Александр Прозоров - Присяга Российской империи
– Пойдем, Илья. Раз уж тебя занесло в эти горы, ты должен знать, о чем потом рассказывать. Вон, смотри, что впереди.
Впереди бил фонтан. Очень высокий – метров тридцать, не меньше, а в верхних его слоях играли сразу несколько ярких радуг. Но тем не менее, это был всего лишь фонтан. И наличие перед ним причалов с многочисленными яхтами, домов с оцинкованными мансардами или лепкой на стенах, крутых горных отрогов вдалеке ничего не меняло.
– Вы думаете, я совсем в своем Таджикистане одичал, Василий Андреевич? Воды не видел?
– Ты любуйся, любуйся, – невозмутимо кивнул полковник. – Сейчас еще под кипарисами погуляем, кофе на воздухе попьем. А заодно проверим, нет ли у нас хвоста. Извини, дружок, привычка. Да и биография у меня немного другая. Мало ли кто старое помянет?
Чупара таскал Илью по городу часа три, время от времени указывая на готические соборы и церкви четырнадцатого века, наиболее древние особняки, считающиеся благодаря возрасту особо красивыми, угощал жаренными пирожками. Обещанного кофе почему-то ни разу не купил. Потом неожиданно тормознул такси-»ситроен», буквально запихнул Ралусина внутрь и хлопнул водителя по плечу:
– Везенас. Understand? – таксист кивнул, и полковник с облегчением откинулся на спинку сидения. – Кажется, чисто.
Они опять очень долго выбирались по успевшему уже надоесть городу, пока, наконец, машина не выбралась на загородную трассу, быстро набрав скорость. И тут Илья понял, что совершенно напрасно так часто ругал российские дороги. Хотя зачастую они и были изрядно разбиты, но по крайней мере имели нормальную ширину, чтобы разъехаться хоть на мотоцикле, хоть на «Белазе». Здесь же скоростная трасса имела ширину дворового проезда, на котором с трудом можно разминуться двум легковушкам. А «Ситроену» то и дело попадались навстречу то автобусы, а то и длинные неповоротливые грузовики. После этого Илья окончательно разочаровался в Женевском кантоне и закрыл глаза.
– Стоп, – неожиданно потребовал полковник. – Остановись, подышать хочу.
Такси послушно скатилось на обочину. Чупара вышел наружу, следом выбрался и Ралусин.
Здесь уже не видно было ни озера, ни выпендрежных старинных особняков. Вокруг стоял густой дубовый лес, пахло грибами и свежестью. Совсем как дома…
– Укачивает, Василий Андреевич?
– Нет, Илья. Просто последняя проверка, – кивнул на дорогу полковник. – Да и волнуюсь я. Давно его не видел. Рядом уже, минут пять… Ладно, чего стоять? Поехали.
Действительно, спустя несколько минут такси отвернула на узкую, мощеную брусчаткой лесистую дорожку, которая примерно через километр уперлась в высокие, кованные из толстых прутьев ворота. По верхнему краю шли высокие, по-настоящему острые пики, а бетонные столбы, на которых висели створки, венчались позолоченными орлами, широко расправившими крылья. По ту сторону дорога продолжалась, украшенная по обеим сторонам все еще цветущими бордовыми маргаритками и желтыми хризантемами. Впрочем, уже через сотню метров брусчатка упиралась в высокую стену березняка. Причем, судя по ровным кронам и прямизне края леса – его явно вырастили искусственно.
Офицеры вышли из машины, Чупара расплатился, подошел к выглядывающей из-за ворот камере, остановился прямо перед ней. Створки дрогнули и стали расходиться. Они вошли. Ралусин с интересом смотрел по сторонам, хотя любоваться пока же было нечем: цветы и толстые, вековые березы, чуть колышущиеся от ветра.
Вскоре стало ясно, что лес просто закрывает поместье от любопытных глаз: дорога повернула влево, еще метров на сто протянулась вдоль зарослей, и впереди открылся старинный особняк. Каменная кладка до уровня второго этажа, поддерживаемая снаружи толстыми контрфорсами, отличалась узкими высокими окнами, больше похожими на бойницы. Выше начиналась легкая, почти ажурная конструкция с широкими окнами из сплошного стекла, а перемычки стен разрезались белыми декоративными стойками, придающими верху впечатление легкости и воздушности. Здание окружали выложенные плиткой дорожки и клумбы, местами цветущие, но в большинстве стоящие пустыми. Впрочем, у пограничника вся эта красота вызвала вполне четкую ассоциацию с расчищенным вокруг укрепленного пункта сектором обстрела. Илья подумал, что было бы неплохо на всякий случай соединить дом и низкий кирпичный гараж, стоящий с раскрытыми воротами в стороне от особняка, безопасным ходом сообщения, и только после этого обратил внимание на ряд альпийских горок, идущий от одного строения к другому. Красиво и функционально: укрытия находятся на расстоянии прыжка друг от друга. За время перебежки нападающие не то что прицелиться – огня открыть не успеют.
