Александр Афанасьев - Одесса на кону
А сейчас – единой страны нет, и мира нет. И дорог тоже нет – дороги в Одесской области, особенно местные, отличаются редкостным убожеством: такое ощущение, что по ним отрабатывали свои задачи минометчики. В самом Белгороде-Днестровском нет нормальной больницы, а на подъездных путях, не ремонтировавшихся еще со времен Советского Союза, недавно сошла с рельсов электричка. Хорошо, хоть скорость была маленькая и погибших не было. А так, все хорошо, прекрасная маркиза.
Не правда ли?
Конвой из трех внедорожников «Тойота Ленд Крузер» мог не замечать ям на дороге: подвеска «Тойот» выдерживает и не такое. Три машины с черными, затемненными стеклами прошли по Кишиневской улице, свернули на Первомайскую, пошли к порту, не соблюдая правил дорожного движения и утверждая свои сеньориальные права крякалками и мигалками на светофорах. Встречавшиеся им по пути лошадные и безлошадные местные жители привычно плевали вслед, цедили сквозь зубы проклятия, но в то же время и понимали, что ничего не изменится. Кто-то из депутатов едет, чтобы ему подохнуть в страшных муках и песком перед смертью ссать[15]. И что Овощ был у власти, что Ющер[16] – ничего ровным счетом не менялось. И, наверное, уже не поменяется.
Нет, нельзя сказать, что местные не боролись – боролись, и еще как. Они выбрали себе мэра, которому доверяли, но местная мафия его убрала. Как? А очень просто. Пришло СБУ и сфабриковало уголовное дело по взятке. Вот и всё. Потому что местные земли с уходом Крыма стали из захолустья туристическим раем и резко поднялись в цене. А если что-то поднялось в цене, то грех на этом не заработать.
Впрочем, местные жители ошибались – в машинах везли не депутата. И приехали эти люди сюда не отдохнуть в своем поместье или прихватизированном санатории, а по делу.
Конвой – под аккомпанемент сирен и крякалок – свернул в порт, прокатился по бетонному пирсу и остановился около одного из контейнеровозов – разгрузка на нем уже шла. Кран захватывал контейнеры по одному, переносил и ставил на открытые платформы контейнерного поезда. Судно было аккуратным, выглядело почти новым, называлось «Лаура-3» и, судя по обозначению на корме, имело порт приписки Гонконг. Необычным было только то, что на нем была серьезная охрана: человек со снайперской винтовкой Драгунова и сейчас стоял на носу судна. Обычно такие меры предосторожности приходилось принимать только при прохождении кишащим пиратами побережьем Индийского океана или, скажем, Суэцким каналом, где местные экстремисты полюбили ради развлечения пулять по проходящим судам из «РПГ» или безоткатных орудий. Но в Черном море пока пиратов не было, а вот снайпер – был.
«Тойоты» остановились. С борта «Лауры» – кстати, название для китайского Гонконга очень необычное – сбросили трап. Несколько человек спустились с борта судна, повинуясь командам по рации, один из контейнеров опустили не на платформу, а на бетонную площадку перед ним. Перекусили таможенную пломбу.
Два человека – явно старшие в каждой команде, потому что не носили открыто оружия, – двинулись навстречу друг другу. Встретившись, пожали друг другу руки, хотя особой теплоты при этом заметно не было.
– Как живешь, Богдан?
– Давай, к делу. Ты достал?
Человек, спустившийся с корабля – лет сорока с чем-то, рост больше метра девяносто, грубые черные штаны и тактическая куртка китайского пошива, черные стрелковые очки, – недоуменно пожал плечами.
– Конечно, нашел. Фирма веников не вяжет.
– Китай?
– Нет. Китай такого не выпускает. Смотри.
Они подошли к контейнеру – охрана уже выбросила коробки с каким-то тряпьем. За ними были стоящие «на попа» огромные пластиковые кейсы черного цвета. На них – арабская вязь.
Один из кейсов вскрыли. В нем, покоясь на системе подставок и растяжек, лежала огромная винтовка.
– Иран? – догадался второй, среднего роста, худощавый.
– Почти. Из Ирана ничего не купишь – это Судан. Лицензионное производство. Называется «Зульфикар-2». В оригинале это «Штайр-50», но переделанная иранцами под наш патрон 14,5. Перезарядка ручная, отъемный коробчатый магазин на три патрона сбоку. Прицел – белорусский двенадцатикратный, в стальном корпусе, отдачу выдерживает, он как раз и делался для крупнокалиберных винтовок и пулеметов. Можно поставить ночной – там стандартное советское крепление. Качество нормальное, государственное предприятие, для армии делали, ствол выдерживает по крайней мере две тысячи выстрелов. Примерно до тысячи метров попадает, дальше как повезет. В комплекте идут еще два магазина, сто балансированных снайперских патронов и принадлежность.
– Сколько у тебя?
– Пока пятьдесят штук. Это необычный товар, его надо заказывать заранее. Пока это все, что есть.
