Сергей Соболев - Танго втроем

На плацу подле приземистого двухэтажного строения замер в строю личный состав подразделения «активной разведки». На флагштоке, поднятый еще в восемь утра, лениво полоскался государственный флаг. Сотрудники подразделения были экипированы в новенький, с иголочки, камуфляж, но ни знаков отличия, ни даже эмблем на полевой форме спецагентов не было. Спецгруппа, о существовании которой знали лишь единицы, еще не успела заявить о себе фомкими делами. Эти дела непременно будут, удачные и не очень, разные. Но одно можно сказать уже сейчас: о существовании такого рода подразделения, функционирующего под тем или иным названием, равно как и о его сотрудниках, настоящих «нелегалах дела» и «нелегалах личности», будут и спустя годы знать лишь единицы избранных людей.

Председатель правительства, хотевший казаться строгим в такой день, в присутствии всех этих спецагентов, пытался хмуриться, напускал на себя важный вид «крупного государственника», но у него все это не очень хорошо получалось. Настроение у премьера в отличие от крайне трудных, весьма тревожных последних нескольких суток было таким же, как солнечное утро, — теплым и щедрым. И сам он выглядел гораздо лучше, усталость и раздражение как рукой сняло.

Накануне поездки в Балашиху-2 он получил обнадеживающие новости из Бонна и Парижа, сразу из нескольких заслуживающих доверия источников. Никто больше не пытался оказывать давление на правительство и лично на него как на главу кабинета. Все разрешилось как бы само по себе, как будто добрый волшебник взмахнул магическим жезлом, разом разрубив тугой клубок противоречий, грозивший превратиться в удушающую петлю.

Председатель правительства лично принял доклад у командира спецподразделения. В прошлом сам сотрудник внешней разведки, он подмечал каждую деталь и подробность. Пройдя в сопровождении М. и Шувалова вдоль строя, премьер распорядился:

— Я прошу оставить на плацу только сотрудников четвертого звена. Личному составу первых трех звеньев, Виктор Константинович, я объявляю благодарность.

На плацу осталось шестеро, включая премьера и М. Виктор Константинович, как и по дороге на «базу», хранил молчание. Премьер застыл напротив куцего строя — Шувалов тоже встал в шеренгу к остальным. Именно ему, командиру спецподразделения, и задал свой первый вопрос глава правительства:

— Что у вас с лицом, подполковник? Это вы с… отдыха в таком виде явились?

— Так точно.

— Подполковник по дороге в Балашиху угодил в небольшую аварию, — пояснил стоявший рядом с премьером М. — ДТП возникло по вине… другого водителя. Ничего серьезного, пара ссадин, синяки, это скоро пройдет…

Скосив взгляд на М., премьер как-то странно хмыкнул, затем шагнул в сторону, внимательно посмотрел на сотрудника, стоявшего рядом с Шуваловым. У Тихого было касательное огнестрельное в бок, остальное, вроде растяжения связок на ноге, можно считать пустяком. Затем остановил глаза на Горгоне, эта держится молодцом, перевел взгляд на Леона — его слегка пошатывает, причем амплитуда колебаний с каждой новой минутой увеличивается.

Лицо сотрудника, на которого внимательно смотрел высокий гость, тоже было в синяках и ссадинах, а кроме того — здесь не нужен и парафиновый тест, — на нем виднелись следы пороховых частиц.

Премьер ничего не сказал, лишь в задумчивости покивал в такт головой каким-то своим мыслям.

— Как вам служится в мужском коллективе? — спросил премьер, подойдя к девушке, похожей на мальчика-подростка. — Вас здесь не обижают?

Лицо девушки стало напряженным, а ее глаза сосредоточились на шевелящихся губах визитера.

Глава правительства посмотрел на руководителя «А-центра».

— Что это с ней?

— Она вас не слышит, — сказал М. — Контузия! Я вам рассказывал о том ЧП, которое произошло чуть более суток назад. Те двое, что погибли, из четвертого звена. Остальным, как видите, тоже досталось…

Премьер неожиданно взял руку девушки, стал ее рассматривать. Та же картина: ссадины, синяки, пороховая гарь… Под ногтями траурная каемка грязи. Он непроизвольно сжал ладошку — получилось вроде дружеского рукопожатия. Затем остановился напротив светловолосого парня.

Горгона стала незаметно придерживать Леона сзади за брючный ремень. Тот раскачивался все сильнее, уже и гость стал смотреть на него не столько удивленно, сколько обеспокоенно.

— Вы командир звена, я так понимаю? Представьтесь, пожалуйста!

