Лев Пучков - Чистильщик
Целью рейда являлось разоружение НВФ. Скромно и просто поехали, отыскали и разоружили. Возьмите личное дело любого офицера, побывавшего в кавказской передряге, и посмотрите соответствующий раздел. Вы ни у кого не обнаружите поощрений за участие в боевых действиях. Там будет написано: за мужество, проявленное в ходе спецоперации по разоружению НВФ. Или так: за умелые действия при выполнении СБЗ по разоружению НВФ. Насчет войны там не будет ни строчки: это я вам железно гарантирую. Мы с ними не воевали – боже упаси! Мы их просто разоружали. Для того чтобы было понятно, что же представляет собой это самое разоружение, которое унесло не одну сотню жизней молодых парней, я в общих чертах вам поясню, за какие шиши парни из внутренних войск получали боевые награды в мирное время.
Разоружение в горах Кавказа – крайне неблагодарное и малоперспективное занятие. Если НВФ находится на своей земле, разоружать его весьма проблематично. При обнаружении гоблины легко прячут экипировку и оказываются «мирными крестьянами», которые никаким боком не подпадают под юрисдикцию Закона о правовом режиме ЧП (чрезвычайного положения). Паспорта у них в наличии, находятся они в пункте прописки или рядом, едут или идут по делам – вот накладные, предписания и прочая лабуда, выписанные на все случаи жизни административными чиновниками, которые братья-соседи-единомышленники. Попробуй прицепись!
Даже если вы исхитритесь повязать гоблина с поличным, для него это не бог весть какое горе. Вы долго держать его на фильтре не сможете: он в обязательном порядке перекочует в родной райотдел, где работают братья-соседи-единомышленники. Они его, естественно, выпустят: иди, воюй за отнятую супостатами-сопределыциками землю. Святое дело! Поэтому не стоит удивляться, обнаруживая за месяц по пять раз одного и того же гоблина, свежеотловленного накануне и благополучно сданного на фильтр, откуда он, по всем цивилизованным меркам, должен был лет на восемь откочевать на бескрайние просторы Сибири добывать древесину. Это не фокусы Дэвида Копперфилда, а просто явление, в обиходе именуемое «особенностями взаимоотношений в кланах кавказских народов».
Другой вопрос, если НВФ обнаружено на вражьей территории, где оно «работает». Грабит, убивает, насилует, жжет села и угоняет скот. Тогда вообще дело дрянь. Тогда гоблин будет драться до последнего патрона. Потому что по закону его должны сдать на фильтр, расположенный на вражьей земле (принцип «где поймали, там и сдали»). С этого фильтра гоблина благополучно спровадят во вражий же райотдел. В райотделе работают и сидят представители вражьего народа, на земле которого гоблин убивал и грабил. Эти представители долго и мучительно будут эксплуатировать отловленного супостата в гомосексуальном аспекте – как в моноплоскостной иррациональной проекции, так и во все остальные дыры тоже. А потом обязательно грохнут и труп отправят к административной границе со спущенными штанами. Это я вам железно гарантирую.
Предвидя такой плачевный исход, гоблины, работающие на вражьей земле, в преддверии неизбежного боестолкновения обычно берут заложников из мирного населения. Вот это самое неприятное. Хороший гоблин – мертвый гоблин: незыблемое правило спецназа. Чтобы победить врага, его надо убить. А попробуй его убей, когда он прикрывается заложником и прицельно стреляет в тебя?! Тут, помимо гуманизма, включается еще один механизм «необъявленной войны». Время-то – мирное! Войны нет. В случае гибели заложников вами будет заниматься военный суд, которому глубоко по барабану теневые аспекты так называемого «разоружения». В мирное время по вашей вине погибли мирные люди – вот вам и все аспекты. Преступник вы, преступник, батенька: извольте на нары или под расстрел! Не хрена было разоружать кого попало. Вот вкратце, что представляет собой это самое «разоружение»…
К 9.00 мы обкатали весь квадрат и ничего подозрительного не обнаружили. Информация от местного населения поступала обильно, но весьма спонтанно и отрывочно: установить систему в действиях обнаруженного авиаразведкой Н ВФ пока что не удавалось. Судя по всему, гоблины пока что шарахались наобум по вражьей территории, присматривая наиболее удобный способ освободить своих соратников, заактированных нами накануне. Конкретно «нарисоваться» где-либо они еще не успели.
