Рокировка - Черкасов Дмитрий
Можно, как Кира, применить резиновый животик.
В куртку же, прихваченную напрокат Андреем, был вмонтирован надувной горб. Пропущенный удар в грудь активировал устройство накачки и сжатый воздух из маленького баллончика мгновенно превратил стройного гимнаста и фехтовальщика в русского Квазимодо.
— Я тебе потом объясню! — сказал Андрей, нащупывая вентиль, чтобы стравить газ и избавиться от украшения. — Это такая куртка, с приколами! Взял для смеха у приятеля — и забыл тебе рассказать!
Казус с горбом ненадолго отвлек их. Испуг пришел позже, когда они, уже в безопасности, подходили к Маринкиному дому. Андрей почувствовал, как она поежилась под его ладонью, плечи затряслись.
— Как ты их прогнал?
— Это не я. Ребята помогли.
— Какие ребята?
— Не знаю… Шли какие-то, человек пять. Эти и убежали.
— Ты хоть фамилии спросил? — Марина задала весьма дурацкий вопрос.
— Ты думаешь — они сказали бы?! — изумился Лехельт.
— Да не у тех придурков! У ребят, что тебя выручили! Надо же их поблагодарить! Ну, или в газету написать..., — прозвучало не менее идиотское предложение.
— Не догадался! — фыркнул Андрей.
— Эх, ты!..
Бывают ситуации, когда не хочется быть невидимкой.
Через некоторое время она спросила:
— Скажи… А твой папа был такой же, как ты? Ну, в смысле… Вы похожи?
Лехельт понял.
— Да. Он был такой же маленький, как я.
После этого шли молча. В проходе между домами было темно, хоть глаз выколи. Лехельт машинально достал из кармана маленький фонарик.
— Почему у тебя все всегда с собой? — спросила Маринка сердито. — Фонарик, ножик, бинт… Веревочки какие-то… Ты будто в турпоход идешь по городу.
Андрей вздохнул. Он устал на сегодня от объяснений. Все эти вещи входили в обязательную экипировку разведчика, он за три года привык к ним, как к наручным часам, и таскал с собой даже без надобности.
Расстались холодно.
Она даже не спросила, как он доберется домой.
Он вышел на пустынную улицу меж домами, глубоко вдохнул. Грудь еще ныла от удара.
Сам виноват, не зевай.
Лехельт по мобильнику позвонил на «кукушку» и спросил у Виктора Петровича, нет ли экипажа — подбросить его с Поэтического бульвара на Лиговский. Слышно было, как Завалишин запрашивает группы по громкой.
— Наших нет, я сейчас свяжусь с соседями. — ответил он. — Перезвони через пять минут. Ты в порядке?
— В порядке. — вздохнув, ответил разведчик Лехельт.
— В полном порядке? — настойчиво поинтересовался начальник отдела.
— В полном. Мне домой не на чем добраться. На мою зарплату на такси не разъездишься.
— Когда-то можно было, — буркнул Завалишин.
В седьмом отделе нашелся сменный наряд, шедший от Выборга.
Ребята не поленились сделать крюк. В обоих машинах было тесно: кроме разведчиков ехал опер, разрабатывающий операцию.
Лишнего не болтали, но настроение было хорошее — значит, все путем. Лехельт, расслабившись в тепле среди своих, припомнил сегодняшний прокол у калитки рынка — и совсем повесил нос.
Но вскоре задремал.
* * *Трое мужчин гуськом, в полной темноте упрямо взбирались на вершину пологой, но длинной сопки предгорий в окрестностях Моздока. Они начали свой путь от дороги, едва стемнело, и торопились, чтобы вернуться до рассвета. На них были просторные, воняющие бараньим жиром пастушьи бурки, на головах — поношенные косматые папахи, на ногах — латанные-перелатанные яловые сапоги, помнящие, по всей видимости, еще Первую мировую войну. Один из мужчин тащил на плече продолговатый предмет в мешковине, к пастушьему делу явно не относящийся.
Когда он оступился и едва не уронил предмет, двое других, не сговариваясь, кинулись и подхватили груз.
