Сергей Алтынов - Армейская заповедь
– Знаете, что это такое? – Он расстегнул джинсовую куртку и показал девушке «трофейную» кобуру с «ижом».
Девушка молча кивнула и сделала шаг назад.
– Если вы не хотите со мной разговаривать, я уйду, – приняв максимально миролюбивую позу, сказал Николай. – Только эту игрушку я отобрал у одного товарища, который ждал вас в стенах вашего учебного заведения. Более того, я сумел выяснить, зачем он вас там ждал... Догадайтесь с трех раз?
– Неужели... – Катино лицо исказилось, точно от сильной боли, – меня хотят заставить... подписать протокол опознания и...
Тут она осеклась, точно не хотела болтать лишнего.
– Что и...? – спросил подполковник. – Арестованный Гриднев – мой друг. Но дело не только в этом. Что могут от вас хотеть вооруженные люди?
– У меня есть доказательства невиновности вашего друга, – робко проговорила девушка. – Но я никому не отдам их, если не будет гарантий...
– Катя, а вы ведь милицию боитесь больше, чем бандитов, – неожиданно произнес Николай.
– Просто я вижу, что ими схвачен человек, который никого не убивал, – ответила она.
Она была одного роста с Водорезовым. Для женщины метр шестьдесят пять – не так уж и мало. Николай молча сунул руку во внутренний карман и протянул Кате фотографию, где они с Сашкой стояли обнявшись на фоне африканских пальм.
– Странная форма, – отозвалась Катя, разглядывая снимок.
– Африка, – пояснил Водорезов. – Разговор будет?
Катя кивнула головой.
Спустя часа полтора Катя и Николай сидели на квартире Шумилова. Дима внимательно слушал Катю и рассматривал копии ее рисунков. Девушка приятно удивила их обоих. Наблюдательность и точность деталей на зависть любому офицеру разведки.
– Спасибо, Катя, – произнес Дима, выслушав девушку. – Я вам советую взять на ближайшие дни бюллетень и посидеть дома.
– Но у меня учеба, съемки! – буквально взорвалась Екатерина. – И потом, что... я вам больше не нужна?
– Пока нет, – убрав копии рисунков в темно-синюю папку, улыбнулся Шумилов. – Если вам будут угрожать или что-то такое в этом роде, звоните вот по этому телефону, – Дима протянул девушке визитку.
– Благодарю, – довольно едко отозвалась Катя. – Можете не провожать.
Несмотря на такое заявление, Николай все же вышел из подъезда вместе с девушкой.
– Катя, вы, кажется, на что-то обиделись? – спросил он.
– Нисколько, – дернув изящным носиком, ответила Катя. – А этот ваш... фээсбэшник порядочный хам. А вы ему в рот смотрите. Ваш друг интересует его меньше всего.
– С чего вы взяли? – спросил Водорезов.
– Это видно невооруженным глазом, Николай... отчества, извините, не знаю. У фээсбэшника свои интересы. А вас, меня, вашего друга он просто использует, чтобы самому не шастать по опасным местам. Что, не так?
На такой выпад ответить Водорезову было нечего, он сдержанно еще раз поблагодарил Катю, поймал ей такси и пожелал творческих успехов.
– Гриднев в плену у Островного и Астафьева, – проговорил Шумилов, размышляя над Катиным рассказом. – Этот молокосос Дэн пашет на своего дядюшку. Генерал Островной – одна из главных фигур в предстоящей партии... И он, к сожалению, фигура не из простых. Все складывается, как я и предполагал. Погибший полковник Рудаков был одним из «караванщиков». Расшифровывать, думаю, не надо?
Водорезов лишь усмехнулся. «Караванщик» – это тот, кто ведет «караван». В данном случае с оружием. Идет этот «караван» по самым разным нехоженым и опасным тропам. Контрабанда оружия – весьма прибыльный на сегодняшний день бизнес.
– Его караван ходил и в Чечню, и в Дагестан, и в другие регионы, – продолжал Дима. – Потом то ли совесть заговорила, то ли еще чего – только вышел Рудаков на скандально известного журналиста Нечаева и передал ему сенсационный материал о нелегальных поставках оружия. И самое главное – о «крыше» этого бизнеса. О «крыше» с большими звездами на погонах. Далее – небольшой пробел.
– Чего же так? – спросил Николай.
– Как и в советские времена, чтобы вести разработку высших лиц государства, в данном случае генералитета, нужна особая санкция, – голос Шумилова стал немного нервным, что для флегматичного Димы было редкостью. – Так вот, Нечаева и полковника решили ликвидировать. Косвенными, разменными фигурами стали уголовник Бурмен и наш Гриднев. Обоих использовали как отвлекающие цели. Бурмен теперь мертв, его использовали, чтобы неожиданно открыть огонь, а вот что хотят от Гриднева?
