Сокровище антиквара - Бушков Александр Александрович
Смолин до сих пор не мог сказать уверенно, связаны ли его и Шевалье невзгоды одной веревочкой, или ничего общего тут нет. Но эти тонкости не имели значения. Главное, пора было перестать обороняться. Следовало переходить в наступление, не бить в ответ, а именно что нападать.
«Может быть, там клад?» - пришло ему в голову. Почему бы и нет? Если вспомнить недавние куруманские приключения… если учесть, что куруманский клад наверняка далеко не последний из запрятанных по необъятной России… Не столь уж и дурацкая версия. Дом до революции принадлежал Никите Фе-дулычу Бардину, владельцу пароходов и золотых приисков, одному из шантарских легендарных крезов. Бардин, в отличие от многих собратьев по бизнесу, гораздо более пессимистически настроенный насчет исхода великой смуты, собрал все ценное и отправился в Маньчжурию еще в те времена, когда Шан-тарск был глубоким колчаковским тылом, когда войска адмирала штурмовали Екатеринбург, а о многотысячных партизанских армиях и слуху не было… но ведь мог он что-то оставить? Скажем, замуровать надежно в дальнем углу подвала пудик-другой самородного золотишка, неподъемные серебряные сервизы, что-то столь же громоздкое, но ценное? Или его пессимизм был полным и законченным, и он не оставил и серебряной ложечки?
Но, допустим, оставил? И к кому-то неглупому, как недавно к Смолину, попали ломкие странички, исписанные выцветшими строчками с «ятями» и «ерами»? И там, в подвале столько, что решительный подонок не побоялся крови?
Вполне допустимая версия. Поскольку сегодня в Шантарске по-настоящему серьезные люди так себя все же не ведут. Даже если вознамерились оттягать двухэтажный старинный особнячок в центре города, весьма подходящий для престижного офиса. Не тот стиль, не те методы. Это, сто процентов, кто-то мелкий, беззастенчивый, наглый, располагающий парой-тройкой хватких, не боящихся мокрухи мальчиков - но все же мелкий… Что, если где-то в подвале, до сих пор не обнаруженный…
Стоп, сказал себе Смолин. Вот в этом направлении мы не пойдем. Ни шажочка. Неважно, что именно послужило поводом. Гадать бессмысленно, поскольку ни на шаг вперед не продвинешься. Нужно действовать - а вот когда все зашевелится, глядишь, и прояснится что-то…
Глава пятая МЫ, КОРСИКАНЦЫ…
Вообще-то в неписаной иерархии шантарских антикваров Леха Маевский со своим «Дукатом» располагался на самой низкой ступеньке, о чем все прекрасно знали, в том числе и он сам. Дедовщина чистейшей воды, ага. Господин Маевский, будучи младше Смолина двадцатью годами, в антикварке появился, соответственно, лет на двадцать позже, чем Смолин - да и позже всех остальных зубров. Настоящих дел он не крутил, серьезными свершениями и удачами похвастаться, в общем, не мог, по мелочевке работал, иногда откровенно выступая на подхвате. В отличие от всех остальных, у него даже прозвища не было.
Но, разумеется, это не означало, что с Лехой следовало обращаться свысока и протягивать вместо ладони два пальца - к чему перегибать палку? Достаточно и того, что про себя все и так знают табель о рангах…
А потому Смолин, спустившись в небольшой подвальчик, приветствовал хозяина со всей вежливостью, как благородный дон - благородного дона. Непринужденно зашел за прилавок, привычно прошел в заднюю комнатку.
Учитывая Лехино положение, его задняя комнатка, в отличие от других, никак не могла именоваться «закромами». Все, что здесь имелось из не выставлявшегося на витрины, было опять-таки мелочовкой. Даже холодня-чок исчез - в связи с последними печальными событиями…
Смолин преспокойно закурил, повернулся к вошедшему хозяину и спросил:
– Слухи дошли, отмотался?
– Ага, - сказал Леха радостно. - Даже без твоего адвоката, дядя Вася, которого ты нахваливал. Судье тоже неинтересно было пурхаться, договорились на штатовский манер… Признание вины и штраф…
– Это хорошо, - сказал Смолин без эмоций. - Веселый?
– Ну не плакать же… Главное, отмотался. Даже остальной холодняк обещали вернуть.
