Павел Орлов - Главное доказательство
– Александр Александрович, я догадываюсь, о ком вы говорите. Ее фамилия, кажется, Шохман?
– Да – Людмила Шохман. Так вы ее все же знаете?
– Только заочно. Я же сказал, что у меня в этой компании есть свой человек. Вы не возражаете, если я с этой дамой встречусь и побеседую?
– Пожалуйста.
Крутиков находит в своих бумагах телефон Людмилы, записывает его на бумажке и протягивает мне. Я благодарно киваю. В наших играх есть определенные правила, и уважаемому коллеге пока лучше не знать, на кого я работаю, а то может неправильно понять. Мол, напрямую выгородить своего мужика не получилось, так решила через «органы» действовать. Эдак Сан Саныч, чего доброго, обидится.
Ладно, листаем дело дальше.
Труп обнаружила некто Елена Борисовна Мошинская – домработница, помогавшая Глебову по хозяйству. Она приходила по утрам, не очень рано – где-то к десяти часам, а уходила, когда заканчивала все дела. Алексей Викторович, хоть и проводил большую часть времени в инвалидной коляске, но все же при необходимости мог ненадолго вставать, опираясь на специальные костыли. Таковые у него имелись в ванной, в спальне, на кухне и в рабочем кабинете, поэтому не было особой нужды в том, чтобы в доме постоянно кто-то находился. Ключи от квартиры у Мошинской были свои, и обычно она, придя, сразу начинала заниматься делами: мыла посуду, прибиралась, готовила еду, ходила по магазинам. Хозяин вел довольно неразмеренный образ жизни – он мог работать ночью и уснуть лишь под утро. Поэтому женщина, если в квартире царила тишина, обычно Алексея Викторовича не беспокоила – пусть отдыхает. Служила она у Глебова уже четвертый год, давно изучила его вкусы и привычки, и такой порядок вещей устраивал обоих.
В тот день – вернее говоря, в то утро – Елена Борисовна пришла, как обычно, в десять. Привычно открыла входную дверь, запертую, как всегда, на два замка. На ночь хозяин всегда закрывался на два замка. Днем же в квартире обычно находился еще кто-то, и дверь запиралась только на верхний – так называемый французский – замок. Это было удобно, поскольку визитер мог уйти сам и захлопнуть дверь за собой, не беспокоя при этом Глебова. Но раньше полудня к нему обычно никто не приходил.
– Алексей Викторович! – крикнула Мошинская. – Доброе утро! Вам что-нибудь нужно?…
Однако ответа не последовало. В этом тоже не было ничего необычного, поскольку хозяин квартиры зачастую ложился спать только под утро, и в этих случаях предпочитал, чтобы его не будили.
Женщина пожала плечами и, переодев обувь, прошла на кухню. Но ее почему-то не оставляло какое-то смутное беспокойство.
– Алексей Викторович! – снова громко позвала она.
И опять молчание.
Елена Борисовна бросила на спинку стула фартук, который уже собиралась надеть, и направилась в комнату. Глебов сидел в своем кресле лицом к окну, и голова его была несколько неестественно наклонена влево. «Спит?…»
– Алекс.
И тут Мошинская осеклась, увидев под креслом лужу крови.
К чести женщины надо сказать, что она не «заорала нечеловеческим голосом» и не «кинулась опрометью на лестницу, громко взывая о помощи». Слава богу, здесь я могу избежать столь нелюбимых мною штампов. Кинуться-то она кинулась, но только не на лестницу, а к телефону, и номер экстренного вызова милиции у нее из головы не вылетел. И вообще, как показывает мой собственный опыт, женщина в таких случаях может вздрогнуть, вскрикнуть, ойкнуть и тому подобное, но не орет, как умалишенная. Труп – это ведь не мышь, чего орать-то? Мужчины же в аналогичных ситуациях ведут себя гораздо более непредсказуемо.
Что ж – с обстоятельствами обнаружения тела Глебова более-менее ясно. Кое-что я уже знал из протокола осмотра места происшествия, а из допроса Мошинской мне на данный момент представляются интересными два момента. Первый: дверь была заперта на оба замка, в том числе и на тот, который запирается ключом изнутри. И второй: у домработницы были собственные ключи от квартиры.
Согласно уже упоминавшемуся заключению судебных медиков, смерть наступила в период от двадцати до двадцати трех часов. И еще одна интересная деталь: в крови трупа (не удивляйтесь – она же не вся вытекает…) обнаружена изрядная доля алкоголя. Этот факт также берем на заметку.
Между прочим – я специально вернулся к протоколу осмотра места происшествия, чтобы уточнить этот момент, – на небольшом столике возле инвалидного кресла стояла наполовину опорожненная бутылка «Наполеона» и один стакан. Один?… Выходит, гостю Алексей Викторович выпить не предложил. Почему?… Возможно, хозяин квартиры знал, что тот не пьет. Или, к примеру, он был за рулем, а в таких случаях тоже не наливают. Правда, для розыска это мало что дает, ибо сегодня человека без машины встретишь реже, чем автовладельца… Но на заметку сей факт также возьмем.
