Вирус «Мона Лиза» - Роде Тибор
Но полностью оградиться от осени здесь тоже не удалось. Землю усеяла листва, кое-где небольшими группками росли грибы. Тут и там пробивались сорняки. Этого было достаточно, чтобы разрушить иллюзию идеального парка. Казалось, что садовник недавно умер.
Параллельно дороге вились усыпанные галькой тропки, обрамленные каменными скульптурами. Хелен поначалу приняла их за сказочных существ или драконов, но при ближайшем рассмотрении они оказались монстрами.
На нее глядели морды с широко распахнутыми глазами, их пасти с острыми зубами сочились слюной. Адские создания.
Они проехали мимо одинокой фигуры старухи. Нос похож на клин, глаза – два глубоких темных отверстия. Обнаженная кожа покрыта морщинами, словно камень, из которого ее вытесали, съежился с течением времени. До самого толстого живота свисали две такие же сморщенные груди. Под животом – намек на срамное место, неприкрытое и уродливое. Ноги – тонкие и дряхлые, словно они были не в состоянии держать ее тяжелую фигуру. «Ведьма», – подумалось Хелен, когда автомобиль вдруг остановился. Только теперь она заметила, что они подъехали к двери величественного дома. Ей снова стало зябко. То, что на первый взгляд казалось декорацией к фильму «Унесенные ветром», на самом деле выглядело как ее мрачная копия. Никогда прежде она не видела дома, построенного из одного только черного камня. Но даже не это оказалось самым примечательным. Хелен заморгала, желая убедиться, что глаза не обманывают ее. Здание было асимметричным.
Все массивные колонны, поддерживавшие портик, были разной ширины. Некоторые были круглыми, другие – угловатыми. Некоторые вытесаны из одной глыбы, другие, наоборот, сложены из нескольких. Окна были разной высоты и ширины, вырезанные в фасаде без сохранения каких бы то ни было пропорций. Если с ней не сыграла злую шутку десинхрония[3], то весь дом был неровным.
Дверь распахнулась, и перед Хелен возникло лицо дворецкого, похожее на морду сенбернара.
– Добро пожаловать, мисс Морган, – приветствовал он ее на безупречном английском. При звуках его речи у нее возникла мимолетная ассоциация с твидовой тканью.
Она схватилась за руку в белой перчатке и, благодаря за помощь, выбралась из машины. Негромко кряхтя, Хелен потянулась. Она как раз хотела указать на свои сумки, когда заметила еще одного слугу, который уже нес ее багаж ко входу в дом.
– Эту я возьму сама, – произнесла она, потянувшись к большой сумке с рабочими принадлежностями, которую не любила никому доверять.
– Мы сейчас доставим багаж в вашу комнату. Мистер Вейш уже ждет вас, – ответил мужчина с лицом собаки и указал на открытую дверь.
– Спасибо, – отозвалась она.
Дверца машины захлопнулась, и лимузин величественно укатил прочь.
Подходя к крыльцу, ступени которого вели ко входу, она обратила внимание на каменные фигуры, установленные на передней стороне портика. Такие же существа, как и в саду, истекающие слюной; они усмехались, смотрели на нее сверху вниз и тянули к ней длинные лапы.
«Демоны», – подумала она.
Когда Хелен проходила в дверь, ей показалось, что она почувствовала холодный порыв ветра.
Надо будет при первой же возможности написать Бетти о том, где она находится.
15. Флоренция, около 1500 г.
Вне всякого сомнения, lo straniero прекрасен. Еще прекраснее, чем Салаи. Иногда мне кажется, что его лицо светится в темноте. Его кожа гладкая, словно лед. Когда сегодня утром его, еще не проснувшегося, осветил луч солнца, мы с Леонардо тайком измерили его черты. Поначалу мы опасались, что разбудим его, но он спал как младенец. Поразительно: все совершенно симметрично! Словно его лицо было создано с помощью циркуля. Леонардо набросал эскиз, который теперь собирается изучить. Я предупредил его, что незнакомец не должен ни о чем узнать. Дал понять, что мы ни в коем случае не имеем права сердить его. Не гнева боюсь я, а того, что он может уйти от нас.
Сегодня он дал мне книгу. Он носит ее с собой с девятью другими. Все выглядят очень старыми и ценными. Я был уверен, что это разные издания Библии, но ошибся. И все же содержание книги тут же захватило меня.
