Дейл Браун - Ночь ястреба
— И ты считаешь, что убийство нескольких миллионов людей и уничтожение двух европейских столиц будет способствовать развалу СНГ и восстановлению Союза?
— Он безусловно будет восстановлен, — убежденно заявил Габович. — После нападения на нее Россия наверняка оккупирует Белоруссию. А затем у России не останется иного выхода, кроме как подчинить себе и все остальные республики, где до сих пор имеется ядерное оружие, — Украину, Азербайджан, Узбекистан и Казахстан. Наступил конец СНГ, и оно будет заменено сильной, управляющей всеми Россией... Как это и должно быть.
Некоторое время Дворников разглядывал темно-янтарную жидкость в своем бокале, потом сказал:
— И тебя не волнует смерть миллионов людей, включая твоих русских друзей?
— Волнует? Да я только и рассчитываю на это. Что может быть лучше, чем начать все заново с ядерных взрывов? Каким еще лучшим способом можно очистить землю от реформистов, реакционеров, националистов, империалистов и капиталистов? После ядерного взрыва не останется и никаких либералов. А теперь представьте себе последствия: более высокие цены на русскую нефть; новая, более мощная армия, противостоящая Западу, который наверняка начнет перевооружаться перед лицом «новой советской угрозы»... Да этот перечень бесконечен. Люди поймут, что развал Союза грозит только хаосом. И все будет так, как было прежде. Россия вновь завоюет уважение, обретет былые мощь и славу, с засильем иностранцев будет покончено, а во главе восстановленного Союза встанет крепкое центральное правительство.
Теперь Дворников понял, что перед ним сидит очень хладнокровный, очень собранный, но совершенно безумный человек. Много лет Габович считался исполнительным, разумным офицером, и все же имелись серьезные намеки на то, что это не так. На самом деле он, наверное, был во много раз безумнее Вощанки. И все же... в словах Габовича присутствовала определенная логика. Неужели изощренный план Габовича действительно может сработать? Интересно...
— Теперь я отлично понимаю твой план, — вымолвил наконец Дворников. — А некоторое время ты меня серьезно беспокоил: я думал, что на самом деле ты предаешь и Вощанку, и Союз...
— Никогда! — воскликнул Габович.
— Я это понял. Но как ты можешь быть уверен в том, что Вощанка повернет ключи и запустит ракеты? Возможно, он и придерживается своего плана, но мы-то знаем, что он отнюдь не самый умный из военачальников, вышедших из низов. Скорее, он просто примитивен. Где находится его командный пункт — в Сморгони? Есть у него связь со своими войсками? Может он дать приказ на запуск ракет по радио или по телефону?
— Разумеется, — самодовольно заявил Габович, — командная сеть «Физикоуса» — это самая лучшая в мире система. Вам не надо беспокоиться о том, нажмет ли Вощанка ядерную кнопку, — он сделает это! И всего через несколько часов мы получим сообщение о пуске ракет.
— Хотелось бы мне иметь твою уверенность в том, что все пройдет нормально, Виктор Иосифович. Мне нравится быть уверенным.
— А вот я в этом сомневаюсь! Вы интересуетесь местонахождением командного центра потому, что на самом деле хотите предотвратить запуск этих ракет, — высказал свою догадку Габович. — Но почему? Почему вы хотите остановить Вощанку? Неужели вас не волнует судьба Союза, товарищ генерал? Ведь в бывшем Советском Союзе вы были могущественным человеком, Борис Георгиевич... Неужели вам не хочется все вернуть назад?
— Просто я чувствовал бы себя лучше, если бы это оружие находилось в твоих руках, а не в руках такого сумасшедшего, как Вощанка. Вот и все.
Габович внимательно посмотрел на Дворникова. Не стал бы он льстить просто так. Значит, он действительно раскусил нежданного гостя.
— Не пытайтесь меня успокоить, — фыркнул Габович. — Вы лжете. Вы вовсе не хотите, чтобы это оружие оказалось в моих руках, как и в руках Вощанки. Вы ведь и меня считаете сумасшедшим, не так ли? Глупец! Вы не хотите, чтобы эти ракеты были запущены, да? Вам наплевать на наше будущее! На славное будущее, которое будет нашим! Моим!
Рука Габовича потянулась к кобуре за пистолетом, но он опоздал, непоправимо опоздал. Из кармана плаща Дворников выхватил автоматический пистолет «вальтер» Р-4 с большим цилиндрическим глушителем, который был длиннее самого пистолета, и дважды с близкого расстояния выстрелил Габовичу в сердце. Габович отшатнулся назад, в его широко раскрытых глазах мелькнуло удивление и безумие. Он умер еще до того, как рухнул на пол.