– Цена?
– Пятьдесят.
– Это много.
– Нормально. Оружие очень необычное. Если тебе нужно, мог бы «Барретт» купить. Не забывай, Украина до сих пор под санкциями. Все, кто производит оружие такого калибра, так или иначе связаны с Россией и просто так тебе его не продадут.
Богдан достал сигарету, закурил. Выпустил дым.
– Остальное?
– Как и договаривались. Одна тысяча пулеметов того же производства. Пять тысяч запасных стволов – они к советским подходят, тоже проверено…
Первое, в чем нуждалась украинская армия, – это были пулеметы. При позиционной войне основную огневую нагрузку несут именно они. Ресурс пулемета Калашникова – десять тысяч выстрелов для ствола и двадцать тысяч – для механизма пулемета. В Чечне бывало, что расстреливали две-три тысячи патронов за сутки – вот и считайте. В итоге украинская армия была вынуждена расконсервировать находящиеся на длительном хранении пулеметы «максим», «РПД» и «ДПМ». Россия вместе с Европой блокировала поставки в Украину оружия со всех направлений. Оставалось только одно – сотрудничать с нелегальными торговцами оружием, пускай и переплачивая… Даже если эти торговцы – галимые москали.
– Что не так?
– Да все так…
Но по тону было понятно, что нет, не так.
– Дорого берешь…
– Мой товар, моя цена. Я продаю тебе товар без ФАКа[17]. Это всегда дороже. Если хочешь – можешь поискать другого поставщика. Только не удивляйся, если потом твои активы за рубежом заморозят, а твоя рожа окажется во всех стоп-списках.
– Да нет, зачем искать? – Подполковник СБУ, ныне занимающий должность в Укрспецэкспорте помимо основной работы, затоптал сигарету. – По цене вопросов нет. Вопрос: а что с этого буду иметь я?
Ну, вот и добрались до истины.
– А что ты хочешь?
– Пятьдесят.
– Ты охренел? – возмутился русский. – Это ни в какие ворота!
Его возмущение можно было понять – сам по себе откат был нормальной частью таких вот договоренностей. Откат брали и сирийские генералы, и иракские, и даже командиры племенных ополчений в бывшей Ливии – хотя тут они распоряжались деньгами племени, и получается, что крысятничали. Но стандартной таксой было десять процентов, больше всего он выплатил в Ираке – договорился на восемнадцать в результате долгого и ожесточенного торга. Но пятьдесят процентов – это уже за гранью добра и зла.
Никто и нигде на черном рынке оружия не требовал откат в пятьдесят процентов. Но подполковник СБУ Богдан Гнус потребовал, и, судя по всему, серьезно:
– А что не так? Нас двое, интерес должен делиться пополам.
– Да, но ты понимаешь, что у товара, кроме интереса, есть и себестоимость? Ты понимаешь, что его надо выкупить, вывезти в порт, погрузить…
Гнус смотрел на него, и русский понял – да, он все это понимает. Но хочет пятьдесят процентов.
– Твоя цифра?
– Десять.
– Обижаешь…
– Это реальная цифра. Все так работают. Все, понимаешь? Почему ты должен получать пятьдесят, когда все получают десять? Что с тобой не так?
– Со мной все так. Ты понимаешь, какие бабки через меня идут? У нас бюджет на закупки оружия за два года вырос в восемь раз и будет расти дальше. Отчетности и контроля – почти никаких. Все зависит от меня. Пятьдесят – хорошо, пятьдесят. Хоть сто! Но пятьдесят процентов – мои…
– Хорошо. Давай сто и забирай свои пятьдесят.
Подполковник СБУ покачал головой:
– Наглеть тоже не надо. Давай сделаем вот как. У тебя есть покупатели на пшеницу?
– Пшеницу?!
– Да, пшеницу. Продовольственную. Отгрузка отсюда.
– Зачем мне пшеница! Я не занимаюсь пшеницей!
– Пшеница второго класса, продовольственная в порту стоит сегодня 330 долларов за тонну с погрузкой на корабль. Самая дешевая пшеница, кормовая, пятого класса – 190 долларов с погрузкой. Я тебе продам пшеницу второго класса по документам как пятую. Разница – 140 долларов, доберешь за счет этого. Ну?
Русский подумал, что это звездец. Полный звездец. Философский вопрос: сколько может существовать страна, в которой уровень коррупции равен ста процентам? В которой власть и оппозиция одинаково продажны, а выборы не решают ничего, потому что на смену одним ворам приходят другие воры – просто априори. И единственное политическое разногласие у власти и оппозиции – почему у кормушки, у схем – вы, а не мы? В которой коррумпированы все: армия, полиция, спецслужбы, политики, врачи, учителя. В которой нет вообще ни одного человека или группы людей, которые действовали бы в общественном интересе, а не в интересе собственного кармана. Сколько продержится страна, в которой все только черпают из общей чаши, но никто туда не добавляет?
