Анна Данилова - Шоколадный паж

– О нет, что вы?! Лев Борисыч сам прислал меня сюда за Валентиной…

– Так мне можно идти? – не выдержала Валентина.

– Да, разумеется, да… – развел руками Гришин.

Валентина даже не сказала «до свидания», словно боясь накликать это самое «свидание». В гробу я видела эти свидания.

Они вышли с Иудой на улицу, и Валентина зажмурилась от яркого солнечного света.

– Ну, теперь-то ты мне можешь ответить, где Кайтанов? Куда он делся? Он что, разве не знал, что меня отпускают?

– Валя… – Лицо Иуды вдруг изменилось. Заметно побледнев, он схватил ее за руку, отвел подальше от крыльца, с которого они только что сошли, и зашептал ей в самое ухо:

– Я должен тебе сообщить что-то неприятное. Будь мужественной и не падай духом… Все еще можно поправить…

Он явно не выбирал выражения. Валентина почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.

– Что ты такое несешь, Иуда? Что с Кайтановым? Он жив? – Она вцепилась ему в руку. – Говори!

– Жив… Но у него, как мне кажется, очень большие неприятности… Поэтому-то он и прислал меня за тобой… – Сейчас, когда они были вдвоем, он обращался к ней на «ты», как и было заведено раньше. Это при Кайтанове Иуда «выкал», чтобы не раздражать его этой, как ему могло показаться, фамильярностью.

– Это как-то связано с залогом? Что, неужели такая большая сумма?

– Нет… Это связано с открытием его нового филиала банка. Кое-кому, насколько я мог понять, говоря с Львом Борисычем, это не понравилось. Ему и раньше угрожали, а теперь…

– Как угрожали? – Голос ее сорвался на крик. – Иуда! Окстись! Кайтанов давно уладил все свои дела. Он поделился со всеми, с кем только мог, он никому ничего не должен…

– А тебе не приходило в голову, что он говорил это, чтобы не расстраивать тебя, беременную? Понимаешь, Валя, та история, в которую ты влипла, повлияла на ход событий, я в этом больше чем уверен. Так же думает и Лев Борисыч. Его враги, говоря по-простому, ждали подходящего момента, когда Кайтанов будет наиболее уязвим… Он должен одному человеку колоссальную сумму, и этих денег, как ты можешь понимать, у него нет. Ты же знаешь своего мужа – в деле он очень злой и жесткий человек. И он даже в силу своего характера не мог поделиться с теми, кого не уважает. Он всегда работал чисто и не хотел мараться. Но в нашей стране…

– Я не хочу ликбеза. Я хочу видеть Кайтанова. Где он?

– Думаю, что уже далеко отсюда…

– Что он тебе сказал? Куда мне сейчас ехать? Где мы должны с ним встретиться?

– Он сказал, что тебе надо заехать домой, собрать все необходимое и ждать там, дома, его звонка.

– Но ведь он мог передать тебе мой мобильник, и мы бы уже давно связались с ним…

– Я понимаю, что ты сейчас испытываешь… Сначала одно, потом другое… Но все произошло слишком неожиданно.

– Рассказывай, только быстро. Что он тебе сказал перед тем, как отдать тебе эту чертову квитанцию?! Где вы с ним встретились?

– У Шапиро, у адвоката…

– Я знаю, кто такой Шапиро. Дальше.

Встретились.

– Поехали к нему в банк, взяли деньги, наличные, затем – в Сбербанк, заплатили там залог, взяли квитанцию, вышли на улицу, и тут ему еще раз позвонили…

– Почему еще раз? Ему звонили и раньше?

– Да, он сказал, что у него важная встреча. Что она, кажется, связана с твоим делом…

– С моим?

– Да, вроде ему позвонила женщина, которая что-то видела или знает об этом убийстве… Свидетельница, короче, явилась – не запылилась…

– Свидетельница?

– Именно! Он так и сказал, мол, кое-кто хочет нагреть руки на этом деле, но и упускать шанс не хотелось бы… Поэтому-то я, собственно, и отправился с ним в Сбербанк и прочее… А потом, когда уже все было сделано, раздался еще один звонок. Кайтанов ничего не говорил. Он молча слушал.

Но я понял, что что-то случилось.

– И что было потом?

– Он сказал, чтобы я забрал тебя, привез домой, помог тебе собрать вещи. Он должен позвонить тебе…

– Значит, мы сейчас же едем домой…

Ты на машине?

– Вообще-то моя машина в гараже, но, если понадобится, я могу…

– Да, понадобится. Мало ли что… Машина должна быть под рукой. Значит, так, сейчас берем машину и едем ко мне домой.

Там я собираюсь, а ты едешь за своей машиной. Вполне возможно, что Кайтанов назначит мне встречу где-нибудь в городе или даже.., за городом… Господи, правду люди говорят – беда не ходит одна… Ну что ты так смотришь на меня? Пойдем… – Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез.

