прожить долго. Впрочем, мне еще есть за что держаться. И за кого. Ведь тогда, в храме, я поставил одну свечку за здравие друзей и сожителей. А вторую, за спасение своей души. Хотя, как мне кажется, о смерти еще рано думать. Она ведь приходит внезапно. Ее никогда не ждешь. Это далеко не лучший из гостей, которые наведываются в самый неподходящий момент. Например, когда рассматриваешь список оставшихся дел.
В моем списке было еще слишком много позиций и отчего-то одну из них, мне очень захотелось закрыть в ближайшее время, а потому, закончив с восстановлением подачи воды и распрощавшись с казаками, я направился к дому одного своего старого знакомого. Да, я не лучший друг и собутыльник, если так легко забыл о товарище, вместе с которым ранее регулярно выпивал. Более того, мы с ним еще и служили некоторое время вместе. А вспомнил почему-то только сейчас. Хотя надо было наведаться раньше, все таки, ситуация у него не из лучших…
Гвардии майор Дробин Сергей Владимирович. уволен в запас в должности старшего руководителя полетов. Штурман, один из лучших, что я знал. Профессионал, получивший травму, впоследствии инвалидность и скатившийся по алкогольной горке на самое дно. Без семьи, без друзей. Имея лишь собутыльников и не равнодушных соседей, майор хоть как-то поддерживал существование, а сейчас, когда больше некому его навестить. В шестьдесят три года, он выглядел на все восемьдесят.
Еще до того как началась эта война, я регулярно навещал его, помогая ему с делами по дому, а потом распивая флакончик и поминая ушедших на небо товарищей. Так что, даже без указателей, в развалинах города, превратившихся в лабиринт из куч обломков домов, я все таки отыскал его пятиэтажку. На удивление, уцелевшую. С замиранием, я поднимался на пятый этаж, то и дело осматриваясь по сторонам, чтобы не наткнуться на соседей, которые вполне могли притаиться в своих квартирах и выжидать, когда мародер начнет ломиться в двери.
Квартира Сергея была закрыта, но запасной ключ все так же лежал на дне его почтового ящика, так что вскрыть дверь не оказалось проблемой. Труднее было не сбежать вон от смрада, стоящего в квартире, когда я туда зашел. Ничего не поменялось. Я застал Дробина лежащим на своем диване, прямо по центру комнаты. Мне очень хотелось верить, что он спит, но жестокая реальность диктовала совсем другие вводные. Гвардии майор Дробин Сергей Владимирович, был брошен всеми в собственной квартире. В беспорядке зарождающегося нового мира, о старике попросту забыли. Даже его сослуживец и один из основных собутыльников, вспомнил о нем лишь спустя несколько месяцев, да и то случайно, попросту взглянув на то, как такие же старики как и Дробин, стоят на молитве в Храме.
— Прости, Серега, — прохрипел я, едва сдерживая слезы и приближаясь к давно остывшему телу.
Быть может, если бы я не работал в ЖЭКе, а так же как Дробин, просто пропивал бы пенсию, меня ждала б точно такая же участь. И меня бы тоже обнаружил в собственной квартире кто-нибудь
