Засада на призрака - Сергей Васильевич Самаров
— Почему на месте происшествия посторонние? — едва покинув машину Следственного комитета, спросил человек ниже среднего роста, широкоплечий, с бычьей крутой шеей и помятыми ушными раковинами, сразу выдающими в нем бывшего борца классического стиля или «вольника». Человек был в распахнутом черном кожаном плаще, левый бок которого оттопыривался от подмышечной кобуры.
И он кивнул в сторону высокого мужчины.
— Я не очень-то и посторонний… — начал тот оправдываться. — Я с этой женщиной в одном самолете летел — сидел неподалеку. И слышал выстрел. А потом видел, как с места сорвался черный «Форд Фокус»…
— Номер! — требовательно произнес человек в кожаном плаще.
— Я, простите, не запомнил, — испуганно ответил высокий мужчина. — Даже на него не посмотрел. Да и далековато было.
— Он врачом представился, — сказал один из людей в синем мундире, глянув на высокого мужчину, которому он с трудом доставал затылком до плеча.
— Простите, Христа ради, это я так… Чтобы не задерживали. Подумал, что время терять нельзя. В действительности я только ветеринар. Но ко мне со всех окрестных деревень люди идут. Никому в помощи не отказываю. Одного даже от цирроза печени избавил.
— Куда «Форд Фокус» двинулся? — лающим голосом спросил человек из машины Следственного комитета.
— В сторону города.
Человек достал мобильный телефон и стал куда-то звонить, требуя запись дорожных камер с автомобилем «Форд Фокус» черного цвета. Видеозаписи ему обещали, как понял высокий человек, предоставить.
Представитель Следственного комитета наскоро записал номер телефона ветеринара, его домашний адрес и место работы. В ответ протянул визитную карточку.
— Майор Протасов Лев Николаевич, не Толстой, а только Протасов. Следователь по особо важным делам. Если что-то вспомните, звоните… Больше вас не задерживаю. Спасибо. Вы очень помогли следствию… — И он на прощание пожал ветеринару руку.
* * *
Генерал-полковник Сумароков дал задание полковникам Скорокосову и Прохорову подготовить план операции по организации следующего по очереди «котла», и снова на южном участке фронта, что в итоге даст ему возможность совместно с войсками центрального участка фронта, где накануне был совершен прорыв, организовать большой по площади и по общему обхвату войск противника «котел». Тогда осталась бы нетронутой северная группировка ИГИЛ и только часть центральной, но и они практически попали бы в окружение, поджимаемые со всех сторон российско-сирийскими войсками и только частично войсками Турции. Это предвещало общую скорую победу.
В разгар обсуждения вернулись и два комбата.
— А где своего старлея потеряли? — спросил Сумароков. Он уже так привык к тому, что командир саперного взвода находится где-то рядом, что остро ощущал нехватку чего-то, когда Соловейчикова рядом не было.
— Он вместе со своим замкомвзвода благоустраивает задержанного.
— То есть? — строго спросил полковник Скорокосов.
— Полковник Курносенко заявил, что согласно Женевской конвенции в каждой камере должна быть кровать с постельными принадлежностями.
— А сами они в ФСБ очень эту конвенцию соблюдают? — задал риторический вопрос полковник Прохоров. — И вообще, насколько мне известно, Женевская конвенция трактует условия содержания военнопленных. Курносенко что, считает себя военнопленным? Тогда и допрашивать его следует иначе. Более жестко, как предателя Родины. Он и без того, думается мне, предатель, но если сам это признает — совсем другое дело.
— Ну ладно, хотя на голом полу или на столе поспать полковнику было бы полезно, — решил генерал. — Но раз уж озаботили старшего лейтенанта, он расшибется, но найдет что нужно.
— Найдет, — подтвердил Бармалеев. — Он уже почти нашел. Часовой подсказал, что в комендантской роте лишние имеются. Соловейчиков к коменданту пошел. Выпросит.
— А мы пока другой проблемой озаботимся, — решил Сумароков. — И вы вовремя подоспели. Как раз я думал, как мне два ваших батальона выводить?
— Опять к «бармалеям» в тылы? — поинтересовался майор Кологривский.
— Не опять, а снова… — ответил за генерала полковник Скорокосов. — Ваши батальоны у нас считаются лучшими. На их командиров мы надеемся больше, чем на других. И на бойцов тоже.
— Но я обещаю командирам батальонов отправить их подразделения после завершения текущей операции на отдых, — сказал генерал Сумароков. — Я отлично понимаю, что такое усталость, тем более психологическая. Однако больше мне доверить это дело некому… Не майору же Огневу и не сирийскому комбату. Они хороши только в обороне и при общем наступлении, а там, где вертеться приходится, малопригодны… Короче говоря, только вы двое и ваши бойцы… При этом я знаю, что вы обычно сами выбираете себе место и способ вывода. И потому даю вам время на обдумывание ситуации и подготовку. Завтра перед допросом полковника Курносенко прошу мне доложить…
* * *
Вечером того же дня подполковник Бармалеев, захватив с собой майора Кологривского, решил навестить бойца саперного взвода своего батальона, теперь уже младшего сержанта Василия Кичогло. Новые погоны взял с собой. Что касается медали, то генерал их в тумбочке стола не держит, и потому придется подождать какое-то время, пока не пришлют из Министерства обороны.
— Ну, так что ты думаешь относительно вывода батальонов? — спросил комбат морской пехоты. — Есть предложения?
— Есть. Только сначала нужно с Василием Васильевичем-старшим поговорить.
— Ты же не любишь повторения пройденного.
— А кто про повторение говорит? Мы просто в другом месте высадимся. Это не будет повторением. Это будет новый виток операции. В первый раз прошло без сучка и задоринки, и во второй пройдет так же… По крайней мере, я надеюсь…
Подполковник ехал быстро. За управлением бронетранспортера Бармалеев чувствовал себя прекрасно — он был хозяином положения на дороге, в сравнении со своей «шестеркой», на которой он ездил дома и только и успевал увертываться от столкновения с наводнившими в последние годы дороги иномарками и внедорожниками производства западных стран и стран Юго-Восточной Азии. На БТР Бармалеев ехал уверенно, считая, что теперь пусть иномарки и внедорожники опасаются его транспортного средства. Но в Сирии, особенно в прифронтовой зоне, движение было несравнимо меньшим, нежели в России, а сами машины здесь выглядели старше даже его совсем не нового БТР-80. «Восьмидесятка» еще в Афгане воевала. Ее производство началось в уже далеком тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, когда он сам из детского дома только выпускался, и машина, многократно модернизированная, до сих пор служит в Российской армии, как раньше служила в Советской. А теперь вот сгодилась и в Сирии. Правда, в местах, где довелось воевать Бармалееву, не приходится использовать бронетранспортер как плавающее средство. Летом реки здесь попросту большей частью пересыхают. А лето в Сирии длится долго.
До окопов саперного взвода бронетранспортер добрался благополучно. В этот раз он не попал ни в засаду, выставленную РДГ «бармалеев», ни в засаду ВАИ и остановился напротив среднего
