Сестры. Дом мертвеца - Белов Александр Иванович

– Глупая, своенравная штучка! – кричал он. Брови его встали дыбом от злости. – Избалованная маменькина дочка! Просто балда! Тебе поручили серьезное дело, а ты все испоганила! Ты даже зарядку добросовестно сделать не можешь, у тебя ноги, как макароны! Девять лет, а ведешь себя, как трехлетняя!

Дина чуть не заплакала от обиды, но пересилила себя, только уши у нее стали красными. Не будет она реветь из-за какого-то рабовладельца. И дурака.

– Она еще ребенок, – вступилась за сестру Света. – Вы слитком многого от нее требуете.

Слава ничего не ответил. Он сиял пиджак, сел за стол и принялся клеить сам. Вначале они ждали, что он скомандует насчет еды и сна, но он перестал их замечать, занятый инкубатором. Сидел спиной и клеил, а их будто и вовсе не было. Разговаривать не разговаривали, телевизор не включали, опасаясь ему помешать, и странно было находиться в доме, где можно внезапно превратиться в невидимок. В этот день они легли спать голодными, а он все сидел под настольной лампой и работал.

Наутро будильник не прозвонил, а когда они проснулись, в квартире было пусто. Они смотрели телевизор, готовили еду, мыли посуду, звонили по телефону домой. К вечеру Слава не появился, и стало совсем тоскливо. Хоть и дурацкий этот Слава, с ним все равно было веселее. Наверное, он их так наказал. Перестал разговаривать, будить, кормить и в конце концов вообще уехал.

– А вдруг он никогда не вернется? – спросила Дина. – Знаешь, Свет, давай уйдем домой. Просто уйдем и все. Дверь захлопнем.

Света боялась, что дома что-то случилось. Если у бандитов не вышло украсть Дину, они могли подкараулить Наташу с Аликом и схватить их, а когда появятся они с Динкой, их тоже схватят, будут мучить, морить голодом, а может быть, даже пытать. Она не стала рассказывать об этом Дине. Тем более та уже снова переключилась на хозяина.

– Думаешь, почему этот Слава такой?

– Он занят. Он же говорил, что конкурс проводит в Октябрьске. Туда все привезут свои макеты, а он еще и организатор. Хотел, чтобы мы ему помогли, понадеялся. А у нас ничего не вышло.

– Думаешь, он нас взял, чтобы мы за него его работу сделали? – засомневалась Дина.

Света задумалась. Что тут поймешь? Он пустил их в дом, кормит и требует за это помощи. Наверное, для взрослых это нормально. Слава только не учитывает, сколько лет Динке. Разве может ребенок делать такую работу? Наверное, у него нет своих детей, догадалась Света.

– Знаешь, он просто относится к нам, как к взрослым. Требовательно.

– Я хочу пахлавы, – перебила ее Дина. – Давай на улицу сходим. Что мы тут сидим и сидим, как в плену? Прозябаем. И неизвестно, когда этот дурацкий Слава вернется.

Света встала и посмотрела: на полке с перчатками и шарфом лежала запасная связка ключей. Они оделись и вышли. Во дворе было пусто, только какой-то парень с рюкзаком плелся домой. Из похода вернулся, наверное. Света вздохнула: скоро все пойдут учиться. А их жизнь превратилась в приключение. И главное, к этому привыкаешь. Они плывут по течению, и кажется, что прежней жизни уже не вернуть. И мама, и бабушка, и Алик – словно смутные тени на заднем фоне какого-то спектакля. А на первом плане непонятный Слава, и здорова ли бабушка – не так уж и важно. Важным стало, когда вернется архитектор и будут ли они ужинать или он снова о них забудет, занятый своими делами.

Возле палатки с хлебом и сладостями они остановились: Света пересчитала деньги, оставшиеся от тех, что ей давала Наташа. Сбоку кто-то тронул ее за локоть, она оглянулась: парень в кепке «Найк» с сумкой через плечо.

– Слушай, у тебя рубля не будет? – спросил он. – На пиво не хватает.

– У нас самих мало, – сообщила Дина.

– Держи, – Света протянула ему рубль.

– А вы где живете? – поинтересовался он. – Тут? Недалеко? Завидую, – он шмыгнул носом. – Я в области. На электричку опоздал, ночевать негде.

Света с Диной переглянулись.

