Леонид Влодавец - Фартовые ребята
— Ладно, — проворчала Светка. — Допустим, я бандитка, мне — поделом. Ну а Люська-то за что?
— Она тоже много знает. К сожалению, она тоже лишний свидетель по очень многим эпизодам. И ей тоже не дадут прожить долго. Я вас спасаю, девочки, неужели вам это непонятно?
Ответом было молчание обеих. И Светка, и Люська прекрасно понимали, что там, «на воле», у них действительно много шансов не дожить до старости…
Когда Баринов и Лариса вышли из палаты, Светка прошипела:
— Ладно… Покамест банк ихний! А там… Мы еще поглядим!
В коридоре Сергей Сергеевич сказал:
— Я думаю, Лариса, что вы поспешили определить ее поведение как отклонение от нормы. Просто очень волевая, упрямая девчонка. Элементы фрустрации, конечно, просматриваются, но я думаю, что после второй инъекции такого не будет…
— Будем надеяться.
— Ну а теперь навестим «ноль-четверку». Как она себя чувствует?
— Вполне нормально. Надя, откройте 84-ю!
«ЦТМОтя» пропустила Сергея Сергеевича и Ларису в небольшую палату, где за столом сидел(а) Женя, с номером 8-04 на точно такой же пижаме, как у остальных обитательниц 8 сектора. Напротив него на маленьких стульчиках чинно сидели две темнокожие совершенно одинаковые годовалые девочки под номерами 8-041 и 8-042. Если бы эти мулаточки время от времени не моргали глазенками, можно было бы подумать, будто это большие куклы — ни один ребенок в таком возрасте не сумел бы просидеть так неподвижно хотя бы минуту. Правда, Женя читал(а) им книгу, но вряд ли какой-либо нормальный человек смог поверить, будто эти кучерявые малышки могут сосредоточить внимание на тексте, который был им явно не по возрасту:
Родила царица в ночьНе то сына, не то дочь;Не мышонка, не лягушку,А неведому зверюшку…
При виде вошедших Женя прекратил(а) читать и встал(а).
— Здравствуйте, блудное чадо! — весело поприветствовал транссексуала Баринов. — Сколько вы у нас отсутствовали?
Девчушки абсолютно не отреагировали на приход Сергея Сергеевича и Ларисы, как и на прекращение чтения. Ни позы не поменяли, ни головки не повернули.
— Около месяца, Сергей Сергеевич, — ответил(а) Женя.
— «Когда ж постранствуешь, воротишься домой — и дым Отечества нам сладок и приятен!» — Баринов процитировал Грибоедова. — Что ж, везучее вы существо, ничего не скажешь… Честно сказать, я сильно беспокоился, что мы вас больше не увидим. После того, как Рома раскололся и рассказал о том, как они вас с моста сбросили, — совсем было списал со счетов. И честное слово, я сильно переживал за то, что решился на этот эксперимент. Но, как видно, есть Бог на свете…
— Или дьявол… — тихо произнес(ла) Женя.
— Это не суть важно, — ухмыльнулся Сергей Сергеевич. — Важно, что мы вас нашли. Хотя и не там, где искали. Ну а теперь мне хотелось бы знать, кем вы сейчас, месяц спустя, себя ощущаете. Женщиной или мужчиной, Женей или Ксюшей, белым или негритянкой?
— Сложно ответить, Сергей Сергеевич. У меня двойное сознание…
— Ну-ну! — оживился Баринов. — Очень любопытно! Расскажите, пожалуйста, подробнее все, что вы помните о своих… хм!.. составляющих. Сначала о Жене, потом — о Ксюше.
Женя послушно начал(а) рассказывать. Начало его рассказа почти полностью совпадало с тем, что он(а) изложил(а) Раисе в бане. Но затем речь пошла о том, что так и не стало известным Механику.
Однажды — это было пару лет назад — Жене его хозяева сказали: «Поедешь к большому боссу. Мы тебя продали. Обещал, что и тебя не обидит». После этого явились два здоровенных детины, усадили Женю в автофургон без окон и отвезли на аэродром, где прямо из кузова пересадили в самолет. Самолет этот пролетел недолго и сел где-то под Москвой. Но об этом Женя узнал намного позже, так как в полете его усыпили каким-то уколом, и он пришел в себя только в неком закрытом научном центре. То есть в ЦТМО.
