Максим Шахов - Мы ударим первыми
Нет, это точно! Такого, как описываете, среди них не было. Сын подтвердит.
Вы... не убьете его?
* * *Талеев позвонил по телефону шоферу милицейской машины, который, как они условились, уже ожидал около главного здания вокзала Исакогорки, и объяснил, как ему проехать к нужному перегрузочному узлу. На это потребовалась минут двадцать. Торпеду вместе с сыном быстро вывели из вагончика и с трудом запихнули в багажник. Стекла автомашины не были тонированы, поэтому Гера не рискнул разместить их в салоне: он не хотел, чтобы бандитов, даже случайно, могли там увидеть. Во время допроса главаря ему пришла мысль о возможном опознании таинственных и щедрых незнакомцев. Для этого Торпеду с сыном надо было где-то спрятать, хотя бы на непродолжительное время. Ставить об этом в известность милицию он не хотел, как и воспользоваться услугами ее КПЗ или СИЗО. Причиной этому послужила случайно оброненная бандитом фраза о высоких покровителях в силовых структурах. Конкретизировать ее во время допроса Талеев не стал.
«Еще будет время вернуться к этому в более спокойной обстановке», – решил он. А чтобы исключить всякие сомнения, высадил шофера в пригороде Архангельска, приказав самостоятельно добираться в свое отделение и доложить по команде о том, что автомашину генерал Талеев лично вернет сегодня вечером. Рацию в ней он выключил сразу.
Теперь надо было сделать еще один звонок. Незначительные следы своего пребывания и... хм... допроса бандитов в штабном вагончике-прорабской они с Анатолием быстро уничтожили. Но оставался еще пакгауз. Прикинув возможные варианты развития событий, Гера посчитал ненужным возвращаться туда. Три или четыре трупа, пара инвалидов-раненых и трусливый молокосос – что ценного могут они поведать работникам правоохранительных органов? «Шестерки»! Журналист об этом даже не хотел задумываться. Пусть оперативники и следователи сами устанавливают причину и ход такой кровавой разборки. Или выдумывают.
Гера набрал «02» и срывающимся голосом выдал явно ошеломленному дежурному короткую байку о стрельбе, криках, трупах и т.д. и т.п. в районе дальних железнодорожных путей Исакогорки. Проследить звонок с незарегистрированного мобильника было затруднительно.
Место, где можно спрятать бандитов, Талеев определил сразу. «Все-таки иногда бывает полезно для дела, когда вовсе не из чего выбирать, – подумал он. – Когда-нибудь человечество погубит именно свобода выбора». Хорошая философская мысль получилась! Жаль, кажется, не ему первому она пришла в голову. «Так я и не пытаюсь ее запатентовать. А для себя приятно, черт побери!»
Они уже подъезжали к месту назначения. Анатолий нехорошо ругался, не всегда удачно выруливая между глубоких луж и коварных ухабов. Наконец он затормозил около уже знакомого им невзрачного дома, где когда-то жили Никитична с дочкой Тамарой, а теперь воцарились запустение и таинственность. Приказав всем оставаться на своих местах, Гера один вышел из машины. В ответ разгоряченный дорогой Толя посоветовал ему такой приказ прокричать в багажник. В ответ Талеев показал кулак.
Журналист направился не к дому, а вниз по дороге. Он абсолютно правильно рассчитал, что проезд автомашины никак не останется незамеченным для бдительной Ивановны, и предусмотрел ее ожидаемую реакцию. И точно: пожилая женщина, опираясь на суковатую палку, уже выбиралась из своей калитки на дорогу. Задачей Геры было максимально убедительно и вежливо «уболтать» старушку и вернуть ее к теплому и родному домашнему очагу.
Разумеется, он блестяще справился с такой непростой задачей – хотя пришлось призвать на помощь не только свой многолетний опыт международного журналиста, но и неотразимое личное обаяние, потрясающее умение нравиться женщинам всех возрастов, и даже определенный шарм. Гера «не смог отказаться» от рюмочки сливовой настойки, которую, смакуя, выпил за круглым столом в уютной горнице, чем окончательно завоевал доброе сердце женщины, и оставил ее на теплом и мягком диванчике, погрузившуюся в приятные воспоминания о такой далекой и восхитительно небезупречной веселой молодости.
После этого Талеев вернулся к машине, и они вдвоем с Толей быстро незаметно перевели обоих бандитов в дом. Здесь Гера объяснил Торпеде, что завтра в течение дня ему привезут сюда несколько фотографий для опознания неожиданных посетителей вагончика в Исакогорке. Пусть и сын тогда напряжет свои не до конца пропитые остатки мозгов, чтобы узнать кого-нибудь из четверки, непосредственно работавшей с грузом. Бывший главарь бандитов в знак согласия кивал, но было заметно, что интересовали его сейчас совсем другие проблемы. Талеев прекрасно это понимал, но еще и сам не решил, как поступить с плененными уголовниками. «Ладно, утро вечера мудренее. И ребята что-нибудь посоветуют», – решил он. Поэтому с легким сердцем пообещал вполне благоприятный исход дела – правда, не уточняя подробностей, – в случае, если Торпеда и его сын без малейших эксцессов проведут полсуток в, увы, не очень комфортных условиях, без пищи, но в ожидании незаслуженной свободы.