– Мы тут сами в гостях, – поведала Дина и принялась за пахлаву. Парень посмотрел на пахлаву с завистью.

– Меня Максимом зовут. А тебя?

– Света.

Парень снова шмыгнул носом.

– Может, я у вас пока немного посижу, а когда стемнеет, на вокзал ночевать поеду?

Света с Диной снова переглянулись. Какой-то он был свойский, простой и даже симпатичный. Ничего же не случится, если час-другой посидит. К Славе они вернулись уже втроем. По дороге Дина размышляла, чего это к Светке парни пристают. Ведь ничего красивого нет, ходит всегда в штанах, губы не красит, каблуков не носит, а прилипают. Словно им тут медом намазано, как бабушка говорит.

Хозяина дома не было. Они включили телевизор и разогрели чайник. Пока усаживались, Максим быстро обошел комнату. Дине показалось, что он похож на собаку, быстро обнюхавшую углы. Потом он смахнул крошки со стола на пол, откуда-то в его руках появилась карточная колода.

– Ну что, девчонки, сыграем?

Он раздал карты и усмехнулся:

– На раздевание?

– Как это? – удивилась Дина, а Света фыркнула:

– Еще чего!

Немного поиграли в дурака на просто так. Дина проиграла и заявила, что больше не будет, всё нечестно и вообще не считается. За окном уже начинало темнеть. Максим спросил, где туалет, и удалился. Вернулся, волоча картину.

– А это что у вас?

– Где ты это взял? – строго спросила Света.

– В туалете, на полке сверху. Там полно. Смотри!

Картина называлась «Автопортрет». Она изображала рыбу в шляпе, лицо у нее было Славино, в очках и с его толстыми мохнатыми бровями, а вместо хвоста – ботинки, глядевшие носами в разные стороны. Рыба стояла подбоченившись плавниками, как Чарли Чаплин, и смеялась, а зубов во рту не было. Максим сбегал в туалет и принес еще одну, подписанную «Грузинский хор». Там из темноты торчали длинные крючковатые носы и зияли открытые рты синего цвета, похожие на горлышки бутылок, если смотреть внутрь. Третья из картинок носила название «Прогулки при луне». Здесь при луне гуляли мамы с колясками, старушки, школьницы и мужчина в шляпе, но гуляли они по подоконнику, на который смотрела изнутри квартиры женщина, и видна была только ее щека. Следующая называлась «Городовой». Огромный красномордый мужик в синем мундире с красными погонами сидел на черепичной крыше, обнимая трубу, и, кажется, орал песни, а кругом падал огромными хлопьями снег.

– А вот мне, например, кажется, что Слава ненормальный, – заявила Дина. – Кто людей рисует в виде бутылок, тот сам того. – Она покрутила пальцем у виска.

Пока они разглядывали картины, Максим засобирался на вокзал.

– Все, девчонки, мне пора. Спасибо за чай. Только картины уберем на место, а то нехорошо.

Они понесли в туалет картины, и Света долго возилась, заталкивая их на тесные, набитые рамками и папками антресоли, Максим вначале командовал, а потом начал все перекладывать по-другому, потому что картины входили с трудом. «Городовой» не лез ни в какую. Дина подавала картины снизу. Когда все закончилось, и парень уже стоял у порога, в туалете раздался грохот. Они побежали смотреть. Оказалось, что «Грузинский хор» свалился. Света впихнула его обратно, и они вернулись в комнату, но Максима и след простыл. Захлопнул двери и исчез, не попрощавшись.

Света огляделась. Стол показался ей каким-то странно пустым. Она смотрела и не могла понять, что изменилось. Но что-то точно изменилось.

– А чайник-то где? – спросила Дина.

Чайника на столе не было. Спустя пять минут стало ясно, что исчезли часы на каменной подставке из змеевика, пульт от телевизора, старинный барометр, лупа, мышь от компьютера, сосиски из холодильника. А также бутылка коньяка «Ани».

Они поняли, что привели в дом вора. Стояли, молчали, глядели друг на друга.

– Все беды от мужиков, – констатировала Дина. – Так бабушка говорит.

– Любишь ты бабушек слушать.

– Сам незаметненький, в кепочке, – горько пожаловалась младшая. – И чай наш выпил с пахлавой, не подавился. И что Слава скажет? Он нас просто за это убьет. Лучше давай сбежим, пока не поздно. Дверь захлопнем и убежим.