Кирилл Казанцев - Кладбище для олигарха
– Значит, так, мужик, – хрипло проговорил Дмитрий, усаживая связанного охранника под деревом. – Мы сейчас кляп вынем, но не вздумай кричать. Договорились?
Охранник часто-часто закивал. Василий, на всякий случай, поднес к его груди электрошокер и выдернул кляп. Пленник слово сдержал – крик не поднял.
– Где свисток?.. Они уже рядом… они выходят с темнотой… надо убегать, иначе всем нам смерть, – запричитал он. – Свисток где?!
– Кто они? – не понял Дмитрий. – Ты нам про свисток не втюхивай…
И тут пленник испустил тихий крик ужаса. В его округленных глазах отразился зеленоватый свет, мелкая дрожь прошла по всему телу. Он смотрел куда-то за Дмитрия и за Василия.
– Поздно, – прохрипел он.
Василий обернулся, но ничего подозрительного не увидел – темный лес, а за ним огни стройки.
– Он что, нас разыгрывает? – Дмитрий покрутил головой, вслушиваясь в звуки ночного леса.
– Не думаю.
И в этот момент совсем рядом раздалось утробное рычание. Охранник закричал, но его крик тут же захлебнулся. Странное мохнатое существо с огромными огненными глазами уже сидело на нем, терзая клыками шею и разрывая когтями грудь.
– Дима, сзади!.. – отчаянно крикнул Василий.
Мохнатая тень промелькнула в воздухе.
* * *Бетонный забор с колючкой остался позади. В небе горели редкие звезды, проплывали темные облака, ветер гнал их от озера. Ларин пробирался огородами заброшенных домов. В руке он держал то, что в народе называется «котовозкой», – пластиковый короб с дырочками для вентиляции и дверцей. Но внутри «котовозки» никто не мурлыкал, зато оттуда доносился тихий голубиный клекот.
Ларин остановился под стеной бревенчатого дома и заглянул внутрь клетки. Видно было немного. За пластиковой решеткой ворковали, раздувая зобы и распушая перья, три голубя – два белоснежных и один сизый.
– Ну и придумал же Дугин мне работенку, – пробурчал Андрей. – По идее, ночью птицы должны спать, а эти и не думают. Им клювы, что ли, скотчем замотать? Спалят они меня.
Ларин достал навигатор, определил направление к точке встречи с Василием и Дмитрием. Груз, который он прихватил с собой, только на первый взгляд был более чем странным – три почтовых голубя. Но в тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, возглавляемой Дугиным, ничего не делалось зря. Павел Игнатьевич умел обеспечить конспирацию, беречь силы и средства. Его технари предварительно пару раз засекли в районе «зоны» действие радиоглушилок, исключающих работу всех без исключения радиоустройств. Наверняка в районе стройки мониторилась и любая попытка передачи информации, телефонные разговоры и переговоры по рации прослушивались, электронная почта перехватывалась. А по выходу в эфир несложно вычислить и местонахождение абонента. Поэтому Дугин и запретил Ларину электронную передачу кадров, снятых Дмитрием и Василием. Не согласился он и с предложением Андрея тупо вынести с собой из «зоны» носители информации. Если бы кто-то из троих агентов попал в руки к фэсэошникам с таким подарком, это неминуемо засветило бы тайную организацию.
Предложение Дугина оказалось, как всегда, неожиданным и эффектным. Флеш-карты с материалами съемок будут переправлены с почтовыми голубями. Их никакой электроникой не перехватишь. Камеру просто закопают в лесу, а выходить будут по одному – с пустыми руками. В случае, если попадутся охране, всегда несложно попытаться разыграть просто любопытного туриста, грибника, любителя рыбалки. Неприятности тоже гарантированы, но провала организации можно избежать. Правда, теперь, после пропажи детей, отправившихся на ночную рыбалку, Ларин понимал, что не все здесь так просто, и одним профилактическим разговором с охраной «зоны» вряд ли обойдется.
Заброшенная часть поселка кончилась. Андрей решил избегать дорог, тропинок, линий электропередач, просек, предпочитая идти прямиком через лес. Так было меньше шансов столкнуться с охраной. К тому же нельзя было исключать, что местами на проторенных путях может вестись скрытое видеонаблюдение.
Прохладная и влажная ночь полнилась таинственными звуками. Было слышно, как кто-то копошится в кустах; в кроне коротко вскрикнула пичужка, ее крик резко оборвался. Скорее всего, ее настиг какой-нибудь ночной хищник. Может, куница, а может, и одичавший кот. Ведь люди, выехавшие из домов, необязательно забирали с собой домашнюю живность, бросали и котов, и собак.
Ларин сверился с навигатором. В темном лесу даже его натренированное чувство ориентации в пространстве могло не сработать. Отклонение было минимальным, он поспевал выйти в заданную точку в намеченное время.
