Евгений Кукаркин - Среди нас выживает сильнейший. Книга 1.
— Я тебе еще и не так съезжу.
— На заключительном этапе операции… вы за нарушение дисциплины, должны подчинится мне.
— Заткнись. Сейчас я решаю вопрос убить тебя или нет.
— Не имеете право, я офицер ФСБ.
— Теперь имею. С предателями у меня особый разговор. Сержант Степанов, свяжите ему руки и заткните рот. Если будет сопротивляться, разбейте голову, сломайте ребра, сделайте, что угодно.
С ухмылкой на лице, сержант ударом в скулу опять сваливает Симакова и как куклу пеленает его веревкой, потом вытаскивает из кармана медицинский пластырь в рулончике и заклеивает рот.
— Готово командир.
— Оттащи его туда, подальше… Неудобно при девушке расспрашивать негодяя. Ты здесь полежи, Наташа, я сейчас.
Капитана отнесли повыше, он сидит у дерева, облокотившись на него спиной, и моргает глазами. Степанов стоит рядом, помахивая автоматом.
— Если ты, захочешь мне сказать правду, — говорю Симакову, — моргни три раза глазами. Если не захочешь мне говорить, я не очень расстроюсь, вырежу тебе член и заставлю тебя же его съесть, если и при этом не заговоришь, вырежу яйца и буду тебя ими кормить и кормить… Подлой твари достойный конец. Сержант, подержи этого гада.
Ножом вспарываю капитану веревки на ногах и брюки, тот пытается дергаться, но Степанов двинул ему прикладом автомата под ребра. Теперь поддеваю лезвием трусы и они лопаются на глазах, оголив нижнюю часть тела. Симаков засучил ногами, замычал и заморгал глазами. Я сорвал скотч.
— Ты хочешь чего то сказать?
— Не надо. — Чуть не плачет он. — Не убивай меня. Я скажу, все скажу.
— Говори, почему помешал снайперу выстрелить?
— Это мой отец…
— Что? Ты спятил?
— Нет. Сагдалаев мой отец. Раньше он жил под нашей фамилией. Я уже давно догадывался об этом, поэтому специально напросился с вами, чтобы спасти ему жизнь.
— И ты знал его в лицо и не говорил нам?
— Я его с трудом узнал в толпе, он очень изменился. Сразу же помчался к снайперу и постарался, чтобы она не выстрелила.
— И ты всадил ей в бок нож.
— А что было еще сделать? Она его правильно вычислила и уже была готова убить отца.
— Значит и радиотелефон, ты, все же испортил предумышленно?
— Нет, нет…, это просто совпадение…
— Ты понимаешь, что изменил своей родине?
— Я России не изменял… Я хотел спасти отца.
— Все, заткнись…
Я пластырем опять заклеил ему рот.
— Что с ним делать? — спрашивает меня Степанов.
— Я думаю. Наверно будем уходить от сюда…
Наташа с глазами полными мук смотрит на меня.
— Мне больно, товарищ старший лейтенант, голова раскалывается и даже не повернуться на живот, — шепчет она.
— Потерпи. Сейчас мы тебе дадим обезболивающие таблетки. Вот черт, — я роюсь по карманам, — куда же они делись? А… они у Степанова. Ты посиди здесь. Я сейчас.
Я опять пробираюсь к связанному Симакову.
— Степанов?
— Я здесь.
Гигант неожиданно возник передо мной.
— У тебя аптечка? Надо отдать девушке обезболивающее.
— Это мы сейчас.
Степанов шарит по карманам и находит небольшой пакет. Только он его раскрыл, как в этот момент за его спиной хрустнул сучок, это там где сидел связанный капитан. Я подпрыгнул и бросился в ту сторону. Симакова на месте не было, зато метрах в двадцати я увидел спину капитана и его голую задницу. Он бежал вниз к ручью, в сторону лагеря бандитов. У него по прежнему связанные руки, лохмотья брюк свалились к сапогам и не позволяют резвости бега. Я бросился вдогонку. Отчаяние придает капитану силы, рвутся на нем жалкие остатки брючных пут и он усиливает темп бега, сверкая белыми ягодицами. Черт, как же он, со связанными руками, так бежит и дышит? Мало того, это тип начал орать. Почти весь склон мы неслись, как угорелые, перескакивая через пни, поваленные деревья и неровности просеки. Наконец, недалеко от ручья, я на бегу выхватил нож и метнул ему в спину. Симаков споткнулся и рухнул лицом прямо в воду. Я по инерции пробежал еще три шага и убедился, что попал. Рукоятка ножа торчала из шеи капитана. Пора отваливать, но тут в спину уткнулся ствол оружия.
— Руки…, руки на затылок, сволочь, — хрипит с акцентом голос.
