Леонид Влодавец - Адская рулетка
Когда именно я последний раз открыл глаза и увидел комнату такой, какой она была на самом деле, мне запомнить не удалось. Но ясно, что сразу после того, как я закрыл глаза, начался очередной дурацкий сон. Точнее, нечто вроде компьютерной игры-«ходилки», где надо перемещаться по каким-то коридорам-лабиринтам и чего-то искать.
«ДУРАЦКИЙ СОН-ХОДИЛКА»
Сон начался с того, что я обрел способность двигаться. Наяву у меня даже голова не поднималась, а тут, в темной комнате-дублерше, освещенной лишь контуром таинственного прямоугольника, я не чувствовал недомоганий и слабости. И само собой разумеется, что меня как магнитом потянуло к мерцающему алому контуру. При этом тяготение сопровождалось какими-то таинственными звуками, вроде бы не имеющими какого-то смыслового содержания. Однако с каждой секундой эти звуки воспринимались все более однозначно: как призыв и даже как приказ приблизиться к светящемуся прямоугольнику. Что-то манящее появилось и в самом мерцании прямоугольника. Затем, еще через несколько секунд, обоняние ощутило какой-то странный, ни на что не похожий запах. Могу поклясться, ничего похожего наяву не нюхал. Не скажу, что это был какой-то невыразимо чудесный аромат, может быть, унюхай я такой наяву, даже поморщился бы, но то, что этот запах странным образом заставлял сосредоточить внимание на алом прямоугольнике — несомненно. Им оттуда веяло. Сначала ощущался только сам запах, но потом кожа стала осязать нечто вроде ветерка, исходившего из алого прямоугольника. С этого момента прямоугольник воспринимался мной только как некая дверь, и никак иначе.
Правда, некоторое время подойти к этой самой двери мешал страх. Неосознанный и не привязанный к чему-либо конкретному. Похожий страх я испытывал в недавних дурацких снах, когда перевоплощался в Майка Атвуда и переживал похищение инопланетянами. Но только похожий. Сейчас было что-то другое, я ощущал себя самим собой, прекрасно сознавал, что вижу сон, из которого, если что, могу выйти в реальный мир. Но все равно боялся. Меня, с одной стороны, тянуло к двери, с другой — отталкивало от нее.
И все-таки желание приблизиться к двери было сильнее. Поэтому в конце концов я сделал шаг вперед. Волна страха тут же усилилась, мне отчетливо представилось, будто, войдя в контур двери, я перешагну некий порог и обратно могу не вернуться. Эта мысль заставила меня отступить на шаг, но шаг назад оказался чуточку короче того, который я прошел вперед, а потому новая точка стояния была сантиметров на десять ближе к «красной двери».
С этой точки, после нескольких секунд внутренней борьбы и сомнений, я сделал целых два шага вперед. Страх снова ухватил меня за плечи и потянул назад. Но на сей раз я сделал только один шаг в обратном направлении. Теперь я был на полметра ближе к цели. Чем дольше я находился на этой точке, тем мощнее становилось влечение к «красной двери». Оно почти подавило страх, и, воспользовавшись этим, я сделал сразу три шага вперед, очутившись всего в одном шаге от двери. Но тут страх, словно спохватившись, дернул меня назад, и оттащил на два шага. Опять началась борьба между страхом и желанием проникнуть в дверь, причем оба противоположных чувства усилились до неимоверности. Я почти физически ощутил, будто меня разрывают два противоположных вектора силы.
Но все-таки устремление к двери превозмогло страх. Я сделал те несколько шагов, что отделяли меня от двери, ощутил на какой-то момент сильный приступ страха, но все-таки перескочил туда, за порог алого контура.
Страх сразу исчез. Впрочем, и стремление двигаться вперед ослабло.
Ослабло потому, что ничего неожиданного не произошло, просто, оказавшись за порогом «красной двери», я увидел три точно таких же. Только отстояли они гораздо дальше от меня. Поначалу казалось, будто двери находятся в одной стене, рядком. Но постепенно произошла какая-то трансформация в восприятии, и я стал осознавать, что к каждой из трех дверей ведет отдельный туннель.
Надо было выбирать. Я выбрал левый. Потому что запах, тот самый, ничему реальному не принадлежащий, ощущался именно слева. И знакомый ветерок веял именно оттуда. На сей раз страх мне не противодействовал. До двери в конце левого туннеля я дошел уверенно, но там меня ожидал сюрприз. Это оказался не просто проем, а натуральная дверь, закрытая чем-то непроницаемым. Кроме того, над ней появились четыре маленьких квадратика с фотографиями людей. А рядом с моей рукой, прямо из темноты, на пустом месте возникло что-то вроде алой капельки. Значок был такой когда-то, для доноров, «Капля крови» назывался. Может, и сейчас есть, если демократы не упразднили по причине алого цвета.