– Читайте, пока я с вами, – произнес незнакомец.
Всю ночь я просидел над книгой. Да и Леонардо уже не может заниматься работой с тех пор, как прочел первые строки. Мне не хватает слов, чтобы описать магию, исходящую от этих трудов. Она подобна нектару.
Кстати, мы ходили на монастырскую пасеку. Сначала мы не понимали, к чему клонит незнакомец. Но затем он вынул соты, убил несколько пчел и показал нам нечто совершенно невообразимое.
– Как недавно с цветами! – воскликнул Леонардо, и незнакомец кивнул, как кивает учитель, когда ученик наконец начинает понимать.
Вынужден признать, что в тот миг я почувствовал в груди укол ревности. Я не Салаи, я пытался взять себя в руки. Леонардо с тех пор только и делает, что измеряет.
– Смотрите в книге, и вы все поймете, – сказал незнакомец.
Так сложно! Но с каждым днем, который он проводит среди нас, мне все больше кажется, что все вокруг меня пропитано ложью. Постепенно приподнимается пелена, скрывающая истину от людей. Это подобно второму рождению.
Надеюсь, он останется с нами навсегда.
16. Варшава
Едва они вошли в фойе, как дворецкий исчез за большой двустворчатой дверью вместе с ее багажом. Хелен еще обеспокоенно глядела ему вслед, сжимая в руках большую наплечную сумку с ее драгоценным содержимым, когда кто-то негромко откашлялся рядом с ней. Незаметно подошел еще один слуга и обратился к ней, стоя сбоку. На испуганный возглас, вырвавшийся у нее, он ответил смущенной улыбкой и указал на двери, уводившие в сторону от холла.
Хелен последовала за мужчиной по белому мраморному полу, мимо колонн, доходивших до потолка высотой в несколько метров. В центре фойе возвышалась массивная каменная лестница, ведущая на второй этаж. Хелен показалось, что она участвует в экскурсии по замку, как во время одного из ее путешествий в Европу.
Но все изменилось, когда они вошли в следующее помещение. Темно-красный ковер с длинным ворсом, тяжелая темно-коричневая кожаная мебель, застарелый запах сигарного дыма и потрескивающий камин – она словно оказалась в комнате мужского клуба минувшего века. Только вот мужчин тут не было. Слуга указал на мягкий уголок и произнес что-то по-польски; она перевела это как «Прошу, подождите здесь».
Когда сопровождающий оставил ее одну, Хелен решила осмотреть комнату. В старом шкафу, который наверняка стоил целое состояние, она увидела за стеклом ряды бутылок со спиртным. На этикетки были наклеены двузначные числа, доказывающие их солидный возраст. Она предположила, что стоимость напитков превосходит даже стоимость шкафа. Под ними на специальной подставке висели ножками вверх бокалы разного размера.
Она подошла к огню, который бесшумно полыхал за мутным стеклом, распространяя приятное тепло. На каминной полке стояло несколько фотографий в рамках. Хелен взяла одну из них. Рамка была тяжелой, и женщина предположила, что она сделана из чистого золота. На фотографии был изображен широко улыбающийся мужчина лет пятидесяти. Черты его лица были резкими, начавшие седеть волосы аккуратно подстрижены. Он весь лучился превосходством, которое Хелен замечала и у других знакомых ей успешных людей. Во взгляде его читалась уверенность в том, что жизнь ничего не может с ним сделать, поскольку у него достаточно денег, чтобы откупиться от любых проблем. Рядом с ним, будучи намного ниже его ростом и скромнее на вид, стоял Папа Римский. Несмотря на напряжение, Хелен не сумела сдержать улыбку, отметив, насколько разное впечатление производят эти люди. Ей уже доводилось слышать о том, что знаменитые личности могут получить личную аудиенцию у главы Римско-католической церкви, и, видимо, фотография была свидетельством этого. Хелен поставила ее на место и повернула к себе стоявшее рядом фото, чтобы убрать блики, которые отбрасывала на него большая люстра. На этом снимке был запечатлен тот же мужчина, но на этот раз в смокинге. Рука его лежала на плече другого, который был значительно моложе. Определенное сходство бросалось в глаза. «Отец и сын», – промелькнуло в голове у Хелен.
