Сергей Зверев - Дрессированная смерть
По истечении десяти минут после приземления первые эмоции прошли, и народ, уже немного освоившись, настроился на ожидание обещанной помощи из российской столицы. Правда, на лицах некоторых из пассажиров читалась озабоченность создавшейся ситуацией. Это были те немногие, кто реально оценивал обстановку, понимал, что все не так просто. Пресловутой помощи скоро ожидать не приходилось: пока известие об аварии дойдет до соответствующих чинов, пока будет принято окончательное решение… пройдет немало времени, а учитывая формировавшуюся и успешно развивавшуюся семьдесят лет бюрократическую систему и нежелание кабинетных начальников всевозможных рангов брать на себя ответственность, о скором спасении можно было вообще забыть.
Люди осведомленные учитывали сложность создавшейся ситуации – для эвакуации людей требовался второй самолет. А починить «Ту-154» в полевых условиях практически невозможно, да и бросать пассажирский авиалайнер в дикой стране в высшей степени неразумно.
Оставалось надеяться, что к делу подключатся военные или российские спецслужбы, которые все задачи решают не в пример оперативнее штатских господ из МИДа. Для этого существовали свои резоны – наличие среди пассажиров сотрудников посольства, да и самолет оказался в стране, которая хотя и не вся, но большей частью находилась на военном положении. Малейшее промедление угрожало безопасности людей.
Подполковник Загорский – начальник охраны посольства – то и дело поглядывал в иллюминатор, в его взгляде сквозила озабоченность. Его спутница нервничала, недовольно теребила ручку кресла:
– Как ты думаешь, надолго мы здесь застряли? – спросила с капризным оттенком в голосе женщина.
– Нет, скоро мы покинем это гиблое место. Не волнуйся, о нас не забыли… – не поворачивая головы в ее сторону, бросил подполковник Загорский и тут же осекся. – Я сейчас, – он торопливо поднялся.
Насторожилась и Лариса. Посторонние звуки нарушили однообразный свист ветра. Люди льнули к иллюминаторам, пытаясь рассмотреть, что же происходит там, снаружи.
На рулежку, гремя гусеницами, заезжал старый советский танк «Т-64» грязно-зеленого цвета. На башне, сквозь покрывавшую танк серую пыль, еле читался бортовой номер. Следом за ним показались «Урал» и четыре джипа с бородачами в камуфляже. Колонну замыкала БМП.
Из остановившегося грузовика на бетон высыпало полтора десятка вооруженных афганцев в пыльных халатах, головы большинства из них покрывали бесформенные шапки из тонкого войлока. Держа на изготовку автоматы Калашникова, боевики молча, словно по заранее составленному расписанию, рассредоточились, окружив самолет.
Из головного джипа грузно вылез Омар, и тут же его взяли в кольцо боевики в камуфляже – личная охрана полевого командира. Омар немного постоял, скользнул взглядом по иллюминаторам и, убедившись, что его появление навело ужас на пассажиров, вальяжно двинулся к самолету. В круг охраны вбежал и зашагал рядом с Омаром одноглазый, устрашающего вида боевик. Стараясь идти в ногу с командиром, Мустафа заглядывал в лицо своему хозяину и нетерпеливо спрашивал:
– Что дальше?
Резко остановившись, Омар произнес нарочито по-русски, слова давались с трудом, все-таки много лет прошло с тех пор, как он во времена правления Наджибулы обучался военному делу в СССР:
– Сначала надо, чтоб какая-нибудь собака вышла. – И, хищно щерясь, добавил: – Будем переговоры вести, – и, добавил: – Мегафон.
Мустафа повернулся и махнул кому-то рукой. Тут же подбежал боевик, услужливо подал мегафон. В свою очередь одноглазый передал его Омару. Командир, брезгливо кривя губы, поднес ко рту переговорное устройство.
– Внимание! Слушайте все, кто находится на борту. Ваш самолет, нарушив границы, приземлился на территории нашего государства, и этим вы нагло нарушили наш суверенитет и наши законы. Поэтому с данного момента все, кто в самолете, считаются арестованными и обязаны подчиняться моим приказам.
Хриплое карканье главаря недобитых талибов разносилось над заброшенным аэродромом и далеким эхом возвращалось с гор.
– Сейчас ко мне должен выйти человек, с которым я, как с вашим представителем, смогу вести переговоры. Я жду, – Омар опустил мегафон.
Глава 7
Пока полевой командир говорил, в самолете царила тишина, все боялись пропустить и слово, но стоило ему замолчать, поднялось что-то невообразимое.