Мозги отчаянно ищут выхода, но тут передо мной появился другой бородач с Калашниковым в руках, еще один возник с боку. Это все.
Я сижу со связанными руками на чурбане в темной пещере. Две свечки освещают что то на подобии стола. За ним сидит темное пятно человека, еле-еле видна борода. Сзади двое, они вообще не видны и только мощные кулаки и палки молотят меня, когда я затрудняюсь с ответом.
— Так кто вы? — задает за столом бородач.
— Командир разведочной группы, лейтенант Комаров.
— Какова цель задания?
— Найти банду Сагдалаева и дать ее координаты в эфир, для уничтожения либо с воздуха, либо при помощи десанта.
— И дали координаты?
— Не удалось, телефон испортился.
— Где же ваш телефон?
— Брошен в лесу.
— Странно…, но пойдем дальше. Сколько вас было?
— Когда выходили на поиск, было… четверо. Сейчас остался я один.
— Одного вы убили, мы видели, а где остальные?
— Этот, которого я убил, оказался изменником, он фактически уничтожил мою группу и телефон.
— Где же вы похоронили своих людей?
— В лесу.
И тут удар по уху чуть не выбросил меня с пенька. Второй удар, армейского ботинка по ребрам, вернул на место. В это время в пещере появился еще один человек, на правильном русском он сказал.
— Командир, прочесали лес до вершины, никого нет.
Молодец Степанов, сумел спрятаться, — мелькнула мысль.
— Хорошо, можете идти, — теперь этот тип опять пристает ко мне. — Так где же вы похоронили своих людей?
— Одного в восьми километрах от вашей базы, там у вас был первый пост. Мы его уничтожили, но там же и похоронили первого. Второй погиб метрах в шесть сот от сюда, предатель убил его ножом.
— Кто этот предатель? Его фамилия?
— Капитан ФСБ Симаков.
— Как ты сказал?
— Капитан Симаков.
Наступила жуткая тишина и тут удары посыпались на меня со всех сторон… Стало совсем темно.
Тело Симакова лежит на полу пещеры. Кто то отогнул одеяло, свисавшее на входе, и дневной свет освещает противное лицо мертвеца. Рядом на коленях бородач, он без кепи, его белые жесткие волосы стоят колом.
— Он очнулся, — слышится сзади меня голос.
— Кто? А…
Бородач повернулся ко мне, но свет от входа освещает ему затылок и опять я не вижу лицо.
— Значит, ты, вонючий сморчок, убил моего сына.
— Я не знал, что он ваш сын, я убил предателя.
— Это все равно…
Бородач посидел немного на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, потом стал медленно подниматься.
— Русский, я тебя буду живого резать по частям. Пусть от твоего воя, душа моего сына воспрянет, она будет отмщена.
Я ничего не успел ответить, сильный удар в ухо отбросил меня к дощатой стене…
Они вывели меня из пещеры в полдень. Свет солнца неприятно резал глаза. Два здоровых бандита вели под руки к толпе, собравшейся в круг. Ноги еще ходят и я сам встал в центр каменистой площадки рядом с сухим деревом. Бандиты похоже кричат и поднимают вверх оружие, я их плохо слышу, видно здорово эти молодчики измолотили голову, совсем потерял слух. За руки подвязывают к суку дерева, как того, несчастного татарина, вроде бы стою и не стою мне, вишу просто. Около меня встали два бородача, один начал что то орать в толпу, другой кивал головой. Но тут появилась и моя смерть, сам Сагдалаев, теперь я его узнал. Хоть на лице и борода, но как остальное похоже на Симакова. Палач вышел из толпы и приблизился ко мне. В руке блеснул кинжал, взмах… Я закрыл глаза.
Кто то придавил мне ногу. Я открыл глаза и увидел сумятицу. Бандит с лицом Симакова и кинжалом в руке, лежит на моей ступне, из маленькой дырочке в виске сочится кровь. Несколько бандитов в неестественных позах лежат рядом, остальные разбегаются во все стороны. Что то ударила в руку, веревки связывающие их развалились и кисти рухнули вниз, повисли, как плети. Круглова…, умница, это ты…
Мне надо двигаться. И я спотыкаясь побежал влево, к ближайшим деревьям, вернее мне показалось, что побежал, ноги шевелятся еле-еле, я просто поплелся к ним… Первые ели прошел и тут мощная рука схватила меня за шиворот, подбросила на плечо и… я опять отключился.
Очнулся от холодной воды. Лежу на спине, напротив огромное знакомое туловище сержанта Степанова. Это он поливает меня водой из фляги. С трудом стараюсь приподняться. Боль неимоверная, кажется каждая клеточка тела воет от боли. Наконец отжался на локтях и пытаюсь удержать вертикально тяжелую голову. Рядом лежит Круглова, у нее черное лицо и закрытые глаза, кажется она умерла.
