Чужое знамя - Максим Михайлов
На этом, слава Богу, постприездная круговерть вроде закончилась и Бес, удобно устроившись за рулем, объявил, что экипаж направляется на базу. Базой оказалась скудно обставленная четырехкомнатная квартира на шестом этаже блочной многоэтажки.
– Вот твоя койка, можешь пока отдыхать, – Кекс провел Сашку в дальнюю комнату, все убранство которой состояло из видавшего виды обшарпанного шкафа и двух металлических армейских коек с панцирными сетками укомплектованных по стандартному казарменному образцу: продавленными матрасами, казенными синими одеялами с тремя полосками и грязно-желтыми пыльными подушками.
– Туалет и ванная в коридоре, там кухня. Если захочешь есть, можешь брать все, что найдешь в холодильнике. В конце коридора общая комната, там телевизор. В других комнатах тоже живут люди, без дела туда не ходи. Если что-нибудь понадобится, моя комната вон та. Еще что-нибудь нужно?
– Да нет. Все ясно. Спасибо.
Молча кивнув головой, Кекс зашлепал по коридору к двери выкрашенной в цвет когда-то бывший белым, а Сашка, даже не потрудившись разуться, завалился на протяжно скрипнувшую под его весом кровать и закрыл глаза. Он и не предполагал, как сильно устал за этот такой длинный и суматошный день, но лишь прикрыв глаза, тут же почувствовал, как проваливается в вязкую черноту тяжелого беспокойного сна, где то и дело всплывало из небытия искаженное страхом и болью девичье лицо.
Разбудил его тихий перебор гитарных струн, несшийся из-за неплотно прикрытой двери, и приятный мелодичный мужской голос, удивительно красиво выводивший слова незнакомой песни. В наполовину прикрытое шторой окно уже заглядывали любопытные звезды.
Ты вернешься за полночь, когда все дрыхнут в чумной стране,
Дело пахнет осиной – вервольф, ты должен остаться извне.
Последний твой серый брат собрал манатки и был таков,
Здесь никто не вспомнит тебя, никто не узнает тебя в лицо
До броска и молнии твоих зрачков.
И то, что ты остался извне – это уже хорошо —
Жить по полной луне…
А все, что было, брось на дальнюю полку,
Сдай в спецхран на тысячу лет.
Браво, парень – ты становишься волком,
Браво, парень – ты выходишь на след!
Сашка жадно вслушивался в странные, вроде бы без особого смысла подобранные и кое-как скомпанованные слова песни, с удивлением ощущая, как они ровно, будто удачно подобранные кирпичики в компьютерном тетрисе ложатся внутри его души, заполняя собой сосущую пустоту, вытесняя страх и боль. «А все, что было, брось на дальнюю полку», – тихонько подпел он невидимому певцу, понимая, что тот поет сейчас о нем, о Сашке, что каким-то волшебным образом, он смог проникнуть в глубину Сашкиных страхов и переживаний и изложить все это в песне, одновременно указав путь к спасению. Осторожно, чтобы не дай Бог не потревожить, не прервать этого чуда, стараясь двигаться как можно беззвучнее, Сашка встал с дребезжащей кровати и двинулся к выходу в коридор.
И то, что ты готов на прыжок – это уже хорошо —
Жить по полной луне…
Вытри слезы – ведь волки не плачут,
Ни к чему им притворяться людьми.
Завтра снова полнолуние – значит
Ты вернешься, чтобы вернуть этот мир.
Песня доносилась из комнаты в конце коридора, бритый парень по прозвищу Кекс называл ее общей, припомнил Сашка, осторожно на цыпочках двигаясь в ту сторону. Вскоре он уже смог разглядеть полоску света, выбивавшуюся из-под двери. Отчего-то в последний момент, уже положив ладонь на дверную ручку, Сашка слегка оробел и лишь нешуточным усилием воли заставил себя ее повернуть.
Пел худощавый черноволосый мужчина, удобно устроившийся в мягком кресле, чуткие нервные пальцы обманчиво легкими движениями ласкали струны, полузакрытые глаза смотрели куда-то внутрь себя, абсолютно погруженные в процесс рождения нот и звуков ничего вокруг не замечающие. Рядом за уставленным продуктами и бутылками столом, заворожено глядя на певца, замерли уже знакомые Сашке Бес и Кекс, а между ними еще какой-то новый здоровый и скуластый с длинными спутанными волосами, прихваченными широким брезентовым ремешком.
Браво, парень, ты не грустен нисколько.
Завтра в дальний путь, а пока —
Все по плану: ты становишься волком,
Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам.
Последний аккорд с тихим звоном растворился в воздухе, но еще какое-то время за столом не прозвучало ни слова, никто не сделал и намека на жест – слушатели старались продлить рожденное песней впечатление. Потом все как-то одновременно задвигались, загалдели, потянулись к небрежно вскрытым банкам с тушенкой и граненым стаканам.
– О, а вот и наш новичок! Продрал наконец глаза, соня! – воскликнул Бес, первым обративший внимание на застывшего на пороге Сашку. – Знакомьтесь, парни, это вот чудо теперь, пока по крайней мере, состоит в наших рядах. А зовут его – Студент!
– Самурай, так меня здесь называют, – пробасил незнакомый здоровяк. – Топай к столу, у нас как раз дружеский ужин.
– Маэстро, – коротко кивнул головой черноволосый певец. – А позволь полюбопытствовать, это не свастика ли вытатуирована у тебя на шее?
После этих слов все как-то разом замолчали и четыре пары глаз пристально уставились на Сашкину шею, причем царившая в комнате непринужденная застольная атмосфера как-то разом загустела и стала явно напряженно-наэлектризованной, что ощущалось даже на физическом уровне. В этот момент Сашка горько пожалел о том дне, когда по примеру остальных своих товарищей решился наколоть символ «Русских волков». Не зная, как себя вести в этой непростой ситуации, он просто молча выжидал, что же будет дальше, надеясь, что ничего страшного с ним не произойдет, в самом деле, мало ли у кого какие наколки могут быть. Неловкость ситуации попытался сгладить Бес:
– Ну свастика и свастика. Парень раньше состоял в какой-то националистической организации, вот и набил себе эту гадость из форсу и баловства. Никакого значения это не имеет.
– Говоришь никакого значения? – голос Маэстро звучал почти ласково, и от этой нарочитой ласковости у Сашки почему-то кожа враз покрылась мурашками. – А по-моему это имеет очень даже большое значение.
