Владимир Гриньков - На вершине власти
– Пожалуйста. 28 января сего года в компании с неким Улановым Д. О., пилотом Отдельного авиаотряда, в нетрезвом виде покинули территорию посольского городка и были задержаны столичной полицией. Далее. Во время организованной посольством автобусной экскурсии в город Далах Хомутов отстал от группы и приобрел в местном магазине два магнитофона марки «Панасоник». Заметьте – два!
Галеев даже палец поднял к потолку, чтобы подчеркнуть, насколько серьезно обстоит дело с Хомутовым.
– Ну, приобрел, – попытался возразить Агафонов. – И что?
Гареев сделал вид, что пропустил слова посла мимо ушей. Самое главное у него было припасено напоследок.
– И, наконец, Хомутов позволяет себе высказывания антисоветского характера.
Брови посла полезли на лоб.
– Вот как? – пробормотал он как бы в изумлении.
– Именно. Двадцатого мая, находясь в компании, Хомутов рассказывал анекдот следующего содержания…
Гареев придвинул папку поближе.
– Вот, прошу вас. Заходит Генеральный секретарь в публичный дом…
– Вы что – фиксируете подобные вещи? – еще больше изумился Агафонов. – Я не позволю читать это в моем кабинете! Прекратите немедленно!
Гареев откинулся на спинку кресла и пожал плечами – мол, вольному воля.
– Как вам будет угодно. Но картина, я полагаю, ясна.
Посол усмехнулся про себя. Это не с Хомутовым картина ясна, а с ним, с Агафоновым. Только теперь он оценил взрывную силу папочки Гареева. Не колеблясь, он подсунет ее Шефу, сопроводив комментарием. Что из этого вытекает? А то, что один только Гареев и блюдет в Джебрае интересы Советского государства вопреки небрежению посла Агафонова. Поначалу никак это на Александре Викторовиче не отразится, однако не исключено, что там, в Москве, Шеф заметит как-нибудь к случаю на Политбюро:
– Агафонов? Это тот, что послом в Джебрае? Есть информация, что с бдительностью у него неважно.
И все, ни звука больше, но эти слова упадут не в пустоту, потому что все знают – председатель КГБ никогда не говорит без причины.
Посол извлек из кармана свежий платок и вытер со лба выступивший горошинами пот. Гареев покосился на работающий кондиционер и усмехнулся про себя.
– У вас на сегодня все? – осведомился посол.
– Да, Александр Викторович.
– Благодарю вас. И вдвойне за… – Он запнулся, но потом все-таки закончил мысль: – …За информацию, которой вы столь любезно поделились.
Гареев учтиво наклонил голову, поднялся из-за стола. Агафонову не хотелось заканчивать разговор на этой ноте, он должен был оставить за собой последнее слово.
– Предполагается участие члена Политбюро в военном параде, который будет принимать президент Фархад. Как вы считаете, это допустимо? Нет ли опасности для высокого гостя?
– Исключено, – сказал Гареев. – Все меры приняты. Мы полностью контролируем ситуацию.
16
Муртаза пришелся по душе Абдулу. Этот парень хоть и был немного легкомыслен, но честен и смел, и Абдул размышлял, как привлечь его к участию в покушении. Он беспрестанно расспрашивал Муртазу, и когда разобрался в парне получше, отправил его с первым заданием – на площадь перед президентским дворцом. До парада оставалось три дня. Муртазе предстояло с площади проникнуть в переулок, на который нацеливался Абдул, затем перелезть через стену, и уже там, за стеной, оценить обстановку на месте, где должны будут находиться в автомобиле Муртаза с Амирой, пока Абдул и Хусейн приведут в исполнение приговор предателю.
Муртаза вернулся в дом, где скрывался Абдул, довольно скоро, при этом вид у него был несколько смущенный.
– Что случилось? – встревожился Абдул.
– Странное дело, – сказал Муртаза. – Не нашел я этот переулок.
– Я же рисовал тебе схему перед тем, как ты отправился туда.
Он подошел к столу, где лежал исчерканный клочок бумаги.
– Вот площадь, вот ювелирная лавка, рядом – еще лавчонка, вот как раз между ними – эта щель.
– Лавки есть, – кивнул Муртаза. – А щели нет.
Он явно что-то путал. Если это так, то неважный из него помощник. Но что-то тревожило Абдула в этой истории. Какое-то недоброе предчувствие. Поразмыслив, он решил лично отправиться на площадь, хотя это и было рискованно. Даже после того, как он сбрил усы и бороду, его могли опознать. И тем не менее предчувствие заставляло его действовать.
