Евгений Сухов - Черная братва
Ясно одно: пленение Юсуфа Ахмеда было тщательно спланированной ловушкой. Несмотря на серьезные попытки отбить главу клана, из этой затеи так ничего и не вышло. Кроме того, не все вернулись живыми: был затоплен новейший патрульный катер, который Юсуф Ахмед приобрел всего-то полгода назад, и три лодки с береговой охраной. Теперь, оставшись без предводителя, клан заметно сдавал позиции. Новость о том, что Юсуф Ахмед захвачен русскими, следовало держать в строжайшей тайне. Воспользовавшись его пленением, враждебные кланы не упустят возможности отвоевать захваченные территории, и клан Дарод втянется в новую изнурительную войну.
Странно было другое: корабль «Красная Сибирь» не спешил покидать район влияния клана Дарод и, бросив якорь, стоял неподалеку от берега уже вторые сутки, как если бы чего-то ждал. Три доу, замаскировавшись под рыболовецкие шхуны, стоявшие в прямой видимости от судна, передавали о том, что на нем шла обычная жизнь, наполненная буднями. Однако Юсуфа Ахмеда видели лишь однажды: в сопровождении капитана и контр-адмирала. Они прошлись вдоль борта, посмотрели в бинокль на сомалийский берег, а потом столь же дружно направились в каюты. На пленника он был мало похож. Точнее, не похож вовсе. Юсуф в обществе капитана и адмирала чувствовал себя спокойно, как если бы они были знакомы не один день. Наблюдатели не без удивления рассказывали о том, что Юсуф был весел и совершенно не выглядел удрученным. Во всяком случае, среди своих людей он выглядел куда более сдержанным.
Рядом с «Красной Сибирью» находился русский сторожевой корабль «Стремительный». Такая опека не могла продолжаться до бесконечности, судно уйдет по транспортному коридору сопровождать другие корабли. Остается только подождать, когда «Красная Сибирь» останется в одиночестве, и осуществить ее захват.
Неожиданно за окном раздался хлопок, напоминающий пистолетный выстрел. Откинув занавеску, Алимджан увидел, как над горой, расположенной сразу за поселком, взметнулась к небу красная ракета. Достигнув самого брюха облака, она вдруг неожиданно зависла в воздухе, опалив его багрянцем, а потом медленно, выпустив парашют, начала снижение. Возможно, он не обратил бы внимание на этот выстрел, – мало ли что происходит за окном! – не в диковинку выстрелы из гранатометов, а уж пистолетным и вовсе никого не удивишь. Но в этот раз, будто бы подстегиваемый предчувствием, он прильнул к окну и с замиранием сердца наблюдал за тем, как красный огонь, все более распаляясь, обжигал светом базальтовые пики и глубокие гранитные расщелины. Не достигнув кроны деревьев, огонь неожиданно погас, словно его и вовсе не было.
Алимджан закрыл окно. Дурное предчувствие не оставляло: что-то должно произойти.
Опасения оправдались три часа спустя, причем сполна, когда он услышал на пороге уверенные шаги нескольких пар ног. Дверь приоткрылась, и в комнату, в сопровождении двух человек, вошел Баруди Хаджиб. От неулыбающего жестковатого лица с аккуратно постриженной бородкой так и веяло серьезной угрозой, а большие карие глаза взирали с острой проницательностью, выведывая самое потаенное. И вообще народ, поселившийся на скале в пещерах, Алимджану не нравился. Такое жилище подходит для летучих мышей, но уж никак не для людей. Рослые, мускулистые, с такими же непроницаемыми лицами, как у Баруди Хаджиба, они выглядели родными братьями, в них отчетливо прочитывалось фанатическое убеждение, ради которого они способны пойти на самопожертвование.
Алимджан всегда считал, что подобное соседство принесет беду, и даже предлагал Юсуфу Ахмеду вытеснить чужаков за территорию поселка, пока дело не зашло слишком далеко. Но тот, безразлично махнув рукой, отвечал: «Они нам не помешают». Только значительно позже Алимджан понял, что за беспристрастной маской Юсуф прятал почти животный страх: он боялся людей, выбравших для своего жилья давно заброшенные пещеры.
Теперь, оказавшись рядом с Баруди Хаджибом, Алимджан вдруг увидел, что тот значительно выше и моложе, чем это могло показаться поначалу. Может, это ощущение возникло оттого, что прежде приходилось видеть его издалека: то спускавшегося вниз за колодезной водой, то поднимавшегося к молельной пещере.
– У тебя хорошо идет бизнес, – неожиданно улыбнулся Баруди, показывая крупные крепкие зубы, которыми запросто можно перегрызть горло врагу.
– О каком бизнесе ты говоришь? – спросил Алимджан, не желая пропускать гостей в глубину комнаты.
