Сергей Самаров - Кроме нас – никто
Команда была произнесена негромко, но ее каким-то образом услышали или поняли все. Наверное, потому, что такой команды ждали. Даже те, кто находился далеко от командира, начали спуск одновременно с ближними. Единственно, чуть запоздала замыкающая группа во главе со старшим лейтенантом Семаргловым, но им майора видно не было, и потому Семарглов ориентировался по действиям остальных.
У Солоухина, по мере приближения к дну ущелья, лицо становилось все более серым. Настолько серым, что не видно стало прочно въевшегося в кожу загара. И не от пыли оно посерело, а от вида того, что натворила авиация. И хорошо, что летчики не видят результатов своего труда, иначе леталось бы им потом весьма хреново даже очень высоко над облаками. Здесь, на дороге, и самих людей, и тяжелые грузовые автомобили просто разнесло на куски и размазало по ближайшим камням и скалам. Обгорелые обрывки и обломки не на самой перепаханной дороге, а по сторонам, на камнях. Есть от чего лицом посереть…
Рядом оказался капитан Латиф. Афганец имел весьма подавленный вид, еле-еле ноги переставлял, будто бы они у него готовы были подогнуться. И обычно прямые плечи бессильно обвисли.
– Ищи, что осталось от твоего святого, – сказал Солоухин. – Мне показалось, что он был в средней машине. Командир «духов» подходил к нему с особым почтением…
– Ничего от него не осталось. Ни от кого ничего не осталось… – глаза капитана Латифа были полны ужаса, он впервые, похоже, видел в деле работу тяжелой авиации, хотя, наверное, как и все, был о ней наслышан.
Сам Солоухин хорошо запомнил место, где укрылся от бомбардировки бородатый командир душманов. Но там, рядом с аккуратной, будто бы человеческими руками сложенной, пирамидкой тяжеленных камней, никаких следов человека не оказалось, как не оказалось самой пирамидки. Камни разлетелись далеко, смешавшись с землей, пылью и другими камнями. Найти не удалось не только останков бородатого командира, но даже останков его бороды.
Майор проводил взглядом спину капитана Латифа. Тот все же двинулся к месту, где, предположительно, находился имам Мураки. Там, рядом одна с другой, украшали дно ущелья три гигантские воронки. На самом краю одной из воронок, ближней, лежала и дымилась чья-то свернутая чалма. Конечно, это не чалма имама Мураки. Такой человек наверняка чалму носил из натурального шелка, а эта, судя по манере гореть, из какой-то синтетики. Найти доказательства того, что святой имам уничтожен, – практически невозможно. Впрочем, невозможно найти доказательств уничтожения, пожалуй, более половины отряда душманов. Но если «плюс» за уничтожение будет выставлен авиаторам, спецназ ГРУ может выступить свидетелем события. Самому спецназу ГРУ такие «плюсы» не ставили. Они уничтожали караван за караваном, а «плюсы» обычно шли в зачет десантуре, потому что официально в Советской армии не существовало такого рода войск, как спецназ ГРУ, хотя все знали о существовании спецназовцев. Больше других знали иностранные разведки. Меньше других советские граждане. Все, как и полагается в условиях развитого и победившего окончательно социализма…
– Вестовой бежит… – сообщил капитан Топорков. – От Вадимирова…
Солоухин обернулся резко, словно стряхнул с себя оцепеняющее наваждение, вызванное видом происшедшего, и шагнул навстречу подбегающему солдату.
– Товарищ майор…
Майор раздраженно махнул рукой, прерывая уставную форму:
– Докладывай… Что там у вас?
– «Духи» с гор спускаются. Около сотни… Подходят к кишлаку…
– Откуда взялись? – майор присел и раскрыл планшет на коленке.
Петров в ответ только плечами пожал.
– С какой стороны идут?
Солдат всмотрелся в карту. Показал пальцем:
– Отсюда…
– Понял! – сказал Солоухин. – Значит, издалека. Специально, чтобы со святым имамом встретиться… Тогда стоит, пожалуй, и другие отряды ждать…
– Товарищ старший лейтенант приказал снайперу начать обстрел, чтобы задержать их.
– Тоже правильно. Нам вовсе ни к чему с ними встречаться.
– Они нас не выпустят… – предрек капитан Латиф. – Они отомстят за Мураки…
– Это их личная беда… – непонятно отреагировал Солоухин.
– Семарглов бежит… – опять подсказал капитан Топорков.
Майор обернулся. Старший лейтенант спешил в их сторону, петляя среди воронок и перепрыгивая через навороченные кучи камней.
– Возвращайся к своим, – отдал майор распоряжение рядовому Петрову. – Передай старшему лейтенанту, чтобы снимался и двигал к нам. Все отходим. Ваша группа идет замыкающей, осуществляете прикрытие…
Петров убежал торопливо, не успев как следует перевести дыхание. А уже через минуту старший лейтенант Семарглов оказался рядом. В отличие от рядового, Василий Иванович дышал ровно – дыхание сберегать он умел.