В одном из сел какой-то дед посоветовал ротному прошвырнуться в брошенный Чекурдах: выморочное село, покинутое жителями три года назад, располагавшееся у входа в Сарпинское ущелье. Это ущелье было очень удобным для просачивания гоблинов как с этой, так и с противоположной стороны – своеобразный природный коридор для темных сил. Его переполовинивала демаркационная линия, официально разделявшая земли враждующих народов, так что НВФ могли шляться туда-обратно без особого риска.
Ротному эта мысль понравилась, хотя она шла вразрез с поставленной командованием ВОГ (войсковая оперативная группа) задачей: ущелье находилось на значительном удалении от квадрата, в котором нам было предписано работать. После недолгих терзаний по поводу целесообразности попрания предписанной схемы действий мы получили долгожданную команду «заводи!» и уже в 10.15 спешивались в двух километрах от входа в горловину ущелья для прочесывания местности в индивидуальном порядке.
Сердце мое колотилось от волнения и на полном серьезе намеревалось выскочить из груди. Я наконец-то буду участвовать в наикрутейшей операции! В ходе марша я уже успел мысленно насладиться батальными сценами, в которых мне неизменно отводилась роль местного Рэмбо, ловко расправляющегося с пачками гоблинов, и теперь горел желанием претворить эти мечты в жизнь. Чтобы убедить всех, что я сам по себе крутой парень, а не просто генеральский зять. Чтобы более не терзаться комплексом отставания от своих боевых товарищей. Чтобы доказать самому себе, что я настоящий мужик. Волнения мои усугубились поведением ротного: он озирался по сторонам и как-то оценивающе поглядывал на меня, словно прикидывая, чего же я стою.
«Вот оно! – с ликованием крикнул кто-то в голове. – Сейчас тебя запихают в самое пекло, чтобы проверить, каков ты есть! Держись!»
Закончив озираться, ротный, по-видимому, принял окончательное решение и махнул рукой, подзывая меня к головному БТРу. Подбежав, я вытянулся в струнку: хотелось щелкнуть каблуками, но, увы, в кроссовках да на камнях это довольно проблематично.
– Пойдешь в разведдозор, лейтенант! – бодро заявил ротный, указывая на лесистую сопку справа по ходу движения колонны. – Скрытно заберешься повыше, замаскируешься и будешь внимательно следить за подступами к селу. Возьмешь с собой вот этих, – он потыкал пальцем в сторону троих бойцов, у которых из драных кроссовок топорщились свежие бинты. Бойцы, понуро смотревшие в землю, как по команде, начали красноречиво вздыхать и шмыгать носами.
– Молчать, я сказал! – прикрикнул на вздыхателей ротный и ворчливо добавил: – Разведка – основа операции! От вас зависит общий успех! – Он хлопнул меня по плечу и прочувствованно сказал: – Береги себя, лейтенант! И бойцов береги… Да, на связь – только в экстренном случае. Как на обратный склон перевалите, так сразу же попадете в зону их радиоперехвата. Если без дела что вякнешь – провалишь операцию еще до ее начала! Вопросы?
От обиды у меня перехватило дыхание – слово вымолвить не мог. Вот спасибо-хорошо! Рота будет двигаться цепью вниз, по распадку, который выходит прямиком на село, к горловине ущелья. По этому распадку пять минут назад убежал командир первого взвода Леха Медведев, прихватив с собой дозорное отделение. Разведдозор на сопке в данной ситуации был нужен роте как корове седло. Получалось, что ротный не хочет пускать меня в серьезное дело, потому что я, по его мнению, еще недостаточно обкатан. А чтобы это не выглядело как отстранение от участия в операции, он вручил мне трех индюков, которые из-за потертостей не в состоянии перемещаться в нужном темпе, и теперь посылает в безопасное место. Чтобы не путался под ногами. Чтобы не обгадил операцию неумелыми действиями.
Чтобы посмотрел со стороны, как должны работать настоящие мужики. Господи, как обидно!
Справившись с дыханием, я глухо пробормотал:
– За дурака меня держите? Я уже обстрелянный! Разрешите участвовать в операции!
– Но-но, малыш! – урезонил меня ротный. – Полегче! А кто тебя отстраняет? Участвуй на здоровье! Вон – забирайся на сопку и участвуй сколько влезет. – И жестко обрезал, заметив, что я вновь пытаюсь открыть рот: – Разговоры! Еще слово – посажу на бэтээр и отправлю в долину вместе с этими шлангами! – ротный кивнул на бинтованных «разведчиков» и поставил точку в неприятном разговоре: – Все! Мы начинаем движение через двадцать минут. К этому моменту вы должны миновать верхнюю точку. Вперед!
