Ангел мести - Maria Rossi
— Незадолго до гибели Джим сказал, что очень боится тебя потерять, он сильно тебя любил, ему никто больше не был нужен, волновался, что если его не будет рядом, тебя обидят, и просил, если что-то вдруг в жизни с ним случится, отдать это кольцо тебе.
После этих слов я заплакала, теребя кольцо на пальце. Грейди обнял меня, я уткнулась в его плечо и плакала до тех пор, пока не закончились слезы.
— Прости, Грейди, только у вас в доме я могу быть слабой, как с Джимом.
«Это и твой дом, Мари, а мы — твоя семья. А у тебя действительно глаза изумрудного цвета», — с улыбкой сказал он.
Поговорив еще немного, к нам вышла мама, она села рядом, обняла меня, я же положила свою голову ей на колени, она меня гладила. Я у всей семьи вызываю воспоминания о том, когда мы с Джимом были вместе. У меня такое же состояние рядом с ними.
В комнате маленький Эдвун сладко спал у меня на руке, сопя и раздувая пухлые губки. Почему все афроамериканские детки такие славные? Глядя на него, подумала, что если бы Джим был жив, у нас уже был бы такой же ангелочек, а может и не один. Какими бы они были при такой беленькой маме и темном папе? С этими мыслями я уснула.
Рано утром, чтоб никого не разбудить, села на байк и укатила на встречу с любимым.
На кладбище было тихо, спокойно, легкий ветерок приятно обдувал лицо. Я сидела на траве на коленках перед могилой Джима. Из полевых цветов сплела венок и положила его на плиту: «Я так скучала, Джим. Здравствуй, любимый».
Я говорила с ним обо всем, что происходит в жизни, о своих страхах, сомнениях, успехах и наших с ним планах (именно наших, а не моих, так как без него жизни нет), о наших родителях, семье, и как мне с ними хорошо. Еще просила меня не бросать, быть всегда рядом, поделилась сомнениями насчет парня, с которым дралась, и о его глазах, которые не могла вспомнить, где видела.
Так с Джимом я провела 4 часа, последние часа два просто молчала, наслаждаясь нашей с ним тишиной. Мне очень не хватает в жизни этого человека, и я ценю каждый миг и час, проведенный с ним. Но время пролетело незаметно.
«Я люблю тебя, Джим», — сказала я, поднимаясь, и в этот момент мне на ладонь упал лист клена.
«Спасибо, милый, вижу, что ты тоже меня любишь. До встречи», — улыбаясь, ответила ему я.
Выйдя с территории кладбища, подошла к мотоциклу, облокотилась об него, простояла неподвижно несколько минут, потом надела шлем и поехала домой.
Возвратившись к нашим с Джимом родителям, я встретила их во дворе, обняла.
Папа сказал: «Ты не Зефирка, а ураган, так гоняешь на своем коне», — а сам засмеялся.
Неожиданно в дверь постучали, и племянница Джима впустила в дом мужчину средних лет, бледного, с трясущимися руками. Оказалось, что у его жены отошли воды и начались роды, а медики еще не приехали. Собравшись, мы побежали к женщине.
Зайдя в дом, сразу оценила ситуацию, роды были третьими. Помыв руки, начала действовать. В комнате мне помогал муж женщины, он держал ее за руку, успокаивал, остальных мы попросили выйти. Через час на свет появилась пухленькая черненькая девчушка, которую очень ждали два ее старших брата и родители. Мужчина плакал, обнимая жену.
А потом женщина сказала: «Спасибо, доктор. Мы просим вас назвать нашу дочь». Я растерялась, но посмотрев на это чудо, сказала: «Давайте назовем ее Амади (что означает радость)».
Вот так прошла моя поездка в дом Джима, то есть в дом наших родителей. Попрощавшись со всеми, я уехала, зная, что не раз еще сюда буду возвращаться.
ДЖАМИР
Я начал «присматривать» за Мари, ибо так требовал босс, интерес которого к доктору не пропадал, а усиливался, он даже пару раз присутствовал на боях Мари, и так хотел я сам.
Выяснилось, что живет она одна, родителей не стало пару лет назад, очень поздний, но любимый ребенок, много тренируется у Шона, дружна с командой, своенравна и, совершенно не задумываясь, влезает в драки, защищая своих.
Еще у нее есть друг — коллега Мартин Гарсиа, его я несколько раз видел в больнице, последний даже у нее жил некоторое время; подруг не имеет, ночные клубы, бары практически не посещает, предпочитает одиночество, любит рисовать и может это делать часами.
Реально загадочная девушка. Но что-то в ней мне не давало покоя, что же? И почему мне не хочется, чтобы босс все о ней узнал?
Несколько дней я лично наблюдал за доктором. За ней сложно гоняться по городу и пригороду, она на байке, как ведьма на метле.
В один из дней она закупала неимоверное количество игрушек, игр, детской одежды, покупала книги, какую-то технику и все это чуть позже сгрузили в автомобиль курьерской доставки.
Затем наш объект, сев на мотоцикл, буквально полетела в соседний город, где свернула в район проживания афроамериканцев, припарковалась около большого двухэтажного дома, во дворе которого было много людей, и с криками: «Мама, папа, я так скучала» кинулась в объятия немолодых мужчины и женщины.
«Странно, родители афроамериканцы, как такое может быть, ведь ее родители умерли? Неужели это родители мужа?» — подумал я и как-то заволновался от этой мысли.
Ей рады были все без исключения. Это напоминало праздник большой семьи, в которой только одна дочь беленькая.
Весь вечер семья была во дворе. На руках Мари постоянно был маленький мальчик. Она его ласково обнимала и целовала. «Может это ее ребенок? — подумал я, — похоже на то». От этой мысли стало почему-то грустно.
Интересным был момент, когда Мари танцевала со всеми африканские танцы, при этом подпевая, потом долго сидела на ступеньках дома рядом с темнокожим мужчиной, они о чем-то говорили, и вдруг Мари заплакала, да так горько, что мне стало не по себе. Он обнял ее за плечи, так они сидели некоторое время, пока она не успокоилась. Затем пришла немолодая негритянка, поцеловала Мари, а та положила ей голову на колени. По губам было видно, что Мари называет ее мамой. Все это время я наблюдал за всем в очках ночного видения, ловя себя на мысли, что Мари, даже когда плачет, красива.
Рано утром объект моих наблюдений села на мотоцикл, я проследовал за ней. Странно, но она ехала в сторону городского кладбища. По дороге Мари остановилась
