Баян Ширянов - Последняя битва Пономаря
– Давайте про этимологию в следующий раз. Говорить больно.
– О! Образованный человек! Вдвойне неприятно видеть такого в этих скорбных стенах. Да, зовут меня Поскребышев Михаил Яковлевич. Чихнарку глушишь? Месячишко поваляешься – и на работку, да?
Врач перескакивал с одной темы на другую, и, казалось, совсем не был расположен вслушиваться в чьи-то ответы.
– Хорошо, хорошо. Ну, поправляйтесь тут… – И Поскребышев удалился с той же стремительностью.
– И так каждый день. – Начал бормотать сосед Михаила Львовича. – Залетит, нагородит с три короба и упорхнет. Хорошо, хоть санитары у него толковые. Из зеков, но врачами по воле были. А тут за стенкой с тубиком [7] четверо…
Грибоконь вновь перестал слушать старика. Он скинул с себя одеяло, кряхтя и постоянно забывая, что стискивать зубы ему теперь еще больнее, чем шевелиться, спустил ноги с кровати. Встал, придерживаясь за спинку койки. В несколько семенящих шажков преодолел расстояние до умывальника и жадно присосался к крану.
Вскоре санитар принес завтрак. И снова Михаила Львовича ждало открытие: санитар оказался биоэнергетиком. Разглядывая ауру этого человека, Шаман не сразу понял, что тот, занимается тем же самым. Спустя мгновение парень подмигнул:
– Куришь?
– Ага.
– Ходить можешь?
– С трудом.
– Ну, забредай ко мне в санитарскую. Спирта не обещаю, но кофеинчиком побалуемся.
Старик, поставив тарелку с кашей себе на грудь, принялся медленно отправлять в рот ложку за ложкой. Грибоконь последовал его примеру. Челюсти отказывались жевать что-то твердое, и поэтому Михаил Львович выел из тюхи белого хлеба лишь мякиш. После трапезы захотелось курить.
Взгромоздившись на зудящие ноги, Шаман вышел из палаты, прошелся по коридору, разыскивая санитарскую. Та оказалась в самом начале, у запертой изнутри на щеколду двери. Вскоре Грибоконь уже прихлебывал обжигающую заварку и с наслаждением затягивался обычной «Астрой».
За то время, что Михаил Яковлевич провел в зековской больнице, он крепко сдружился с этим санитаром, Димой Чистопольским по кличке Харя. Он попал в тюрьму за воровство, но срок ему дали небольшой, а среднее медицинское образование позволило занять «козлиную» должность медбрата при Поскребышеве. От Чистопольского Шаман и узнал о новой для него форме жизни зеков – о первом отряде, отряде хозобслуги. Там, как и везде, постоянно плелись интриги, но в нем зеки откровенно стремились подсидеть друг друга, напропалую, не стесняясь, стучали куму.
От Хари же Грибоконь узнал, что вскоре освобождается престижнейшее место нарядчика зоны и что начальник оперчасти подыскивает на него человека с высшим образованием. А институт Михаил Львович закончил…
– Я, как ты сюда попал, сразу твое дело просмотрел, – Признался однажды Дима. – Вижу – человек образованный. Ну, и, думаю, с чем черт не шутит? Может, попытаться подъехать к куму с твоей кандидатурой на нарядчика? Здесь-то с верхним образованием раз-два и обчелся…
И лишь потом Грибоконь понял, что Чистопольский просто подслушал разговор Поскребышева с Игнатом Федоровичем Лакшиным, начальником оперчасти, в котором и обсуждалась кандидатура будущего нарядчика. Но сейчас Харя как мог завоевывал расположение Михаила Львовича, вел с ним длинные беседы на экстрасенсорные темы, поил чаем и угощал табаком.
Глава 5
1.
Игорь Сергеевич метнулся на зов.
С первого же мгновения, услышав телепатический крик Вити, Дарофеев начал действовать. Первым делом целитель окружил себя и парня многомерной черной дырой и лишь потом, на бегу, начал разбираться, что же случилось.
Тонкому зрению Пономаря открылась поразительная картина: Витя буквально плавал в сферическом облаке светящейся энергии. И «черная дыра» была здесь бессильна. Кто-то, с непостижимой для Игоря Сергеевича легкостью, проникал даже через пространства высших измерений.
Не зная, что предпринять в такой критической ситуации, Дарофеев попытался просто вытеснить сферу чужой энергии за пределы витиных энергетических оболочек. Создав непроницаемую пластину, целитель попытался надавить ей на светящийся шар. Но тот поддался лишь на мгновение и снова занял прежнее место.