Левицкий широко открыл рот, набрал в легкие воздух, но кроме странных звуков — «ла-лу-лу-у», — ничего внятного ему произнести не удалось. Его лицо напряглось, затем перекосилось, из уголка почти целиком заплывшего правого глаза покатила крупная слеза.

— Все трое контужены, — вмешался М. — Они пострадали во время взрыва, я вам писал докладную! У них проблемы со слухом, и они не смогут ответить ни на один ваш вопрос!

— Что же это! — отнюдь не возмущенно, а скорее обеспокоенно произнес премьер. — Почему… контуженые и больные в строю?!

— Вы сами распорядились: «Всех поставить в строй!» Горгона уже откровенно удерживала готового рухнуть Леона, и премьер одновременно с М. громко крикнули:

— Врача! Немедленно!!

Тут же, как по мановению волшебной палочки, из-за угла казармы вырулил микроавтобус, а из салона едва не на ходу выпрыгнули двое медиков — в «карете» дежурила бригада военных врачей. Уловив разрешающий кивок премьера, а затем и М., Шувалов передал в руки медиков всю троицу, включая Горгону и Тихого.

— Может, вам тоже стоит показаться врачам? — спросил премьер, глядя на командира спецподразделения. — Как вы себя чувствуете… после аварии?

— Я в норме.

Когда они остались на плацу втроем, глава правительства крепко пожал полковнику руку.

— Вас, Шувалов, я хотел лично поблагодарить.

— За что?

— За то… — Премьер на короткое время задумался, потом хитро улыбнулся: — За то, что… не разбились, уцелели и еще за то, что сумели сформировать и подготовить новое спецподразделение.

Спустя примерно полчаса премьер и М. покинули территорию «базы». Визитер, как ни странно, был удовлетворен результатами «смотра». Он попросил М. сесть к нему в лимузин и составить компанию по дороге в Москву.

— Возможно, мне показалось… — задумчиво произнес М. — Но вас что-то беспокоило все последние дни. Кажется, вас тревожил «германский вопрос»?

— Ничего серьезного, — почти беспечно произнес премьер. — Существовали небольшие противоречия, немцы пытались на нас давить, но все разрешилось в нашу пользу.

Уже в виду Дома на Краснопресненской набережной глава правительства поинтересовался:

— Что у нас дал ьше по списку, Виктор Константинович?

— «А-центр» планирует провести спецоперацию под кодовым наименованием «ХУРДАН».

Пассажиры лимузина переглянулись. Двое разведчиков давно уже превратили свои и чужие жизни в некое подобие игры, а потому хорошо понимали друг друга.

— Что-то знакомое… Напомните, что такое «хурдан»?

— Ритуальный чеченский танец.

Вместо послесловия

Парк, раскинувшийся на территории подмосковного военного санатория, был густым и тенистым. Через проходную, устроенную подле ажурных металлических ворот, предъявив служебное удостоверение, прошел мужчина в штатском, лет сорока с небольшим, которого привезла в санаторий служебная машина. Визитер, как и его водитель, имели при себе все мыслимые и даже немыслимые допуски и пропуска, но они были скромны, эти люди в штатском. Именно поэтому один отправился через проходную, как все смертные, а другой, отогнав машину на общую стоянку, стал там дожидаться своего начальника.

— Привет, «хромоножка», — улыбнулся Белицкий, пожимая руку Сергею Сотнику.-Я к тебе с гостинцами.

Онц двинулись по боковой аллее парка, в сторону от спального корпуса. Сотник шел чуть прихрамывая, опираясь на трость, бросая заинтересованные взгляды на сверток, который визитер держал под мышкой.

— Когда будем полковничьи звезды обмывать? — опускаясь вслед за Сотником на скамейку, поинтересовался Белицкий. — Надеюсь, меня-то ты пригласишь на банкет?

— А ты уже в курсе? — слегка удивился Сотник. — Однако ты информированный мужик, Стае! Я эту новость сам только что узнал. Ну а тебе генеральскую звездочку когда пришлепнут? Или опять звание зажали?

Заметив странный, с хитринкой взгляд давнего сослуживца, начальника и, что тут таить, приятеля, Сотник, сбившись на полушепот, произнес:

— Что, дали? Иди ты! Ну поздравляю… ваше превосходительство!

Ответив на крепкое рукопожатие, Белицкий поднес палец к губам:

— Т-с-с… Держи пока эту информацию при себе… Когда выписываешься? Ногу, вижу, тебе заново смастерили?

— Врачи еще неделю накинули, — скривился Сотник. — Но я завтра, а может, и сегодня, сбегу отсюда… Только кому я такой нужен? Отправят на пенсион по инвалидности, и дело с концом.