Прошелестел ветер в кронах деревьев. Где-то за лесом послышался протяжный вой. По спине, помимо воли, пробежал холодок. И тут забеспокоились голуби в «котовозке», захлопали крыльями, застучали клювами в стенки, словно рвались на волю, предчувствуя беду.
– Тихо, тихо… – принялся шептать им Ларин, хотя и понимал, что птицы человеческого языка не понимают.
И тут тревога передалась ему самому. Она пришла не из сознания, просто липкий страх проник в тело откуда-то извне. Проник – и сам собой стал стремительно разрастаться. Голуби в клетке уже бились в истерике. Андрея охватило непреодолимое желание бросить «котовозку» и бежать куда глаза глядят. Казалось, тревога разлита в пространстве, и Андрей вдыхает ее вместе с воздухом, впитывает в каждую клеточку тела. Не помогало и самоубеждение. Ларин уже ничего не мог с собой поделать. Кто-то иной – чужой, начинал за него думать и решать. Это и мыслями-то назвать было нельзя. Все его существо охватила беспричинная паника.
Андрей отбросил «котовозку» с беснующимися голубями и помчался сквозь лес. Ветки хлестали по плечам, царапали лицо. Ларин уже не понимал, куда мчится и зачем. Под ногами хлюпнула вода, набралась в ботинки. Андрей не удержался на увязших в илистое дно болотного окна ногах и упал. Брызнула вода. Он катался в ней, пытаясь избавиться от ощущения, взявшего над ним верх. А животный страх шилом колол в мозг, разрывал сердце, терзал душу ожиданием подступающего ужаса. Ему казалось, что сейчас что-то инфернальное обрушится на него то ли с неба, то ли выйдет из-под земли. Ларин захлебывался болотной водой, отплевывался и инстинктивно зажмурился, обхватив голову руками, зажал ладонями уши. Помогло, но ненамного. Андрей просто сжался в позе эмбриона и замер, боясь упустить это малое облегчение. Он даже боялся вздохнуть. Его голова медленно погрузилась в воду, собравшуюся в болотистой низине.
И в этот момент внезапно страх ушел, будто его и не было. Мысли сделались прозрачными. Ларин вспомнил, что следует дышать. Он резко сел, и сразу же страх обрушился на него с прежней силой. Но появилась хоть какая-то ясность, за которую он и уцепился. Если зажать уши и погрузиться в воду – наваждение исчезает. Он вновь плюхнулся, буквально вжал голову в дно неглубокого лесного болотца, и вновь липкий страх исчез, растворился в несколько мгновений, как рафинад в кипятке.
«Никакой мистики не существует, ее не бывает по определению, и все со временем находит свое объяснение», – подумал Андрей, осторожно приподнял голову над водой, ожидая наката очередной волны отчаяния и страха, но… ровным счетом ничего не случилось.
Он мокрый сидел в болотной луже, перепачканный илом, и вслушивался в ночные звуки. Теперь они стали иными, чем раньше. Лес всполошился. В кронах деревьев беспорядочно порхали вспугнутые птицы. И это было как из сюрреалистического кинофильма – ночь и мечущиеся пернатые, которые должны спать.
В кустах зашуршало, и, абсолютно не обращая внимания на Ларина, мимо него пробежал тревожно фыркающий еж.
«Бред какой-то. Ну, чего я так испугался? У меня же нервы железные».
Андрей понимал, что причина кроется не в его сознании. Ведь животный страх охватил и жителей леса. А значит, он имеет внешнее происхождение.
Ларин перевел дыхание. Черпая воду ладонью, он немного отмыл одежду от болотной грязи, осмотрелся, не сразу сообразив, куда нужно идти. Ведь бежал Андрей, ничего не понимая, не помня себя. Но трезвый рассудок уже возвратился к нему. Примятая трава показывала след.
Тяжело вздохнув, Ларин двинулся назад. Вскоре он отыскал и брошенную «котовозку» с почтовыми голубями. Она лежала возле кустов на боку. Слава богу, дверца при броске не открылась, птицы уже немного успокоились – тревожно ворковали и жались друг к другу, взъерошив перья. Если бы на месте Андрея был человек более робкого десятка, он бы не стал продолжать намеченный путь, а, десять раз перекрестившись, бросился бы убегать из этой богом проклятой «зоны», где происходит черт знает что.
Это не преувеличение – у Ларина и в самом деле были железные нервы, и урок Дугина, преподанный ему на старом кладбище, не прошел даром. Он твердо знал – бояться нужно только людей. Все остальное от лукавого, которого не существует. И пусть у него еще не было готового объяснения случившемуся, оно непременно появится – не сегодня, так завтра. И ради этого стоило продолжать путь.
