Сергей Зверев - Батяня. Комбату лишнего не надо
– Лейтенант Магвайер, – представился подбежавший к автомобилю морпех, даже не сделав попытки укрыться под любезно предложенным зонтом, – мне приказано вас сопровождать.
Ричардсон запустил руку в карман брюк и достал крохотный брелок с ключами, вдавил резиновую кнопку на пластмассовом корпусе. Большие фары «Ниссана Террано» синхронно моргнули, щелкнул центральный замок.
– Люблю, когда все под контролем! – произнес агент ЦРУ.
– Дорогая машина, – бросил морской пехотинец, косясь на обтянутые кожей сидения.
– Безумно.
В противоположность внешнему респектабельному облику здания, холл оказался запущенным и захламленным. Составленная в кучу старая мебель неприступной горой громоздилась у одной из стен. Гигантская хрустальная люстра, теперь зачехленная, покачивалась на тросе у самого пола. Отслоившаяся побелка, пожелтевшие газеты стелились по стертому паркету вместо ковра. Но среди беспорядка были заметны и новые веяния: по стенам шли свежие пластиковые короба проводки.
– Здание практически не использовалось последние десять лет. А со здешним климатом – это не малый срок. Главное под землей, – загадочно произнес лейтенант Магвайер и зашагал по скрипучим половицам коридора.
Стальная, надежная, как в сейфе, дверь старомодного лифта находилась прямо под парадной лестницей. Как только рука морского пехотинца с растопыренными пальцами легла на новенький сенсорный экран, в действие пришел невидимый глазу механизм и массивная дверь отъехала в сторону, словно растворилась в стене.
– Неплохо потрудились, – присвистнул Ричардсон.
– Кое-что успели сделать. Подвал здания и система лифтов были оборудованы в конце восьмидесятых. Здесь располагался центр слежения.
Лейтенант Магвайер зевнул, но тут же прикрыл рот здоровенной ладонью – от взгляда агента ЦРУ не ускользнул отколотый нижний зуб. Кабина лифта тронулась с места и медленно поползла вниз, словно ей мешали продвигаться узкие стены шахты.
– Ну, как твой спайдермен? – ухмыльнулся морской пехотинец.
Охранник-громила, восседающий за невысоким столом, неохотно оторвался от комиксов и безучастным взглядом смерил двух мужчин, вышедших из лифта.
– Спасибо, сэр, хорошо. Я уже дочитываю, – бесстрастно ответил он.
– Мы к русскому.
– Меня предупредили. – Охранник опустил руки на пульт управления.
Где-то в конце коридора звякнул замок с дистанционным управлением.
– Похоже, он давно уже остановился в своем развитии. Сохранил лицо и ум семилетнего ребенка, – не сдержался и произнес агент ЦРУ, завернув за угол.
– Может, он не очень умный, но дело свое хорошо знает.
– В особенности то, что касается человека-паука, – хмыкнул церэушник.
– Я жду вас наверху у лифта! – сказал лейтенант Магвайер и открыл дверь, снабженную обычным двусторонним, а совсем не тюремным, замком, пропуская за нее агента ЦРУ.
За дверью со свинченной табличкой оказалась небольшая, скромно обставленная комната. Как только агент ЦРУ переступил порог, у него возникло ощущение, что он попал в один из номеров дешевой гостиницы, в которых по долгу службы ему не раз доводилось бывать: односпальная кровать, журнальный столик, два кресла, стулья, туалет, душ. Словно интерьер в отеле и здесь, в импровизированной тюремной камере, создавал один и тот же человек. Однако была и одна отличительная черта, о которой Ричардсон вспомнил не сразу, так ровно разливался по стенам свет спрятанных за панелью ламп, – в комнате не было окон.
Взгляд агента ЦРУ скользнул по двум морпехам, на время отложившим игру в покер и поднявшимся из-за журнального столика, пробежался по голой стене и остановился на пожилом мужчине, прикованном наручниками к батарее. Судя по щетинистому лицу пленника, тот даже не смел мечтать о бритве. Вице-адмирал молча смотрел в стену, словно и не заметил, что появился новый человек. Ричардсон вопросительно посмотрел на морпеха, показавшегося ему наиболее сообразительным.
– Повернитесь, к вам пришли, – бросил тот пленнику.
Мужчина в кальсонах и белой майке пожал плечами, приподнял голову. Вице-адмирал Гусовский смотрел на церэушника чуть насмешливо.
– В гости я никого не приглашал, – холодно напомнил Василий Игнатьевич.
Ричардсон поднял руку, давая понять охране, что с этого момента разговаривать с пленником будет только он, и наконец-то удосужился снять шляпу.