Оказалось, эта капелька может двигаться, будто курсор по экрану компьютера. Каким-то задним умом я догадался, что открыть дверь можно в том случае, если поставить капельку-курсор под одну из картинок-портретов.
Три из четырех фотографий изображали людей, совершенно мне незнакомых. На четвертой я узнал Васю Лопухина. Опять же скорее по наитию, чем по логике вещей, я догадался, что надо передвинуть капельку именно к Васиному портрету. Оказывается, ее можно было просто взять двумя пальцами и перенести под портрет.
Дверь сразу же стала проницаемой. Я прошел через этот контур и обнаружил, что оказался в менее темном пространстве. Передо мной был коридор прямоугольного сечения, заканчивавшийся тупиком, но зато в стенах его было шесть дверей, три слева и три справа. На каждой из дверей светились жирные зеленые квадратики. А на квадратиках были написаны белые номера. Слева — 1, 3, 5 а справа — 2, 4, 7. Тут я почти сразу догадался, что надо переставить капельку-курсор на выбившуюся из системы дверь ј 7. Сработало, дверь отодвинулась, открылся проем, и я смог повернуть вправо.
Тут обнаружился еще один коридор, только дверей было намного больше. Как и прежде, четные номера были справа, а нечетные — слева. На сей раз никаких выпадений я не заметил, но зато неожиданно прочел на потолке коридора ужасно знакомую аббревиатуру: «ГВЭП-…n». Я тут же сообразил, что вместо многоточия должно быть число 12, ибо помнил, как меня инструктировал Чудо-юдо. Ну и, конечно, переместил капельку на дверь под номером 12. На потолке появилось правильное название прибора — ГВЭП-12п, а дверь ј 12 открылась, и я смог продолжить путь вправо.
Следующий коридор оказался без дверей, но зато на потолке и на полу были обозначены квадратные синие люки. На каждом из них желтым цветом были нанесены буквы. На потолочных люках — С, П, Н, Л, З, Д, на тех, что в полу — И, К, У, Р, В и А. Уже на предыдущем повороте до меня стало доходить, что все это путешествие повернуто на Васю Лопухина и ГВЭП, поэтому я сразу вспомнил, что буквы на потолке символизируют плюсовые режимы работы ГВЭПа, а размещенные на полу — минусовые. Минуты две я вспоминал, какая буква какой режим обозначает, но потом решил сделать проще — повспоминать, какой буквы на ГВЭПе не было. И очень быстро вспомнил, что была на самом деле не буква А, а буква О — «огневой режим». В полу открылся соответствующий люк.
Там, под этим люком, оказалась глубоченная шахта, откуда поднимался все тот же знакомый запах и слышались звуки, которые воздействовали на подсознание и звали меня прыгнуть вниз. По глубине эту шахту можно было сравнить с шахтой лифта Останкинской телебашни. Вне всякого сомнения, если б я наяву прыгнул в такую шахту без парашюта, от меня бы мало что осталось. Тем не менее я все-таки шагнул в эту пропасть и тут же ощутил, что потерял вес. Стена шахты, казавшаяся отвесной вертикалью, теперь воспринималась как гладкий горизонтальный пол. А еще через минуту я и забыл, что пол, по которому иду, совсем недавно был стеной.
На «дне» шахты — его я воспринимал теперь как конец коридора — обнаружилась большая дверь, окантованная алым контуром. Над ней виднелись четыре яркие рисованные картинки. На одной из них была изображена игральная карта — валет пик, на другой — сказочный царевич, на третьей — серый кот, на четвертой — болт с четырехгранной головкой. Эта последняя картинка была обведена синей рамкой, а остальные три — алыми. Красная капелъка-курсор по-прежнему висела в воздухе рядом со мной. Ясно, что мне вновь предлагался выбор.
Что значат эти картинки? Как ни странно, этот ребус разгадать удалось очень быстро. Как только я вспомнил, кто летал со мной к Ахмад-хану, все стало на свои места. Болт — он и есть Болт. Синяя рамка означала — Болт мертв. Те, чьи символы в алых рамках, — живы. Валет пик — это Валет. Царевич, надо думать, — Иван, то есть Ваня. А кот — Васька. Я установил капельку перед изображением кота.
Тут дверь открылась, и я увидел небольшую комнату, в которой светился белый параллелепипед, высотой примерно в человеческий рост. Едва я переступил светящийся алый порог, как внутри параллелепипеда возникло множество голубоватых линий. Сперва все они были просто прямыми, вертикальными и горизонтальными, но потом с огромной скоростью принялись изменяться: искривляться, замыкаться в окружности и овалы… Через пару секунд параллелепипед практически исчез, сохранившись лишь в виде общих контуров, более светлых, чем окружающее пространство. А в середину этого пространства голубоватыми линиями оказалось вписано объемно-схематическое изображение человеческой фигуры. Еще пять секунд — и это схематическое, скелетообразное изображение обрело плоть, оделось в некое подобие спортивного костюма. Лицо стало хорошо узнаваемым.