В панике, Игорь Сергеевич тогда просто взял Витю за руку. Тот автоматически шагнул, и Дарофеев вдруг понял, что энергия, окружающая паренька, словно привязана к пространству, в котором тот находится. Шар долю секунды стоял на месте, а потом скачком переместился, вновь накрыв Витю, который уже начал открывать глаза.
В следующее мгновение целитель увидел, что паренек работает энергетически: между его пальцами начала вырисовываться паутина биоэнергетической программы. Не найдя ничего лучшего, Пономарь дернул Витю на себя и, пока тот был вне сверкающего шара, телепортировал себя и его в лес за городом.
Мгновенная смена обстановки подействовала благоприятно. Сфера осталась на квартире на Кутузовском, а Витя, посмотрев на недовязанную программу, невольно поежился, распылил паутинообразную конструкцию и присел на оказавшееся неподалеку поваленное дерево. Игорь Сергеевич опустился рядом:
– Что это было?
– Скачущая программа самоубийства. – Для наглядности Витя продемонстрировал картинку, как так и не созданная им программа перебирается с тела самоубийцы на того, кто первым приблизится к трупу.
Пономарь невольно поежился, представив, какие последствия были бы, не вытащи он паренька из «шара блаженства».
– Что удалось узнать?
Понимая, что ругаться и выговаривать бывшему ГУЛу за его самоуправство бессмысленно: наверняка Витя соблюдал все возможные меры предосторожности, целитель спокойно задал этот вопрос, понимая, что именно такой слегка суховатый, деловой тон даст пареньку отвлечься от ужаса, который он несомненно испытал.
– Почти ничего. – Юный Матюшин пожал плечами. – Есть некто, кто может напрямую изменять каузальное тело человека.
– Но это же из разряда запрещенных вмешательств! – Воскликнул Пономарь.
– Его это не останавливает.
– Но как такое вообще возможно? – Продолжал недоумевать целитель. Но мысль его уже начала работу. Если кто-то на такое способен, значит, существуют-таки методы непосредственного влияния на карму. А то, что сделал один, может повторить другой.
– Надо подумать. – Отозвался паренек. – Я-то раньше никогда не работал с такими тонкими энергиями. Тут нужна потрясающая точность…
– И мастерство. – Добавил Игорь Сергеевич.
Они немного помолчали, думая каждый о своем.
– Дядя Игорь, а что меня ударило, ты успел разобраться? – Спросил вдруг Витя.
– Еще и не начинал. – Признался Пономарь. – А чтобы хотя бы подступиться к этому, надо что-то изменить в защите. «Черные дыры» эта штука проходит на раз.
– А «жалюзи»?
Состояние «жалюзи» Дарофеев открыл достаточно недавно, но еще до встречи с Витей в плотных телах. Этот биоэнергетический режим делал целителя практически неуязвимым, позволял левитировать или, наоборот, в несколько раз увеличивать вес собственного тела.
– Надо попробовать. – Не раздумывая брякнул Игорь Сергеевич и, секунду помолчав, добавил, – Хотя нет… Эта энергия заполняет объем, который занимает витальная энергетическая оболочка. Какого-то канала подпитки я не увидел, значит, передача внепространственная. А «жалюзи» действуют лишь по границе того самого витала.
– Так, давай попробуем задать им объем? – Сразу предложил Витя.
– И как ты себе это представляешь? – Пономарь тут же представил все последовательные стадии, которые надо проделать для входа в это состояние. Юный Матюшин и так их знал, но сейчас, используя образы, которые проецировал целитель, стал тут же вносить коррективы в фазы создания «жалюзи». Итоговая конструкция получилась объемной, но очень странной. Казалось, что все точки внутри яйца витальной оболочки оказались закрыты индивидуальными «жалюзи».
– Хм… – Дарофеев недоверчиво разглядывал витино творение. – А я не рассыплюсь на атомы?
– Нет! – Улыбнулся паренек. – Смотри, я использовал принцип «тело человека – голограмма». Каждая точка, до которой дошла волна, сама становится излучателем. Но волна эта несет и индивидуальные личные характеристики. И те вибрации, которые опознаются этими бесчисленными «жалюзи», как «свой», проходят безболезненно. А все «чужие» – отторгаются. Хочешь, я сам попробую?
– Нет, хватит. – Пономарь накрыл своей ладонью ладонь Вити. – Ты сегодня уже наэкспериментировался. Я сам…
2.
Когда Пономарь и Витя материализовались в квартире на Рублевском, там их уже дожидался брат Игоря Сергеевича – Константин. Младший Дарофеев уже привык, что целитель может запросто скакать по пространству, но настроение прибывших повергло Константина в легкое недоумение: Пономарь и юный Матюшин смеялись, как сумасшедшие.
– Вы что, из цирка? – Вместо приветствия спросил брат у Игоря Сергеевича.
