Путёвка в спецназ - Вячеслав Иванович Соколов
— Что? — равнодушно спросил Анатолий, не осознавая, что происходит.
— Я говорю, нет здесь Егора, вчера увезли. Подстраховаться решили, в лесу он в сторожке...
Тело Лизы нашли в подвале дома, обгоревшее до неузнаваемости. Только по часикам и браслету, с серёжками и смогли опознать. А Егор? Что Егор? Конечно же, освободили, что такое четыре охранника против злых как черти спецов? Да ничего.
А вскоре Анатолий и Пётр покинули службу, не желая служить новой власти. Однако имея прочные связи и преданных людей — очень быстро, заняли высокое положение в новом мире...
Вынырнув из болезненных воспоминаний, Пётр Олегович глотнув коньяка с тоской произнёс:
— Да понятное дело, пороть надо было... Но как посмотрю в его глаза, так Лизу вижу...
— Да, Петруха, не сберегли мы...
Мужчины замолчали, грустно глядя друг на друга, потом синхронно допив остатки коньяка, посидели немного, и вновь наполнив бокалы, продолжили свой разговор.
— Нет. Правильно мы поступили, Петя. Это же охренеть можно, пока Егора нет уже два покушения!
— Три.
— Что три?
— Три покушения.
— А я, почему не в курсе, — удивился Милославский.
— Теперь в курсе. Мои парни не зря твой хлеб трескают, как раз пока я в Питере был, взяли на подготовке... Сейчас в подвале прессуют, кто и чего...
— Думаешь, узнают?
— Сомневаюсь. Да и что могут знать эти шестёрки?
— Премию ребятам не забудь!
— Да уж как водится...
Вновь помолчали, раздумывая о превратностях судьбы.
— Что психологи говорят? — задал очередной вопрос хозяин кабинета.
— Всё по-старому. Говорят, что письма пишет вполне спокойный и уравновешенный человек, может слегка уставший и неудовлетворённый, но для солдата это нормально. Прикинь, уравновешенный!? Это Егор то? Нет. Однозначно, армия ему на пользу идёт! Конечно, если в письмах прорежется паника, а она прорежется, если ему будет светить что-то опасное. Тогда конечно озаботимся. Ты же знаешь своего сына? Признай, трусоват он...
— Что есть, то есть, — соглашается отец. — Ещё есть, какая информация?
— Да вроде ничего такого. Конверты по всем признакам вскрывают. В тексте никаких подробностей, все признаки секретной части. Если и не на бумагах, как пишет, то точно охраняет объект какой-нибудь. Тут ведь самое приятное, что Егор не там где по документам... А возле той части, где он якобы служит, наши ребята пасутся. Ну, да ты в курсе, что двоих уже взяли...
— Да. Ты говорил. И тоже глухо?
— Глухо. Под репортёров маскировались, типа за экологию борются.
— Угу... И что?
— Они в округе шастали, подходы искали... Причём репортёрами они оказались самыми настоящими. Вот мы их и отпустили, мало ли, вдруг заказчики прорежутся? Но пока глухо... Но польза несомненная есть!
— В том, что наши «доброжелатели» уверенны, что Егор там?
— Да! Заметь письма то тоже через эту часть идут, я потому эту учебку и выбрал.
— Эхе-хех... Жаль, что нельзя узнать, что и где Егорка... Мигом спалимся. Стоп, а он случайно не в этой части? А то может, мы сами себя перехитрили?
— Да нет, — засмеялся начальник СБ. — Я же из дома звоню регулярно в часть, там Серёга Ремизов рулит, ну да ты ж его знаешь! И хоть линия защищённая, он по честному рассказывает, как там Егор служит...
Мужчины довольно засмеялись. А что? Егор в безопасности. Враги в неведении, а уж найти и разобраться с ними дело времени.
— Я вот что думаю, — Милославский потёр подбородок и задумчиво поинтересовался: — А если Егор действительно контракт подпишет?
— И что? Для тебя это проблема?
— Смеёшься? Мне контора должна как земля колхозу, сына уж точно вернут, — засмеялся бывший полковник ГРУ. — Но вот если он сам захочет? Что тогда делать будем?
— Хм... Толь, а может по мере поступления? В конце концов, это будет поступок! Чего я от твоего сына ну никак не ожидаю. Мне кажется, он дни считает до дембеля. Там ведь баб нету, а это такой аргумент, что никакие золотые горы не перевесят. Да и какие там могут быть горы? Он за вечер на баб может спустить больше, чем иной генерал за месяц зашибает...
— Ну, давай выпьем, — улыбающийся Милославский поднял бокал. — За то чтоб два года быстрее пролетели, и мы наконец-то, нашли того, кто так сильно хочет умереть!
ГЛАВА ПЯТАЯ
А у меня появилось «погоняло». Сам виноват: ведь наш разговор с Рогожиным, тогда — во время боя, кто-то из парней «подслушал». И я стал Мажором. Хотя почему бы и нет, как это ни странно, но негативного окраса здесь не присутствует. Даже оттенок некоторого уважения: я здесь — с ними... Так что пусть будет!
Ведь я уже никогда не стану прежним и не смогу смотреть на жизнь так же, как раньше. Как там поётся в песне? «И мы убивали, и нас убивали...» Все! Мы все изменились: уйдя на это проклятое задание мальчишками — вернулись солдатами... переступив невидимую черту. Убивая спящих бандитов и теряя боевых товарищей сложно воспринимать мир, как раньше. А так же стали палачами: запытав насмерть Аслана. Именно палачами, а не убийцами. Ибо это была кара! Заслуженная кара!
И теперь никто не назовёт нас «зелёными». И самое главное: что никто не струсил и не смалодушничал. Вот и офицеры бригады ВДВ, к которой мы были приписаны, посматривали в нашу сторону с толикой уважения. И работа стала более серьёзной, мы больше не страдали ерундой, а занимались настоящим «поиском». Сутками шерстили леса в поисках боевиков и находили... Устраивали засады, но в основном тихонько вырезали спящих или наводили на бандитов более крупные силы, если их было слишком много. Но такое было только пару раз.
А со мной стали происходить странные вещи. Например: идя по тропе, я замер, от странного ощущения. Налетевший на меня Санек зашипел:
— Ты чего замер? Так и убиться недолго!
— Не знаю, Сань. Странное ощущение... — приседаю к