Что касается Жени, то его, как ему объяснили, изучали с целью определить, почему он ощущает себя женщиной, когда на самом деле является мужчиной. Однако на второй или на третий месяц пребывания в таинственном учреждении произошло какое-то ЧП. Что именно, ему тогда не объясняли, только сказали, что ему предстоит небольшая операция. Перед операцией его усыпили, и как именно она проходила, он не запомнил, однако именно с тех пор ему стали сниться странные сны, в которых он видел себя чернокожей девушкой. При этом несколько раз с точностью до мельчайших деталей повторялся сон, в котором эта самая негритянка попадала в автокатастрофу, сваливалась с высокой насыпи и оказывалась зажатой в горящей машине. Причем боль от огня и ран некоторое время ощущалась физически, и, даже просыпаясь, Женя обнаруживал на «обожженных» во сне местах красноватые пятна, некоторое время зудевшие, как ожоги I степени. Позже Лариса Григорьевна, которой он сообщил об этих видениях, отвела его в кабинет Клары Леопольдовны, ему сделали очередной укол, и сны про негритянку прекратились. Однако он хорошо запомнил, что эту темнокожую девушку звали Ксюша.
Потом наступил какой-то странный период, в течение которого Жене делали серию уколов некой желтоватой жидкости. Сколько всего инъекций успели сделать, ему не запомнилось. Не запомнил он и того, что именно с ним происходило непосредственно после введения препарата. При этом он, однако, осознавал, что не спит, а совершает какие-то действия по командам, которые кто-то отдает. И даже помнил, что физически не мог не исполнять эти приказы. Но что именно делал, где и как, кто им командовал — память не сохранила. Зато он хорошо запомнил, что когда действие препарата кончалось, наступала страшная слабость, головокружения, боли в суставах, сердечная аритмия — одним словом, что-то вроде наркотической «ломки». Правда, все это проходило само собой еще до следующего укола, но сопровождалось какими-то странными психологическими перепадами. Сразу после того, как проходило физическое недомогание, наступала эйфория, потом — апатия, следом — раздражительность, переходящая в агрессию.
А после этого наступал период, когда Женя несколько дней подряд ощущал(а) себя негритянкой Ксюшей, бывшей питерской путаной. Хотя прекрасно видел и свою светлую кожу, и рыжие волосы и, пардон, первичные половые признаки.
Месяц назад сотрудники ЦТМО неожиданно увезли Женю-Ксюшу в Питер и вернули прежнему «владельцу». Ну а уже оттуда он(а) попал(а) к Лехе Пензенскому…
Баринов слушал внимательно, хотя большую часть того, что рассказывал(а) о себе Женя, знал давным-давно. Более того, он отлично знал то, о чем Женя даже не понятия не имел(а).
Это был один из самых сложных экспериментов, которые были когда-либо поставлены в ЦТМО. Сергей Сергеевич задался целью более чем дерзновенной: переместить человеческую душу — он ее называл «сущностью» — из умирающего организма-«носителя» в жизнеспособный.
Множество подобных попыток завершилось неудачами. И вот — успех! Душа сгоревшей темнокожей девушки поселена в тело юноши. Но это еще не все! Из клеток погибшей негритянки методом клонирования взращены две безымянные девчушки, под номерами 8-041 и 8-042. Они будут идеальными генетическими копиями Ксюши. И тогда душа ее обретет привычное тело и начнет новую, вторую жизнь…
Завершением эксперимента стал месячный «отпуск» Жени из ЦТМО. Баринов опасался, что, попав в привычную среду и ведя прежний образ жизни, Женин организм постепенно «сотрет» вселенную в него сущность Ксюши. Однако Баринов уже знал: этого не произошло. На носителе-транссексуале одновременно существовали две сущности, две души, и теперь от воли Сергея Сергеевича зависело, кем будет ощущать себя Женя…
«НЕПРИЯТНОСТЬ ЭТУ МЫ ПЕРЕЖИВЕМ…»
Механик, Юлька, Райка и Анюта в это самое предвечернее время только-только пообедали пшенкой с тушенкой и чаем с вареньем из Райкиного запаса вместо сахара. Сэкономить решили, хотя сахара было до фига, целый мешок песка. Хлеба не было, вместо него пришлось есть жесткие, как камень, сушки, опять-таки из НЗ госпожи Мартыновой. Именно за чаем и началось нечто вроде общего собрания, на котором взялся председательствовать Механик. Он же и повестку дня определил, и выступил докладчиком, как говорили в старину, «о текущем моменте».
— Надо нам, девушки, обсудить ситуацию, — объявил Еремин. — И прежде всего, мне лично нужно выяснить, что думает насчет себя Анна Андреевна. То есть либо она остается с нами, либо возвращается к родителям, как в прошлый раз. Это первое. Второе — будем мы тут оставаться надолго или, побросав все, что унести не сможем, уйдем налегке. Третье зависит от второго решения, если оставаться надолго, допустим, до осени, то как тут жить, чего жрать и так далее. Вот такой круг вопросов. Могу сначала сам высказать соображения, но только без базара, ладно? Чтоб не перебивали и не путали мысли. Потом дам слово Анютке — ей за себя решать. Ну а дальше, так сказать, «старослужащие» выскажутся. Согласны?
