Темная игра смерти. Том 1 - Симмонс Дэн
– Вы даже не знаете, здесь ли Вилли,– заметил Хэрод.– Лично я продолжаю считать, что он мертв.
Колбен покачал головой и погрозил Хэроду пальцем:
– Ты так не считаешь. Тебе известно не хуже, чем нам, что этот сукин сын где-то здесь и что он что-то затевает. Мы не уверены, работает Фуллер с ним или нет, но к утру четверга это уже не будет иметь никакого значения.
– А к чему ждать так долго? – осведомился Кеплер.– Хэрод здесь. Ваши люди на месте.
Колбен пожал плечами:
– Барент хочет использовать еврея. Если Вилли заглотнет наживку, мы тут же начнем действовать. Если нет, мы ликвидируем еврея, прикончим старуху и тогда поглядим, что из этого получится.
– Какого еврея? – спросил Тони Хэрод.
– Одна из старых пешек твоего дружка Вилли,– ответил Колбен.– Барент провел с ним соответствующую обработку, а теперь хочет натравить его на этого фрица.
– Хватит называть его моим дружком! – рявкнул Хэрод.
– Конечно-конечно,– откликнулся Колбен.– Твой шеф. Так тебя больше устроит?
– Эй вы, заткнитесь оба! – попросил Кеплер.– Объясни Тони план действий.
Колбен наклонился и что-то сказал пилоту. Вертолет завис на высоте пяти тысяч футов над серо-коричневым геометрическим рисунком Джермантауна.
– В четверг утром мы заблокируем весь город,– произнес Колбен.– Чтобы ни одна душа не вошла и не вышла. Более точно определим местонахождение Фуллер. В основном ночи она проводит в этой Ропщущей Обители на Джермантаун-стрит. Хейнс возглавит тактическую бригаду и возьмет дом штурмом. Агенты позаботятся о Бишоп и парне, которого она использует. Так что остается одна Мелани Фуллер. Она полностью в твоем распоряжении, Тони.
Хэрод сложил на груди руки и посмотрел вниз на пустые улицы:
– И что?
– Ты ликвидируешь ее.
– Всего-то?
– Да, всего-то. Барент говорит, что ты можешь использовать кого угодно. Но ею придется заняться тебе.
– Почему мне?
– Твой вклад, Тони.
– Мне казалось, вы захотите допросить ее.
– Мы обдумаем эту возможность,– заметил Кеплер,– но мистер Барент считает, что гораздо важнее ее нейтрализовать. Наша главная цель – выманить из укрытия старика.
Хэрод погрыз ноготь и снова взглянул вниз на крыши домов.
– А что, если мне не удастся… ликвидировать ее? Колбен улыбнулся:
– Тогда мы ее заберем, а в Клубе по-прежнему останется вакантное место. Это не разобьет никому сердца, Тони.
– Но пока мы еще можем испытать еврея,– добавил Кеплер.– Мы не знаем, к чему это приведет.
– Когда приземлится эта штука? – спросил Хэрод. Колбен посмотрел на часы:
– Операция уже началась.– Он сделал знак пилоту, чтобы тот опустился пониже.– Хотите взглянуть?
Глава 28. Мелани
Уик-энд прошел тихо.
В воскресенье Энн приготовила для нас очень вкусный обед. Фаршированные свиные отбивные удались на славу, но овощи она немного перетушила. Пока мы с Энн пили чай из ее лучших фарфоровых чашек, Винсент убрал со стола. Я вспомнила о своем «Веджвуде», который пылился в Чарлстоне, и меня охватило острое чувство ностальгии по дому.
В тот вечер я слишком устала, чтобы отправлять куда-нибудь Винсента, хотя меня и мучило любопытство насчет той фотографии. Но нет дел, которые не могли бы подождать. Гораздо важнее были голоса в детской. С каждым днем они становились все отчетливее, уже почти достигнув той границы, когда можно различить слова. Накануне вечером, искупав Винсента перед тем, как лечь спать, я смогла выделить в общем шепоте голоса детей. По меньшей мере их было трое – мальчик и две девочки. Я не видела ничего удивительного в том, что в детской старинного дома звучали детские голоса.