– Это хорошо, - повторил Смолин. - Теперь получается, что отмотались все. Никого не смогли сожрать. Это радует.
– Главное, кампании не было…
– Это верно, - кивнул Смолин. - Нет ничего хуже в нашем богоспасаемом Отечестве, как попасть под кампанию… а впрочем, на Западе, по слухам, то же самое… а в Гренландии еще и вечная мерзлота при полном отсутствии антикварного рынка…
Он вздохнул и без особого воодушевления грязно выругался.
– Случилось что-нибудь?
– Врубель, козел…
– Что опять?
– Да просто козел по жизни, - удрученно сказал Смолин. - Когда-нибудь, точно, из-за него серьезно запоремся… Понимаешь, меня сегодня, - он глянул на часы, - через два часа ждет покупатель. Я с ним договорился на катану, нормальная катана, офицерская, родная. Вот только он, наивная душа, вчера не просто похвастался Врубелю приобретением, а еще и сболтнул, куда и во сколько я ее сегодня привезу. Захожу я нынче в «Раритет», а Врубель, меня завидевши, начинает громогласно повествовать всей честной компании, как он восхищен моей хитростью: это ж надо назначить покупателю стрелку в ста метрах от областного УВД! Точно, никто и не подумает! Молоток, дядя Вася! У него там сидит и жрет водочку человек восемь, половина совершенно левых, в глаза раньше не видел, а вторая половина - народец самый ненадежный, языки без костей… Коз-зел… Короче, теперь полгорода знает, что сегодня в шесть вечера дядя Вася толкает клиенту катану у научной библиотеки, в ста метрах от УВД. Весело мне, как по-твоему? Два часа осталось, а ты сиди и думай теперь…
– Да уж… - сочувственно сказал Леха. - Так может, клиенту позвонить и перенести?
– Я сам не додумался… - усмехнулся Смолин. - У него мобилка не отвечает. Недоступен и недоступен. Говорил он что-то такое, - то ли в ремонте труба, то ли дома оставил. Так что не перенесешь и не отменишь. Рисковать приходится. А в нашей нынешней ситуации, когда всех пасут… И не ехать нельзя. Мне семьдесят рублей не лишние…
– Хреново…
– Да ладно, - сказал Смолин. - До сих пор как-то уворачивались, авось и теперь пронесет… Я что к тебе пришел? Дашь свою машинку этак до полседьмого? Если меня и пасут, то высматривать будут «паджерик», а на твою и внимания не обратят. Я там ближе к назначенному сроку покручусь, осмотрюсь издали… Доверенность я в киоске купил, когда к тебе шел… Дашь?
– Да без вопросов, дядя Вася! Только, если что…
– Ну разумеется, - ухмыльнулся Смолин. - Катана - исключительно моя головная боль, ты тут не при делах, знать ничего не знаешь, я у тебя машину взял, чтобы помидоров с рынка привезти, потому что моя в сервисе, а на такси тратиться неохота… В полседьмого я ее тебе притараню, как штык. На вот, доверенность заполни, ты свои данные лучше знаешь.
…На протяжении получаса, остававшегося до встречи, он описал три круга и вокруг библиотеки, и вокруг областного УВД, - другого маршрута просто не было, проспект односторонний, приходилось круги наматывать. Ничего подозрительного он вроде бы не заметил: и стоявшие машины, и проезжавшие, и люди выглядели предельно обыденно, безобидно. А впрочем, толковую засаду ни за что не высмотришь, даже с его жизненным опытом: он как-никак антиквар, а не профессиональный разведчик, ни грамотной слежки не вычислит, ни профессионально устроенной засады не распознает… В общем, риск - благородное дело.
Вздохнув, Смолин пошел на четвертый круг. Беленький Лехин «Витц» был сущей спичечной коробочкой, в которой Смолин себя чувствовал, словно в бочке, наподобие той, что стояла у него на усадьбе для сбора дождевой воды. Однако у этой табакерочки в данный конкретный момент оказались и свои преимущества: Смолин без малейшего труда ее втиснул в узенький промежуток меж двумя навороченными тачками, куда на «паджерике» ни за что бы не влез, и пытаться нечего.
Он положил ключи в карман, вылез и закурил, присев на огражденьице из крашеных железных труб. Огляделся с ленивым видом. Никого подозрительного. Народу вокруг полно, и подозрительным, строго говоря, может оказаться каждый, но поди тут определи тихарей…