– За сигаретой прибежал? – поинтересовался Солоухин.
– Да, штук бы двести… – с легкостью включился в игру Семарглов.
– Двести человек? – хмуро переспросил майор, легко прочитав «кодировку».
Старший лейтенант сразу склонился над картой, которую Солоухин с колена не убрал. И показал пальцем.
– Вот по этой тропе. У нас оставалась неиспользованной всего одна мина. Прапорщик Кротов переставляет ее на путь следования отряда.
– Далеко они?
– Часа через два будут здесь…
– Это нам пути отрезают… – снова предрек капитан Латиф. – Мы не сможем уйти. Нас уничтожат… И правильно… Святых трогать нельзя…
– Заткнись, дружище… – тихо, но красноречиво сказал капитан Топорков. – Паникеров в боевой обстановке положено расстреливать…
– Все равно расстреляют… – едва слышно прошептал Латиф.
Майор не снизошел до такого разговора. Он несколько секунд задумчиво всматривался в карту, водил по ней пальцем. Потом показал:
– Да… Больше «шмелю» и сесть негде… Значит… Выходим по этой тропе. На старую вертолетную площадку. Пока собираются группы, Леха, – обратился к капитану Топоркову, – обеспечь связь и доложи обстановку. Постарайся в темпе…
– Савельев! – громко позвал Топорков.
Радист, как всегда, оказался неподалеку.
– Разворачивай связь!..
* * *Оказалось, что вертолеты уже в пути и должны успеть на посадочную площадку раньше спецназовцев. Впрочем, неожиданностью, свалившейся на голову, как надежда на спасение, это не стало, потому что Солоухин давно знал, что вертолеты уже вылетели. Задержка произошла только из-за того, что чуть опоздал прапорщик-сапер Кротов с рыжим солдатом. Но задержка эта была не настолько существенной, чтобы повлиять на ход событий и поставить под удар весь отряд. Кротов вскоре прибыл вместе с сообщением о том, что сам старший лейтенант Семарглов остался с двумя солдатами в арьергарде, чтобы по возможности контролировать передвижение душманов, и догонит основную группу на маршруте. Точно так же поступил и старший лейтенант Вадимиров, отослав разведчиков к командиру и оставив себе только двух бойцов, чтобы прикрывать отход остальных.
Решение офицеров было логичным и не вызвало со стороны майора возражений.
– Вперед! На маршруте не болтать, беречь дыхание! – скомандовал Солоухин и обернулся на непонятный звук.
Чуть в стороне, обняв руками камень, скорчился капитан Латиф, которого трясло и рвало. Но никто к афганцу не подошел, чтобы помочь. Спецназовцы уже выступили на тропу в ускоренном марше, и капитан, краем глаза увидев это, вытер рукавом лицо и торопливо поспешил за всеми. Латифа заметно покачивало, как изрядно выпившего. Сам майор то давал темп передним, то отставал, чтобы подогнать замыкающих и глянуть заодно, не показались ли оставшиеся в прикрытии группы. Тропа заползала вверх петлями, полого уходящими после крутого разворота то в одну, то в другую сторону – классический серпантин, который бережет ноги и дыхание тому, кто может позволить себе восточную неторопливость и вдумчивую размеренность, так свойственные жителям гор. Но направляющий передовой группы капитан Топорков срезал тропу по прямой линии, чтобы сократить время, и потому подъем на первых двух сотнях метров был чрезвычайно трудным, требующим напряжения всех сил, давая небывалую в обыденной жизни, даже во время тренировок, нагрузку на ноги, руки, спину и легкие. Начало маршрута архисложное. Однако потом, как знал Солоухин, как знали и остальные офицеры, путь долго будет идти в одной плоскости и даст возможность расслабить мышцы и привести дыхание в норму. Пусть и там темп передвижения будет выше, чем обычно принят в войсках. Но на такое передвижение спецназ ГРУ тренирован достаточно и всегда справлялся с подобными маршами, даже имея на руках раненых или груз. Не зря при наборе личного состава офицеры всегда предпочитают иметь дело с теми, кто умеет терпеть.
Уже на середине подъема майор Солоухин, в очередной раз оглянувшись, заметил, как к тропе снизу приблизился старший лейтенант Семарглов с двумя солдатами. Но, к удивлению командира, поднявшись только до одной из узких боковых троп, не поспешил догнать основной отряд, а остановился. Впрочем, удивление майора длилось недолго. Сначала он сам догадался, что заставило Василия Ивановича остановиться, а потом до слуха Солоухина донеслось несколько коротких очередей. Несколько – это, пожалуй, понятие для постороннего войне человека. Натасканное же ухо боевого офицера спецназа сразу определило, что стреляли одновременно не менее чем из десятка стволов. А это значило, что старшего лейтенанта Вадимирова и двух его солдат преследуют «духи», Вадимиров вынужден вступить в бой, и старший лейтенант Семарглов готовится занять позицию, чтобы прикрыть огнем отход Вадимирова. Все правильно, хорошо себя ведет Семарглов, хотя и десантник, войны не нюхавший.