Поздно вечером в воскресенье, уже после девяти, Энн и Винсент вернулись вместе со мной в Ропщущую Обитель. Где-то поблизости завывали сирены. Проверив запоры на дверях и окнах, я оставила Энн в гостиной, а Винсента на кухне и поднялась наверх. Было очень холодно. Забравшись под одеяла, я стала смотреть на мерцающие во тьме спирали нагревателя. Свет отражался в глазах мальчика-манекена и окрашивал в оранжевый цвет пучки его волос.
Голоса были слышны очень отчетливо.
В понедельник я отправила Винсента на поиски.
Мне не хотелось отправлять его днем – тот квартал был слишком неблагоприятным, но нужно было все-таки разузнать хоть что-то о фотографии.
Винсент взял с собой нож и револьвер, позаимствованный мною у таксиста из Атланты. Он несколько часов просидел на корточках в задней части брошенной машины, наблюдая за проходящими мимо цветными подростками. Один раз в боковое стекло сунулся заросший щетиной бездомный, но Винсент открыл рот и зашипел на него. Тот сразу же исчез.
Наконец Винсент заметил знакомое лицо. Это был тот самый третий мальчик, который сбежал субботней ночью. Он шел с коренастым подростком и еще одним парнем постарше. Винсент пропустил их вперед на один квартал и тронулся следом.
Они миновали дом Энн и двинулись дальше на юг, где линия пригородных поездов образовывала искусственный каньон. Мальчишки достигли перекрестка и вошли в заброшенный дом. Строение являло собой странную пародию на особняк довоенной постройки – четыре непропорциональные колонны поддерживали плоский навес, переплеты узких высоких окон сгнили, а остатки металлической ограды были завалены ржавыми консервными банками и тонули в зарослях замерзшей травы. Окна на первом этаже были заколочены досками, дверь заперта, но подростки подошли к подвальному окошку с погнутыми прутьями и выбитой рамой и проскользнули внутрь.
Винсент быстро миновал четыре квартала и вернулся к дому Бишоп. Я заставила его взять большую перьевую подушку с кровати Энн, затолкать ее в огромный рюкзак и бегом вернуться обратно. День был серым и сумрачным, то и дело из низких туч начинал идти снег. В сыром воздухе пахло выхлопными газами и сигарным дымом. Машин было мало. Когда Винсент начал просовывать в окошко рюкзак, мимо прогрохотал поезд.
Цветные подростки устроились на третьем этаже, они сидели на корточках тесным кружком среди обвалившейся штукатурки и покрытых льдом луж. Сквозь разбитые окна и дырявый потолок кое-где виднелось серое небо. Все стены были исписаны. Мальчишки словно молились белому порошку, который пузырился у них в ложках. Обнаженная левая рука у каждого была перетянута резиновым шнуром. На грязных тряпках перед ними лежали шприцы. Я посмотрела на все это глазами Винсента и поняла, что здесь воистину совершается священнодействие – величайшее священнодействие в современной церкви Отчаяния городских негров.
Двое парней подняли головы и увидели Винсента как раз в тот момент, когда он вышел из укрытия, держа перед собой подушку как щит. Младший – тот самый, которому мы позволили убежать в субботу ночью, начал что-то кричать, и Винсент выстрелил ему прямо в открытый рот. Перья разлетелись как снег, потянуло запахом обгоревшей наволочки. Парень постарше развернулся и попробовал отползти на коленях. Винсент выстрелил еще два раза – первая пуля попала ему в живот, вторая пролетела мимо. Юноша заметался, схватившись за живот и извиваясь, как какое-то морское существо, выброшенное на негостеприимный берег. Винсент крепко прижал подушку к перепуганному лицу негра и, вдавив в нее револьвер, выстрелил еще раз. Парень дернулся, и всякое движение прекратилось.
Подняв револьвер, Винсент повернулся к третьему, самому грузному. Тот продолжал стоять на коленях со шприцом в руке и с невероятно расширенными глазами. Его толстое черное лицо выражало чуть ли не религиозный трепет и благоговение. Винсент опустил револьвер в карман куртки и раскрыл свой длинный нож. Парень повернулся очень медленно, каждое движение казалось настолько подчеркнутым, будто он находился под водой. Винсент ударил его ногой по голове и, когда тот повалился назад, встал коленом ему на грудь. Шприц выпал из руки и покатился по грязному полу. Винсент вонзил острие ножа в горло негра, чуть правее кадыка.