Потом, недолго поспорив с Анатолием о конкретном месте содержания «временно задержанных», они по очереди спустили бандитов в подпол дома, укрепили и без того прочные путы на руках и ногах длинными жгутами, найденными в кладовке, и примотали обоих к толстым вертикальным стоякам. «Поте€рпите!»
* * *В номер гостиницы друзья вернулись уже поздним вечером и, к своей радости, застали там не только Алексееву, но и Вадима. Все искренне обрадовались встрече, обнялись, похлопывая друг друга по плечам; потом Талеев сказал:
– Нам здорово не хватало тебя, Вадик! Ладно-ладно, не оправдывайся. Судя по специфичному загару, неотложные дела задержали тебя на каком-то высокогорном курорте. Сейчас... Давос?
– Ну, командир, по курортам, великосветским презентациям и фешенебельным отелям специализируешься исключительно ты. А у нас «и дым пожиже, и труба, то есть гора, пониже». Хотя нет! Вот тут я тебя точно перещеголял: горы на Памире – это тебе не пейзанские Альпы или вылизанный Монблан. Красотища дикая! А тебе, Галчонок, честное слово, хотел обязательно привезти какой-нибудь экзотический сувенир с твоей предполагаемой Родины. Да вот... – Он с сожалением развел руками. – А ведь под самым Гератом были, где тебя когда-то нашли. Только покидать тот гостеприимный край пришлось... э... в экстренном порядке. Да и я знал уже к тому времени, что в какой-то архангельской глуши меня нетерпеливо ожидают друзья, начал спешить... А хозяева уперлись: побудь еще, да побудь еще!..
– Это они тебя так настойчиво упрашивали, что даже на лице следы остались?
Вадим машинально провел ладонью по правой скуле.
– А я думал, что уже и незаметно. Так старательно замазывал! Нет, такого рукоприкладства я вовек бы не потерпел. Понимаете, хозяевам настолько не хотелось нас отпускать, что они, узнав о намерении покинуть их максимально спешно на «быстрокрылой птице», попрятали все парашюты, а в двигатель, «на посошок», что-то взрывательное пристроили. Разумеется, в качестве прощального подарка. Очень своеобразное гостеприимство.
Вадик покрутил головой и едва заметно поморщился:
– И тогда я понял, как не люблю горы! Торчат, понимаешь, внизу. Каменные, острые, снегом засыпанные. Бр-р-р! Абсолютно некуда прыгнуть. Да-а-а... Так потом и пришлось катиться по склону не одну сотню метров... Что это я все о своем, о прекрасном? Давайте выкладывайте вашу «чернуху», будем разбираться.
Анатолий, который за время короткого рассказа друга успел раздеться и вымыть руки, теперь уселся за стол:
– А покормить нас с патроном вы не собираетесь? Сами-то небось и пообедали вовремя.
Вадим обиженно возразил:
– Я вот, например, обедал еще в самолете. Да не изображай ты руками «штопор»! – Это было адресовано Анатолию, который проделал такую замысловатую фигуру. – Не в том самолете, а на обычной авиалинии Москва – Архангельск. Но кормили так, будто летим из Урюпинска в Петушки.
– Так вкусно?
– Нет, так мало. А эта, – он кивнул в сторону девушки, – раскрепощенная женщина Востока категорически запретила мне прикасаться к ее сумкам до вашего прихода.
– Правда, мальчики. Я еще в заводской столовой прикупила кое-какой еды. Там, говорят, снабжение лучше, чем где-либо в городе. А я подумала, что вам, уставшим, не захочется тащиться даже в ближайший ресторан, – вот и набрала готового мяса да всякой кулинарии...
– Ох, кормилица, спасибо! – Талеев звонко чмокнул Галю в щеку. – А тебя, йети, к человеческому питанию теперь нужно приучать постепенно.
– Да-да, – тут же согласился Анатолий, – и оч-ч-ч-ень маленькими порциями!
– За собой последи! Я килограммов на двадцать тебя... стройнее.
– Да вы оба просто как манекенщицы у Лагерфельда!
За таким невинным трепом девушка сноровисто разбирала две плотно набитые сумки, освобождала продукты от оберток, упаковок и коробочек, нарезала, перемешивала, что-то подливала, раскладывала по тарелкам. В самом скором времени гостиничный стол если и не ломился от яств, то вполне мог удовлетворить разыгравшийся аппетит трех взрослых мужчин.