К центру столицы он шагал стремительно, словно кто-то невидимый подгонял его, и только у ограды дворца сбавил шаг, чтобы успокоить тяжело бьющееся сердце. За оградой было пустынно. Абдул искоса бросал взгляды сквозь решетку, ожидая, что вот-вот мелькнет между стволами знакомый профиль предателя. Внезапно ограда закончилась, Абдул вышел на площадь – и остановился как вкопанный.
Напротив, через площадь, он видел ювелирную лавку и мелочную лавчонку, о которых говорил сегодня утром Муртаза, но между ними не было теперь никакого просвета. Это было так же невероятно, как если бы, придя на площадь, Абдул не обнаружил здесь президентского дворца. Он направился через площадь, и пока шел, не отрываясь смотрел в одну точку – туда, где был переулок, а теперь высилась стена, неотличимая от стен выходящих на площадь домов.
Подойдя вплотную, Абдул коснулся стены пальцами – она была теплой от солнца, и это окончательно убедило его, что все происходящее – не сон. Их опередили. В самый последний момент, когда уже ничего нельзя изменить, выяснилось, что кто-то разгадал их замысел.
Он отвернулся от стены. Теперь перед ним снова были президентский дворец и массивные ворота ограды. Вскоре здесь установят трибуну, в назначенный час на нее поднимется президент Фархад, и до него будет совсем близко, рукой подать, если стоять на том месте, где сейчас стоит Абдул. Только теперь он вполне оценил, как хорош был его неудавшийся план. Достаточно лишь в нужный момент сделать несколько шагов и выстрелить. Но все это теперь не имело значения. Другого способа попасть на площадь в день парада нет – все входы и выходы будут перекрыты службой безопасности.
Справа, из-за угла квартала, показался полицейский автомобиль. Абдул вздрогнул, развернулся и торопливо зашагал вдоль стены. Он слышал, как неумолимо подползает машина – еще несколько секунд, и они поравняются, но в последний миг, отворачивая лицо от надвигающейся опасности, он скользнул взглядом по вывеске, углядел вход в лавчонку, проскользнул в нее и захлопнул за собой дверь.
Продавец вскинул голову и поглядел на Абдула вопросительно. Вошедший прошелся вдоль прилавка, делая вид, что рассматривает разложенный товар, потом обернулся и бросил быстрый взгляд сквозь витрину. Там была все та же площадь, тот же дворец.
– Что угодно господину? – спросил лавочник.
– Я хотел бы приобрести коробку фитилей для ламп, – сказал Абдул первое, что пришло в голову. – Но вижу, у вас их нет.
– Но почему же?
Хозяин отдернул занавеску за спиной и крикнул.
– О-эй, Фатима! Где у нас фитили для ламп?
За занавеской Абдул разглядел лестницу, ведущую наверх.
– Так-так, – сказал он. – У вас тут, оказывается, и магазин, и склад.
– И жилье тоже, – кивнул лавочник.
По лестнице, постукивая башмачками, сбежала девчушка лет десяти, сверкнула в сторону Абдула черными глазенками.
– Кое-кому везет, – заметил Абдул. – Удобно живете, все торжества как на ладони.
Лавочник пожал плечами.
– Ну уж, во всяком случае, не отсюда. На это есть окно наверху.
– А почему, разве оттуда лучше видно?
– Здесь во время парадов полным-полно полиции и охранников из службы безопасности. На площадь выходить запрещают. Обычно я закрываю магазин и гляжу на все происходящее из окна. Так вы будете брать фитили?
– Разумеется, – торопливо согласился Абдул. – Десяток, прошу вас.
Выйдя из лавки он поднял голову. Из узкого оконца во втором этаже на него смотрела черноглазая Фатима. Абдул помахал ей и пересек площадь. Теперь он был абсолютно убежден в том, что Аллах на их стороне. Предатель умрет.
17
Всякий раз, когда до Хедара добиралось московское начальство, посольство разворачивало операцию под кодовым названием «Забить козла». К игре в домино это никакого отношения не имело, поскольку представляло собой набег вооруженных до зубов людей на стада джебрайских горных козлов – туранов, чьи великолепные витые рога, надлежащим образом обработанные, служили традиционным сувениром.
Хомутов попал в команду по «забиванию козла» впервые, и это для него оказалось неожиданностью. Только когда поздним вечером на посольском автобусе их доставили на аэродром к вертолету и он увидел, что за старшего с ними летит Уланов, он сообразил, что именно тот расстарался, замолвил словечко, где следует. И хотя между ними не все было ладно, Хомутов надеялся, что настроение Уланова переменится.
Летели трое: Хомутов, охранник посольства Баграев и инженер центра связи Онуфриев. Каждому выдали по «Калашникову» и по четыре рожка патронов. Уланов деловито растолковал, как надлежит действовать, и пока он их инструктировал, солнце окончательно скрылось за горами и наступила черная южная ночь.