Всю дорогу домой Кайтанов недоумевал: откуда взялась свидетельница? Как она может помочь Валентине? А что, если наоборот – ее показания окажутся направленными против нее? И кто она? Судя по голосу, совсем молодая. Может, какая-нибудь молодая мамаша из тех, что гуляют с колясками по двору и все про всех знают?

Ведь мог же кто-нибудь увидеть, как на Валентину напали и, угрожая пистолетом, заставили войти в подъезд. Почему бы и нет?

Он резко затормозил возле дома, вышел из машины и оглянулся. Женщина появилась словно ниоткуда. Выросла, что называется, из-под земли. И он обомлел – светлые брюки, белая блузка и желтый газовый шарфик… Та самая, о которой он сегодня вспомнил, пока дожидался Шапиро.

– Вы – Кайтанов? – спросила женщина, внимательно рассматривая его лицо.

«Пожалуй, она впервые видит так близко такую рожу», – подумал он, слегка смутившись.

– Да, это я. У вас что-то есть для меня?

Это вы мне звонили и просили приехать сюда?

– Да…

– Мы можем поговорить здесь или вы хотите, чтобы я пригласил вас к себе? – Вообще-то он не хотел, чтобы другая женщина, кроме Валентины, переступала порог его дома. Но сейчас условия диктовал не он.

– Лучше у вас дома. Разговор серьезный…

– Вы что-нибудь видели? О чем вы собираетесь со мной говорить?

– Я же говорю – разговор серьезный… – У женщины были железные нервы, раз она смела так вести себя с человеком, с которым не была знакома, но о котором наверняка была наслышана. Она его не боялась, не трепетала перед ним в надежде вырвать причитающийся ей гонорар за информацию.

– Хорошо, пойдемте…

Они поднялись, Кайтанов открыл квартиру и впустил ее.

– Меня зовут Кристина, – сказала она, едва переступив порог и сразу же закуривая дамскую тонкую сигаретку. – Лев Борисович, вы должны приготовиться к самому худшему…

У Кайтанова брови поползли вверх – он не ожидал такого начала разговора.

– К самому худшему? Что вы имеете в виду?

Кристина, бросив на кресло в гостиной сумочку, обеими руками пригладила копну блестящих льняных волос и покачала головой:

– Вы слепец, Кайтанов. Ваша жена – настоящая б…дь, а вы как собачонка готовы целовать ей пятки…

Лева почувствовал, как лицо его заполнилось, как резиновый сосуд, горячей кровью. В ушах застучало, заломило… Он хотел размазать по стене эту маленькую белобрысую дрянь. Но вместо этого застыл, продолжая слушать ее холодный, металлический голос.

– Не верите? Вот, смотрите… Ваша жена и Гордис – прекрасная пара. Замечательная пара. Взгляните, как они смотрятся…

На столе были веером разложены большие цветные фотографии, и на всех – его Валентина… Нет, она не была обнажена, чего он так боялся. Но снимки свидетельствовали о том, что она и Гордис были знакомы и проводили время вместе. Кто-то, кто следил за ними, весьма умело ловил кадры, где они сидели, чуть ли не прижавшись друг к другу, на скамейке в каком-то сквере среди цветов. То шли, взявшись за руки, по аллее, напоминавшей узкие тенистые дорожки Ботанического сада… Крупные же планы схватывали всегда счастливое лицо Валентины, ее улыбку, радость…

– Где вы взяли эти снимки?

– Это не все, – услышал он вместо ответа, и на столе появилась еще одна фотография, но уже расплывчатая: Валентина и Иуда… Последний – раздет. Отвратительно голый, он обнимает Валентину за талию. Он волосат, она – в свободном платье, уже беременная… И та же умиротворяющая улыбка. – И Гордис, и этот жирный боров – это все любовники вашей жены.

– А что нужно вам? – осипшим слабым голосом спросил Кайтанов, чувствуя, как глохнет, слепнет, теряет одно за другим все чувства, присущие живому существу, человеку, мужчине… – Вам-то какой интерес, я повторяю? Говорите!

И снова он не получил ответ. Вместо этого женщина стала раздеваться. Она делала это так быстро, что Кайтанову показалось, что он смотрит на экран, где прокручиваются неприличные, снятые любительской кинокамерой кадры…

– Что вы делаете? – Он, очнувшись, схватил ее за руку в тот момент, когда она, перешагнув через снятые и брошенные на ковер брюки, бросилась ему на шею.

– Я люблю вас, Кайтанов, я люблю вас по-настоящему, а не из-за денег, как ваша жена… Это я снимала их, чтобы показать это вам. Я хотела, чтобы вы поняли, что вас обманывают, пользуются вашей добротой…