— У тебя, идиота, была в руках власть, позволяющая повелевать жизнью и смертью, — произнес Дворников, обращаясь уже к трупу, — но ты все испортил. Я только надеюсь, что Вощанка продолжает осуществлять свой план, иначе все усилия пойдут коту под хвост.
Убрав пистолет в карман, Дворников начал рыться в бумагах Габовича. В портфеле у этого идиота хранились документы с полной информацией о ядерных ракетах, включая их местонахождение. Дворников стал рвать бумаги на несколько частей и укладывать в металлическую корзину для мусора. Он бросил туда горящую спичку. Да, Габович все равно не был мастером своего дела, подумал Дворников, но плану его суждено осуществиться, несмотря на глупость Габовича. Он убедится в этом...
— Не двигайся, Борис. Подними руки и отойди от стола.
Дворников выронил разорванные бумаги, которые держал в руках, и поднял руки.
— Хорошо, хорошо, Шарон, — успокоил он и, несмотря на ее предупреждение, повернулся и посмотрел на агента ЦРУ Шарон Гринфилд со своей обычной обезоруживающей улыбкой. — Наконец-то мы одни и в более приятной обстановке.
— Отойди от стола, я сказала. — Дворников сделал шаг в направлении Шарон. — Левой рукой, но только пальцами, вытащи из кармана пистолет и брось его сюда.
— Послушай, Шарон...
— Выполняй! — приказала Шарон.
Дворников пожал плечами, вытащил левой рукой из кармана пистолет и швырнул его к ногам Шарон. Наклонившись, она подняла его и сунула в карман пальто. Затем дулом своего пистолета указала в противоположный конец комнаты:
— Иди туда. — Дворников сделал несколько шагов, обходя Шарон, но остался от нее на том же расстоянии. — Ты теряешь квалификацию, Борис, — сказала американка, подошла к мусорной корзине, опрокинула ее ударом ноги и затушила горящие бумаги. — Бывший ас КГБ позволяет захватить себя такой дилетантке, как я. Раньше ты был более ловким и осторожным, Борис. Но слава Богу, что ты разленился. Это значительно облегчило мне работу.
Дворников проигнорировал эту издевку.
— Шарон, ты же портишь новый ковер...
— Заткнись, Борис. — Она осмотрела труп Габовича. Обе раны на груди сильно кровоточили. Габович безусловно был мертв. Его пистолет так и торчал в кобуре, и Шарон не стала его забирать. — Зачем ты убил Габовича, Борис? Если наша информация верна, то он передал Вощанке ядерные боеголовки, но в обмен выставил свои условия, которые Вощанка должен был выполнить после завершения оккупации Литвы. Он мог знать, где эти боеголовки...
— Он ничего на знал. Он был просто сумасшедшим. Схватился за пистолет, и я застрелил его.
— Почему ты в этом так уверен? Он сказал тебе что-нибудь?
— Ничего не сказал.
Гринфилд нахмурилась, глядя на Дворникова и решая, стоит ли верить ему. Потом кивнула на пулевые отверстия в груди Габовича:
— Прекрасные выстрелы, Борис. А тебе не пришло в голову прострелить ему плечо или ногу, чтобы мы смогли допросить его?
— Именно так ты и намерена поступить со мной, Шарон? Ты просто ранишь меня или убьешь?
Шарон нагнулась, чтобы рассмотреть обгоревшие бумаги. Верхние превратились в пепел, но нижние оказались почти нетронутыми.
— В зависимости от твоего поведения, — ответила она на вопрос Дворникова. По-русски Шарон читала плохо, но все же вскоре поняла, о чем говорится в документах. — Борис, эти бумаги... Ведь в них указано местонахождение ракет Вощанки. Почему же ты...
Дворников бросился на Шарон с быстротой гепарда.
Выбив из руки Гринфилд пистолет, он нанес ей в лицо удар из арсенала каратэ. Шарон закричала и покатилась по ковру, а Дворников, прыгнув на нее сверху, прижал ее руки к бедрам своими коленями. Затем он ударил ее по лицу раз, второй и наконец почувствовал, что она уже не в силах сопротивляться.
— Ты даже не представляешь себе, сучка, как долго я ждал этого момента, — выпалил Дворников, задыхаясь. В нем не осталось и следа от воспитанного, вежливого мужчины. Теперь это был трясущийся насильник с дикими глазами.
Шарон всегда боялась этой черты характера Дворникова, но ничего подобного раньше не наблюдала. Уже несколько лет им приходилось встречаться по делам в Москве, и каждая такая встреча сопровождалась настоятельными сексуальными притязаниями Дворникова, которые Шарон всегда решительно отвергала. Зная его репутацию садиста как в работе, так и в личной жизни, она постоянно боялась, что когда-нибудь он набросится...