«Теперь понятно, почему из него до сих пор не вытянули ни слова и допрос перепоручили мне». – Ричардсону были представлены широкие полномочия.
Опустившись на принесенный охранником стул, Ричардсон забросил ногу за ногу, достал из кармана пачку сигарет:
– Угощайтесь!
– Не курю. Неужели вам про это не сообщили заранее?
– Спешка, – ухмыльнулся агент. – Спешили вы, пришлось поспешить и нам, даже не дочитал до конца ваше досье.
«Плохо… Попробуем подойти с другой стороны», – решил церэушник.
– Даже не пытайтесь войти ко мне в доверие, – словно прочитав мысли собеседника, ответил Гусовский, – ваши уловки я знаю наизусть.
– Во всем мире спецслужбы одинаковы.
Все предварительные заготовки, с помощью которых Ричардсон надеялся заложить начальную платформу в разговоре с российским вице-адмиралом, оказались ненужными. Агент ЦРУ чувствовал себя неуютно: даже плененный, вице-адмирал умел напомнить о своем звании. Однако главный козырь все же был в руках у американца.
– Вы очень умный человек. Так что давайте говорить прямым текстом.
Гусовский передвинулся к краю кровати и внимательно посмотрел на мужчину в сером костюме.
– Ваши полномочия?
– Все, что касается вашего пребывания в Нарвике, в моей компетенции.
– Ваши приказы будут выполнены без согласования?
– И незамедлительно. Все, но кроме одного – вашего освобождения. Тут уж вы сами себе поможете.
– Обнадеживает. Я не люблю тратить время на тех, кто ничего не решает. – Гусовский понимал, что американцы не собираются устранять его, пока не получат нужную информацию по размещению атомного оружия на российском флоте, поэтому он мог вести себя напористо и нагло. Главное было не перегнуть палку.
– Начнем с того, что для всех вы давно мертвы, – Ричардсон бросил на постель рулон газет, – а на покойников никакие международные конвенции о запрещении пыток не распространяются. Давить ваши пальцы дверным косяком никто не собирается. Ведь есть и психотропные средства. Но я бы стремился к добровольному сотрудничеству…
Левая бровь Василия Игнатьевича нервно дернулась – на первой странице одной из эмигрантских газет красовалась его черно-белая фотография, заголовок гласил: «В море тонут даже адмиралы». Придуманный им трюк с собственной смертью теперь играл против него самого. Хуже ситуации и придумать было нельзя. У Гусовского возникло желание громко выматериться, но он все-таки сдержался, понимая, что будет лучше скрыть свои эмоции.
– Ну и что? – с трудом выдавив из себя улыбку, хмыкнул вице-адмирал и бросил короткий взгляд на свой серебряный перстень.
«Крепкий орешек. Но сейчас он точно расколется», – пронеслось в голове у агента ЦРУ.
– Кстати, вот номера ваших счетов. Кроме двадцати миллионов, украденных у нас, тут еще много всякого. Часть средств вам, конечно, удалось разместить в странах, недоступных для наших санкций. Но в гробу, как говорится, карманов нет. Ну что, будем сотрудничать?
– Может, я и присвоил часть денег. Но предателем никогда не был.
Василий Игнатьевич понял, что ЦРУ окончательно загнало его в угол. Отрицать причастность к банковским счетам в стране шоколада и дорогих часов было бесполезно – американские спецслужбы копнули под него достаточно глубоко. Теперь он был у них как на ладони. Да никому и не требовались юридически выверенные доказательства.
– Кажется, вы собирались бежать в Латинскую Америку? Не лучший выбор. Мы вам предлагаем американское гражданство с видом на жительство в любой точке мира, конечно, кроме России и стран СНГ. Фамилию придется сменить. Ну и, естественно, откроем доступ к вашим швейцарским счетам, которые пока заблокированы, – добивал противника агент ЦРУ.
Гусовский наморщил лоб и, постучав пальцами по металлической ножке постели, тяжело вздохнул. Он знал на все «сто», что церэушники не сдержат своих обещаний, и после того, как выложит им на блюдечке всю информацию, он вместо обещанных Гавайев получит гроб. Кому захочется оживлять «покойника». Куда проще тихо похоронить его без лишних свидетелей. Такая перспектива российского вице-адмирала, ясное дело, не устраивала.
– Вы согласны сотрудничать? – нетерпеливо спросил Ричардсон.
– Мне надо подумать.
– Долго ждать я не могу. Решайте прямо сейчас.
Василий Игнатьевич прикусил нижнюю губу и затравлено посмотрел на агента ЦРУ.
– Я жутко голоден. У меня стресс и депрессия, а в таком состоянии я не могу принимать взвешенных решений.