— Э! — сердито сказал один. — Она стоит больше, чем весь твой аул! Смотри, куда ходишь!
Горы вокруг были погружены во тьму, но небо над сопкой освещалось заревом прожекторов.
Ревели на рулежке далекие реактивные движки Су-25 [19]и МиГов-29 [20], курлыкали винты Ми-8 [21]и Ми-24 [22]. С вершины сопки открылся вид на долину, по склонам вокруг которой мигали огоньки поселка, а на равнинной части широко раскинулись подсветки взлетных полос аэродрома.
Сделали привал, осмотрелись.
— Дальше пойдешь один. — сказал тот, что ругался.
Несший груз молча кивнул.
— Как он узнает, куда идти? — спросил третий путник.
Первый молча показал рукой вниз по склону.
Там в полной темноте горел маленьким желтым пятнышком луч фонарика.
— Никто больше не увидит? — забеспокоился тот, что спрашивал.
— Арби в шайтан-трубу светит! — отозвался несший груз. — Никуда не видно, только сюда!
По голосу было ясно, что это подросток, почти ребенок.
Шайтан-трубой он назвал гранатомет. Где-то внизу залегший меж кочек Арби сунул фонарь в использованный пластмассовый ствол "Аглени [23]", чтобы свет был виден лишь в узком секторе с вершины сопки.
— Слушай! — начал последний инструктаж тот, что был за главного. — Пойдешь прямо туда и не будешь терять свет. Ты спрячешься там, где Арби тебе покажет. Ночью, утром и днем ты не будешь выглядывать, что бы ни происходило, хоть сам пророк Мухаммед явится в Моздок. Вертолеты будут летать над тобой, будут всё смотреть... Не подведи нас. Если русские что-нибудь заподозрят, они изменят направление полета.
— Я спрячусь. — послушно сказал юноша, которому обещали заплатить пятьсот долларов, если он попадет из "Иглы [24]" в «вентилятор» федералов.
Для юноши это были огромные деньги.
— Вечером ты осторожно выглянешь, но только в то место, где тебе покажет Арби. Иначе тебя увидят снайперы и наблюдатели с приборами ночного видения. Они будут охранять аэродром. Вечером солнце светит им в глаза.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил второй.
— Я проверял. Я все делаю хорошо, — отмахнулся старший. — Когда ты выглянешь, ты увидишь вертолет. Большой вертолет. Он прилетит днем. На нем много русских полетит домой. Ты убедишься, что они все зашли туда. Когда вертолет поднимется, он полетит вон туда… — старший показал рукой вправо.
— Откуда ты знаешь? — опять спросил второй.
— Не твое дело. Он полетит вон туда. Тогда ты выстрелишь — и отправишь их всех в ад.
— Слишком близко к аэродрому! — сказал юноша, который не зря провел три месяца в тренировочном лагере двоюродного брата покойного Абу-Дарра [25]. — Вертолет будет пускать ловушки. Надо быть дальше, чтобы ловушки кончились. Вон туда надо!
Он показал рукой на другую сопку.
— Не надо! — решительно остановил его старший. — Эта ракета не будет видеть ловушки!
— Не будет видеть? — удивился юноша. — Она что — слепая? Все ракеты видят ловушки! Что будет, если я не попаду?
— Эта ракета не будет видеть ловушки. — терпеливо повторил старший. — Она будет видеть только вертолет. Ты не умничай. Сделай, как тебя учили в нашей школе — и все получится.
— Я сделаю. — кивнул юноша и уважительно покосился на предмет в мешковине, где лежала такая умная ракета.
— Сразу не уходи. Просиди ночь и еще день. Будет холодно, но огня не разводи. Там есть немного спирта, теплые спальники. Ночью иди на вершину, снизу она видна на небе. Оттуда увидишь дорогу, на ней будет ждать тебя Арби с машиной. Что еще тебя интересует?
— Снайперы… Они и сейчас охраняют аэродром?
— Они появятся только завтра. Поэтому тебе надо прийти сегодня. И еще. Мои люди полгода землю грызли ради завтрашнего дня. Если ты что-нибудь испортишь, я тебя убью.