Казалось бы, недавно ничего нельзя было хуже себе представить, как еще на час задержаться в проклятой Африке. Только-только все вздохнули с облегчением, покинув жаркий во всех отношениях материк, мчались по воздуху на родину, и вот тебе сюрприз. В отличие от Африки, в которой ситуация, несмотря на всю ее нестабильность и опасность, все-таки хоть как-то контролировалась политиками, здесь, в дикой, безжалостной горной пустыне, даже дипломаты отчетливо почувствовали свою беспомощность. Ладно бы залететь еще просто куда-то, но после ужасов, совершенных советскими войсками в Афганистане в последние годы существования советской власти, рассчитывать на радушный прием местных не приходилось. Просто европеец для талибов уже был потенциальной мишенью, а если европеец вдобавок русский…
Сотрудники посольства пытались успокоить женщин, бросая стандартные, лишенные реального смысла реплики:
– Все будет хорошо… о нас помнят на родине… они не посмеют… – но их собственные бледные, напуганные до смерти физиономии сводили результат на нет.
Во всей этой суматохе полное спокойствие сохранял, а может, просто умело скрывал собственные чувства лишь один человек. Как только снаружи донесся хриплый рев мегафона, все в салоне моментально приутихли. Особо любопытные приникли к иллюминаторам, наблюдая за кучкой боевиков, в окружении которых стоял крепкого телосложения мужчина с наглым выражением лица, он и держал мегафон в руках. На вполне приличном русском, но с характерным восточным акцентом Омар сообщил про задержание самолета и пассажиров. Никто полностью не разобрал сказанного, поняли лишь суть – требуют, чтобы кто-то вышел на переговоры. Все невольно переглянулись, и внутри на минуту воцарилась тишина. После недолгой паузы требование снаружи повторилось. Кто-то, не выдержав напряжения, нервно взвизгнул:
– Здесь есть кто-нибудь главный, в конце концов, или подождем, когда они в нас из танка пальнут?
Основная масса пассажиров тут же поддерживающе и возмущенно загудела:
– Привезли черт знает куда, а теперь все отмалчиваются!
На борту находилось немало служащих посольства, участников дипломатических миссий, однако бодро сделать шаг вперед, стать мужественным добровольцем никто не спешил. Еще бы! Одно дело улыбаясь пожимать руки другим дипломатам, подписывать бумаги и обмениваться авторучками. А здесь такое…
Из внутренних динамиков послышался взволнованный голос командира корабля, о существовании которого в салоне уже успели подзабыть:
– …прошу спокойствия. В сложившейся ситуации мы не вправе действовать самостоятельно. Необходимо дождаться приказа от руководства. Как раз сейчас мы налаживаем связь с центром. Скоро поступит распоряжение, все выяснится, и мы вас обязательно проинформируем.
Грузный, красномордый водитель посольства, сидевший в самом конце салона, зычно пробасил:
– Он что, придурок? Если начнут стрелять, то через пять минут уже некого будет информировать.
Подполковник Загорский, до этого не покидавший кресла и без особых эмоций наблюдавший за происходящим, резко поднялся и быстрым шагом двинулся к кабине пилотов.
– Где командир экипажа? – военный столкнулся в тамбуре на самом подходе к кабине с пилотом.
Официальный тон и холодный взгляд, видимо, подействовали на пилота, потому как он, переведя дух, ответил:
– Командир за штурвалом.
Подполковник, несильно взяв его за локоть, наклонился и что-то зашептал на ухо. Пилот согласно кивнул и распахнул дверь кабины.
Разговор подполковника с командиром корабля длился несколько минут. В это время пассажиры вполголоса обсуждали свое положение, то с нетерпением поглядывали в направлении кабины, то со страхом в иллюминаторы. Наконец в дверном проеме появился плотного телосложения мужчина в летной форме, а за ним вышел и подполковник, вдвоем они пробирались по узкому проходу между кресел к середине фюзеляжа, где находился основной люк. Неуклюже продвигаясь вперед и успокаивая присутствующих, командир приподнимал руки и монотонно гудел сквозь густые усы:
– Прошу вас, сохраняйте спокойствие и оставайтесь на своих местах! Мы делаем все, что от нас зависит. Сейчас этот… товарищ, – он указал толстой рукой с растопыренными пальцами на подполковника, – выйдет наружу и попытается выяснить, что им надо.
«Ага, так прямо все и выясню, – со злостью подумал про себя Загорский. – Хорошо, если просто еще раз услышу чушь про нарушение законов, суверенитета и воздушного пространства и остальные «непростительные» деяния. А ведь могут без лишних слов попытаться вломиться в открытый люк».