– Свалить вину... – начал было Николай.
– Нет! – решительно прервал его Шумилов. – Точнее – не только это. Если над всем этим стоит генерал Островной и другие высшие чины, то акция многоходовая.
– А что второй опер? Астафьев? Кате он показался более симпатичным, – вставил Водорезов, вспомнив игру эмоций на лице девушки, когда она в подробностях описывала все происшедшее.
– Астафьев – мужик неплохой, – ответил Дима. – Мы лет восемь назад вместе с ним повязали банду торговцев оружием. Заурядных уголовников. Но сегодня он в полной власти у семейства Островных. Четыре года назад Леша Астафьев ехал поздно вечером в электричке. Туда ввалилась пьяная малолетняя шпана. Ублюдки, семь человек, причем совсем не подросткового вида. Стали приставать к каким-то девчонкам. Причем не просто приставать – главарь этих ублюдков объявил, что их обеих сейчас изнасилуют. Даже не в тамбуре, а прямо на вагонной лавке. В вагоне было еще человек десять, но кроме Леши, никто не вступился, что и понятно. А у Астафьева с собой оказался табельный «ПМ» с полным боекомплектом. Леша предложил им угомониться, они пообещали угомонить его самого и приготовились приступить. Короче, главаря Леша застрелил, еще одному врезал стволом так, что своротил челюсть, остальные разбежались. Потом выяснилось, что погибшему ублюдку не было еще и семнадцати... Астафьева сразу же взяли под стражу. Перед тем как сесть в поезд, он выпил бутылку «Балтики»-«девятки», и ему светило лет двадцать как минимум. Генерал Островной сумел вытащить его из тюрьмы и даже восстановил в МВД. Сейчас Астафьев хоть и майор, но находится в подчинении у племянничка Островного, того самого Дэна. Нет, на Астафьева пока рассчитывать не приходится.
«Мой дядя самых честных правил...» – пронеслось у Водорезова в голове. Но этот дядя самых честных правил совсем не в том смысле, который приписывал Александр Сергеич онегинскому родственнику. Этот дядя правил многих, в том числе самых честных, и не только правил, но и фабриковал на них уголовные дела. На самых честных.
– Найти бы «бойцов» того «СОБРа», – вслух проговорил Николай. – Их ведь тоже подставили...
– А это мысль, – согласился Шумилов. – Их тоже использовали втемную. Они планировали наезд на Буру, выстрелы раздались совершенно неожиданно и для них... Вот что, Коля. Сейчас мы с тобой отправимся в одно интересное место. Поищем тот самый «СОБР». Держи!
Дима протянул Водорезову шапочку-полумаску с прорезями для глаз и небольшой похожий на зажигалку предмет.
– Шокер, – пояснил Шумилов, – обеспечивает легкий нокаут.
– Легкий нокаут я могу обеспечить и сам, без подручных средств, – ответил Николай, но «зажигалку» взял. И тут же задал вопрос: – Как тебе госпожа Терентьева?
– Никак, – пожал плечами Шумилов. – Молодец, конечно, честная девица. В случае чего возьмем под охрану. Поехали!
Шумилов оставил свой джип на охраняемой автостоянке. До нее проехали километров тридцать от МКАД. Далее километров восемь Николай и Дима прошли на своих двоих. Свернули в лес, довольно лиственный и густой.
– Надевай! – распорядился Шумилов, облачаясь в маску-ниндзя.
Водорезов последовал его примеру. Маски-шоу, конечно, не десантный стиль, но спорить с Шумиловым он не стал. Все равно реактивного пехотного огнемета «Шмель» под руками не было. Попробуем обойтись «зажигалкой» и собственными кулаками.
После «беседы по душам» с Островным и его помощником кикбоксером Гриднева неожиданно перевели в другую камеру. Без объяснений, молча, конвой из трех рослых сержантов сопроводил Сашу в самую дальнюю камеру, замыкающую длинный прямой коридор изолятора. На сей раз камера была не одиночной, а новым соседом Гриднева оказался немолодой дяденька. Раздетый до пояса (что неудивительно, так как в изоляторе царила тяжелая жара), с мощными плечами, которые украшали синие, вытатуированные эполеты времен самодержавия. Саша не слишком хорошо разбирался в знаках различия императорских войск, но «погоны» у сокамерника были никак не ниже полковничьих. Саша поздоровался, назвал свое имя. Сокамерник лишь вяло кивнул.
– Ты Рамзес? – выждав паузу, неожиданно спросил Сашин сосед.
– Чего? – не понял Гриднев.
– Не переспрашивай, – грубо отозвался сокамерник, – непонятливых не люблю. Рамзес – это тот, кто под погонами. Но не под синими, как у меня, а под «рыжьем» шитыми.
