Сломанные крылья рейха - Александр Александрович Тамоников
Шелестов согласно кивнул и сделал Когану знак следовать за ним. Парень не проявлял никаких признаков агрессии и тем более любопытства. Одетый в мятые штаны и грязный свитер, он казался работником автомастерской.
Собственно, гаражом это помещение и оказалось. Здесь стояли полуразобранная легковая машина, два мотоцикла. Вдоль стен валялись железные банки и канистры, а у выхода возвышалась небольшая гора старой автомобильной резины.
Парень решительно свалил ее так, что она перегородила дверной проем, и, махнув рукой, поспешил к другой двери. За ней был пустырь и заброшенные цеха промышленного предприятия. Высокие стены с маленькими окнами под потолком, высокие широкие двери ангарного типа, потрескавшийся асфальт и пробивающаяся сквозь трещины трава. Тут давно никто не показывался.
Шелестов остановился и протянул руку. Ему хотелось узнать имя этого человека, но парень, торопливо пожав руки обоим, подтолкнул Шелестова, указывая на заброшенный завод.
Глава 3
О том, что в городе совершено нападение на немецких офицеров, находящихся в краткосрочном отпуске после ранения, Сосновский узнал, как только вошел в ресторан. На нем буквально повис пьяный майор саперных войск, который, увидев руку на перевязи, сразу стал вещать загробным голосом:
– Еще один! Смертник. Все мы теперь смертники. Слышал, сегодня убили пятерых и ранили четверых офицеров? Они тоже были после госпиталя. Восстанавливались перед отправкой в часть. А теперь четверо снова на больничной койке, а пятеро в гробу. Они начали охоту на тех, кто выжил в бою. Ты вот выжил? И тебя они убьют. Выйдешь отсюда, они и тебя укокошат!
– Гюнтер, что ты несешь? – подскочил более трезвый гауптман в расстегнутом кителе. – Простите, господин майор, это все нервы и шнапс. Не обращайте внимания на пьяную болтовню.
Сосновский похлопал гауптмана по плечу и прошел в зал.
Значит, Шелестов начал действовать. В принципе, он прав: быстрее всего к подполью приведет эффективная акция, нежели умные и красивые разговоры о целях и задачах. Человек, убивший нескольких немецких офицеров, не может быть провокатором, подосланным гестапо. Тут стопроцентная гарантия.
Появившийся седовласый метрдотель, видимо чех, провел Сосновского к столику, едва ли не единственному свободному в зале. Отдав ему свою фуражку, Сосновский вальяжно развалился в кресле и стал озираться по сторонам, как будто искал знакомых. На самом деле он пытался понять, какого рода публика здесь собралась, кто преобладает и какова обстановка. Это был третий ресторан за день, в котором он побывал в поисках новых знакомств в этом городе. Ему нужна была компания, приятели, с которыми можно радостно здороваться на улице, подсаживаться за столики в ресторанах и обращаться по-приятельски с маленькими просьбами. Ну и, разумеется, обещать продолжение дружбы уже там, в Берлине, после возвращения.
Разглядывая зал в ожидании, когда ему принесут поесть и выпить знаменитого чешского пива, Сосновский заметил одного из офицеров, которого выписывали из госпиталя вместе с ним в один день. Этот унылый пехотный обер-лейтенант интереса не вызывал. Насколько понял Михаил, он был ранен на фронте и туда же должен был отправиться снова.
А вон тот тыловик с могучим подбородком баварского бюргера интересен.
А что здесь делают вон те две дамы? Одеты по последней берлинской моде, явно из хорошего общества. «А я угадал, – с удовольствием подумал Сосновский, – ресторан как раз такой, какой мне нужен. Сюда приходят все сливки оккупационного немецкого общества и чехи, особо к ним приближенные. Можно сказать, что день прожит не зря. Завтра встреча с резидентом Платова. Послезавтра первый визит на завод, который еще нужно подготовить. Но это проще, главное – встретиться с разведчиком».
Взгляд Сосновского скользнул по залу и уперся в грузную фигуру Отто Цигглера. Главный врач госпиталя в дорогом гражданском костюме стоял у входа, покуривая сигаретку. Рядом с ним разговаривала с метрдотелем Герда Кранц. Нельзя сказать, что Михаил был рад увидеться со своим лечащим врачом. Интереса к себе с их стороны за время лечения он не уловил. Да и сам он на сближение не шел, не понимая еще, как он мог бы использовать эти связи в медицинском мире.
Неожиданно медик встретился взглядом с майором, и Цигглер, чуть наклонив голову, что-то сказал фрау Кранц.
Сосновский с удивлением смотрел, как метрдотель ведет к его столику эту странную пару. Когда они подошли, Михаил галантно поднялся, отодвинул соседний стул, предлагая фрау Кранц сесть.
– Чем обязан, господа? – блистая своим берлинским выговором, осведомился Михаил. – Я заказал пива, но, может быть, вы предпочтете вино? Фрау?
– Ах, перестаньте, майор, – небрежно стряхнув пепел в поднесенную официантом пепельницу, сказал Цигглер. – Поговорить с новым человеком, тем более из Берлина, это намного лучше, чем выслушивать пошлые заезженные шутки окопников и тыловиков. Поверьте, мы от них устали!
– Могу вас успокоить, герр Цигглер, я вообще не умею шутить, – с улыбкой развел руками Сосновский и повернулся к фрау Кранц: – Могу я угостить пивом фрау?
– Фрейлен, – с достоинством поправила Михаила врач.
«Интересно, – подумал Сосновский. – Что это вас, уважаемая фрейлен Кранц, не коснулся призыв вождя нарожать как можно больше детишек Германии для заселения будущих немецких территорий? Все еще во «фрейленах» ходите. Или герр Цигглер вас покрывает? В прямом и переносном смысле слова? Ну что же, парочка интересная. Завязать с ними знакомство стоит для пользы дела, хотя эта фрейлен Герда – личность весьма неприятная».
Но пиво, беззаботная обстановка и живая музыка сделали свое дело. Примерно через час Отто Цигглер стал болтать и философствовать без умолку, а госпожа Кранц поддакивала своему шефу и вставляла короткие фразы, причем невпопад. Сосновский давно уже махнул рукой на своего бывшего лечащего врача, решив, что эта дамочка – круглая дура, а диплом врача она заслужила своими симпатиями. Но неожиданно сквозь пивной хмель в голове он вдруг понял, что фрейлен Герда вставляет слишком уж глупые фразы и при этом скрывает свои пристальные взгляды, направленные на берлинского майора. «Любопытно! Она что, варианты просчитывает на связь со мной? Хочет вернуться в Берлин? А дамочка непроста, очень непроста. Так умно болтать всякие глупости надо еще суметь».
– Вы еще убедитесь, майор, что эти земли нуждаются, крайне нуждаются в том, чтобы внести сюда истинную немецкую культуру, – вещал, окунувшись в новую тему, Отто Цигглер.
– Мы не будем сравнивать культуру пивоварения, – пьяным голосом поддержал главврача Сосновский. – Мы будем сравнивать культуру гораздо объемнее. В широких масштабах.
– Именно в широких, – величественно подняв толстый палец, поддержал собеседника медик. – Если говорить об окружающем мире, о