– За тот год, что мы провели в пещерах, – кивнул Баруди в сторону горы и сдержанно улыбнулся, – ты захватил пятьдесят четыре судна. Среди них были как маленькие – яхты, прогулочные катера, пассажирские корабли, с которых ты с Юсуфом брал по пятьдесят и сто тысяч долларов в качестве выкупа, – так и большие: круизные лайнеры, танкеры, сухогрузы, с каждого из которых ты брал от трех до пяти миллионов долларов. Получается вполне приличная сумма.
– У тебя неверная информация, – как можно хладнокровнее произнес Алимджан.
– Ты, видно, полагаешь, что все свое время мы проводим только в молитвах? – продолжал улыбаться Баруди. – Совсем нет! Мы умеем хорошо считать, а с горы видно куда дальше, чем с равнины. Мы знаем о каждом полученном тобой долларе, так что тебе нет смысла лукавить. Не удивляйся, узнать не сложно: достаточно спросить последнего старика в поселке, и он с точностью до последнего цента скажет, какова была сумма выкупа.
– Что вы от меня хотите?
– А вот это деловой разговор…. Ты должен заплатить садака в международные фонды джихада.
– И какая будет цифра?
– Немного. Всего-то десять миллионов долларов.
– На джихад идет всего лишь пять процентов от общего дохода. Мы не получали таких денег.
– Ты забываешь о том, что это не только закят, взнос на борьбу с «неверными», но это еще и помощь неимущим и сиротам.
– У нас не будет таких денег в ближайшее время, – глухо повторил Алимджан.
– И где же ваши деньги?
– Они потрачены.
– Так мы не договоримся. Деньги в джамаат ты должен передать в ближайшие три дня.
– Вам придется подождать. И потом, я не решаю таких вопросов. – Широкая ладонь ваххабита притронулась к стриженой бородке. Рука, покрытая черными густыми волосами, была мускулистой и, вероятно, очень сильной, привыкшей к каждодневным физическим упражнениям. В таких пальцах легко представить как рыболовецкую сеть, так и гранатомет.
– Возможно, я смогу обождать, он может подождать, – ткнул Баруди Хаджиб в ваххабита, стоявшего рядом. – Даже он может немного потерпеть, – повернулся он к порогу, где стоял другой охранник. – Но как ты объяснишь причину задержки садака детям и обездоленным, кто нуждается в твоей помощи? Ты им тоже скажешь обождать?
Алимджан подавленно молчал. Положение было сложное. Окажись на его месте Юсуф Ахмед, он наверняка что-нибудь бы сообразил.
– Думаю, что они тебя просто не поймут. Срок тебе три дня, после полуденной молитвы джамаат должен получить деньги, – твердо произнес Баруди.
– А если я не смогу их достать, что тогда?
– В таком случае, я бы тебе посоветовал уйти отсюда и вообще не попадаться мне на глаза. Я бы не хотел проливать кровь единоверца.
– Кажется, я тебя понял.
– У тебя есть двое русских, мужчина и женщина, ты должен отдать их мне.
– Это не по правилам, Баруди, этих людей захватил наш клан, – отрицательно покачал головой Алимджан.
– Юсуф не забыл, кто именно разработал эту операцию?
– Не забыл. Но они стоят денег.
– И сколько же ты за них хочешь?
– На это может ответить только Юсуф, это его люди.
– Может, ты предлагаешь мне поторговаться за них, как на базаре?
– Торга не будет, – после недолгого молчания произнес Алимджан, – сегодня ночью они сбежали. Если тебе удастся их захватить, тогда они твои.
– Хорошо, я проверю твои слова. И молись Аллаху, чтобы они оказались правдой. Аллах акбар, – попрощался Баруди Хаджиб.
Приоткрыв дверь, Алимджан наблюдал за тем, как троица моджахедов, не оглядываясь, пересекла двор и, распахнув калитку, вышла на улицу. Его переполняло бессилие, замешанное на злобе; он поймал себя на том, что ему очень хотелось бы увидеть профиль Баруди в нитях оптического прицела. Когда ваххабиты скрылись за высокой оградой из колючих кактусов, он со злостью захлопнул дверь.
Интересно, как бы на его месте поступил Юсуф Ахмед? Взор Алимджана невольно обратился к лагерю, где за бурунами волн, расшалившихся под усиливающимся ветром, колыхалось судно, на котором русские удерживали Юсуфа Ахмеда.
Еще через пятнадцать минут он встретился с Сейфуддином и, подробно пересказав состоявшийся разговор, откровенно спросил:
– Что будем делать, брат?
– Они нам угрожали, а такие вещи не остаются безнаказанными.
– В чем-то я с тобой согласен, брат, но с этими людьми мне уже приходилось иметь дело. В отличие от остальных, вылепленных из рыхлой глины, они вытесаны Аллахом из кремня. Об таких людей можно поломать зубы.