Теперь показания свидетелей.
Виктор Викторович Глебов – брат покойного. Его пригласили непосредственно на место происшествия, и, как мне сказал Сан Саныч, подъехав где-то через час, он сразу стал всем руководить – пришлось даже осаживать. Виктор Глебов занимает какой-то пост в мэрии и всерьез уверен, что уже на этом основании лучше других разбирается практически во всех вопросах. «На девяносто процентов из понтов состоит, – вздохнул Крутиков. – Правда, остальные десять – все же серое вещество. Но допрашивать его было – врагу не пожелаешь. Чуть ли не пальцем в протокол тыкал, что и как писать.» Что ж, если так, то мне здорово повезло, что не имел удовольствия общаться с Виктором Викторовичем лично.
Не знаю, в какой степени Сан Саныч был прав насчет десяти процентов, но из протокола допроса Глебова я почерпнул довольно много интересного.
Прежде всего, ключи. Как оказалось, таковых от дверей квартиры покойного существовало в общей сложности пять комплектов. Первый – у самого хозяина. Он квартиру практически не покидал, но, когда оставался один, всегда запирался на оба замка. Мы с вами уже знаем это из показаний домработницы, но вспомнить нелишне. Второй комплект, как мы опять-таки знаем, находился у Мошинской. Третий, как нетрудно догадаться – у самого Виктора Викторовича, который периодически навещал брата. Четвертый комплект ключей был у некоего господина Бердника – довольно близкого друга Алексея Викторовича и его партнера по бизнесу. И, наконец, пятый был запасным и хранился у Глебова в кабинете в ящике письменного стола. Но при осмотре квартиры ни в столе, ни в каком-либо другом месте этот комплект найти не удалось. Он исчез.
Пролил Виктор Викторович некоторый свет и на вопрос о характере занятий покойного. «Вы бы видели, Павел Николаевич, как этот инвалид жил! – Это опять из комментариев Крутикова. – Там одна только ванная комната со всеми аксессуарами стоит больше, чем хороший автомобиль.» По образному выражению брата, Алексей Викторович помогал людям решать финансовые и экономические проблемы, давая деньги в долг. Более же конкретной информацией он не владеет [6]
Из квартиры убитого ничего не пропало. Правда, человеку несведущему там брать было и нечего. Наличные Глебов дома почти не держал. В ящике стола была обнаружена незначительная сумма, а во вмонтированном в стену и запрятанном за большим зеркалом потайном сейфе лежало что-то около трех тысяч долларов и порядка двадцати тысяч рублей. Ключ от этого сейфа находился в кармане халата убитого. Три кредитные карты разных банков также были на своем обычном месте – там же, в сейфе. Драгоценностей же хозяин квартиры не имел, поскольку, по словам брата, был к оным равнодушен – равно как и к художественным ценностям и антиквариату.
Свободные средства, которыми Алексей Викторович располагал в достатке, он тратил на комфорт и увлечения. Ванна джакузи, изготовленная по индивидуальному заказу – так, чтобы Глебов мог при необходимости выбраться из нее самостоятельно, бар с холодильником, навороченный компьютер, робот-пылесос и тому подобные прибамбасы стоили, надо полагать, немалых денег. В доме также имелась дорогая аппаратура – в каждой комнате большой телевизор с видеомагнитофоном и DVD-проигрывателем, музыкальный центр с колонками в человеческий рост, полки с видеокассетами и дисками. Но все, по утверждению брата и домработницы покойного, находилось на своих местах.
В числе хобби Глебова была всякого рода эзотерика. Он покупал книги по астрологии, хиромантии, гаданиям и т. д. В его домашней библиотеке имелись довольно дорогие экземпляры, но не настолько дорогие, чтобы за них убивать. Да и, насколько мог судить Виктор Викторович, эти книги также были на месте. В том числе и Библия в великолепном художественном переплете.
Словом, кроме запасного комплекта ключей от входной двери, из квартиры ничего не исчезло. Во всяком случае, того, о чем были осведомлены близкие к убитому люди.
Отвечая на вопрос следователя о том, кто мог желать смерти его брата, мужчина моментально назвал фамилию Власова. Любопытно, что допрос этот состоялся еще до того, как стали известны результаты проверки отпечатка пальца по учетам. Разумеется, нет ничего странного в том, что Глебов вспомнил о Сергее, – брат наверняка рассказал ему о столь неожиданной встрече. Но уж наверняка он сказал также, что они более не враги – в противном случае Виктор нашел бы способ прекратить контакты Власова с Алексеем. Так что столь явный намек на личность убийцы – причем совпавший впоследствии с версией следствия – представляется мне несколько нарочитым.