На заднем плане открывался широкий простор озера и далекий гористый берег, поросший лесом. Впрочем, у самой воды там виднелись дома, над крышами которых мчался железнодорожный состав.
Больше всего Ралусина удивила безлюдность этой усадьбы – если не считать механика, ковыряющегося возле машины внутри гаража, он не видел ни единого человека.
Между тем Чупара уверенно шел вперед – поднялся по ступеням крыльца к тяжелой дубовой двустворчатой двери, распахнул ее, повернул к неожиданному рядом с грубо отесанными камнями лифту. Офицеры поднялись на этаж, указанный на кнопке, как шестой, попали в помещение с обитыми бархатом скамейками вдоль стен и выходящим в сторону леса окном.
– Оставь вещи здесь, капитан, – полковник опустил на одну из скамеек сумку, снял куртку, выпрямился перед идущим вдоль стены зеркалом, поправил волосы, заправил рубашку в брюки, затянул ремень еще на одну дырку. Илья тоже привел себя в порядок. Чупара взглянул на часы: – Еще четыре минуты. Вовремя успели.
Пожалуй, эти последние минуты тянулись дольше всего. Даже дольше, чем весь полет из Москвы и прогулка по городу. Когда большая стрелка «Командирских» дотянулась до цифры «10», полковник нажал на ручку двери и пропустил Ралусина в обширный зал.
В длину не менее пятидесяти метров, а шириной около двадцати, он имел одну стену из сплошных окон, а вторую – зеркальную, отчего казался вдвое шире. У дальней стены, на которой висел плоский кран с какой-то таблицей, под бегущей строкой, разговаривало несколько офицеров. Один из них, в морской форме, с погонами капитана третьего ранга, кивнул собеседникам, двинулся навстречу гостям.
– Рад видеть вас, Василий Андреевич. Как доехали?
– Благодарю вас, ваше величество, хорошо! – Чупара, втянув живот, щелкнул каблуками и коротко кивнул.
– Рад видеть, – моряк протянул ему руку. Полковник ее пожал и отступил в сторону:
– Позвольте, ваше величество, представить вам капитана Ралусина, Илью Юрьевича.
– Очень рад, – капитан протянул руку.
Ладонь была сухой и горячей, рукопожатие – крепким и уверенным. Император выглядел лет на тридцать. Рост – не менее метра девяносто, подтянут, если не сказать – худощав. Гладко выбритый, он имел голубые глаза, острый нос, тонкие губы, чуть выступающий вперед подбородок, каштановые волосы. Глаза смотрели на гостя с искренним интересом.
– Значит, это вы смогли одним ударом разрешить все наши проблемы? Я должен поблагодарить вас, Илья Юрьевич. Каждый ваш выстрел принес империи не менее трехсот миллионов долларов.
– Если бы хоть один из этих миллионов достался нашей погранзоне, – вздохнул Ралусин.
– Вот как? А Василий Андреевич уверял, что состояние погранвойск находится на вполне достаточном уровне…
– Приемлемом, – моментально поправил Чупара. – Капитан может подтвердить: сил для обеспечения прочности наших рубежей на заставах вполне достаточно.
– Так, капитан? – перевел свой взгляд на Илью государь.
– В общем, да. Но несколько усилить материальную часть не помешало бы… – и тут Ралусин впервые высказал мысль, которая давно крутилась у него в голове: – Нам нужна специальная бронетехника для условий охраны границы. Легкие машины с мелкокалиберными пушками и чисто противопульной броней, но скоростные. Не имеющие средств борьбы с авиацией или танками, радиоэлектронной борьбы, малозаметности – но с качественной инфракрасной аппаратурой и отсеками для перевозки задержанных и грузов. Мы же не участвуем в полевых сражениях! Мы ловим небольшие группы людей, вооруженные стрелковым оружием и умеющих хорошо прятаться. Не на танках же за ними гоняться!
– Интересный вопрос, – задумчиво ответил хозяин поместья, если это был действительно он. – Я думаю, Илья Юрьевич, вам следует написать по этому поводу записку со своими соображениями, а я позабочусь о том, чтобы она попала к людям, курирующим тему проэктирования.
– Скажите, а почему в форме российского офицера ВМФ?
– Не российского, а советского, – покачал головой государь. – Видите ли, в нашем роду испокон веков было принято, чтобы наследник престола начинал свою жизнь с военной службы. В восемьдесят восьмом году я окончил военно-морское училище имени Фрунзе, получил распределение в Мурманск, на «Маршала Устинова», прослужил семь лет, но был вынужден покинуть Россию из-за трагической гибели отца и занять трон. Отец служил в авиации и даже участвовал в боях в Корее. Имел два ордена «Красного знамени» и всегда ими гордился. Брат служил в десантных войсках, дядюшка – подводник. Был приписан к Калининграду. Наш род неукоснительно блюдет заветы предков.
