Александр Тамоников - Консервация ненависти
– Да уж постарался бы.
– Курить хочешь?
– Знаешь, у плена есть свои плюсы.
– Да? Вот уж не думал, и какие же? – удивился бандит.
– Можно бросить курить. После трех суток без табака уже не так тянет, поэтому я воздержусь от курения.
– Да, держишься ты достойно.
– Как мой сослуживец?
– Гораздо хуже, чем ты. У него перебиты ноги. Ему оказывается помощь, но в этих условиях она неэффективна. Так что прапорщику повезло меньше, чем тебе. Будем надеяться, что до обмена он доживет.
– Почему вы держите нас порознь?
– Я же сказал, ему оказывается помощь, и он не в состоянии бежать, в отличие от тебя.
– Понятно.
– Ну, вот и поговорили, – поднялся Мадьяр.
– Один вопрос.
– Давай!
– Когда ты планируешь обмен?
– Как у вас говорят, как только, так сразу. Сегодня твой командир получит сообщение о вашем с прапорщиком пленении и требование обмена.
– Ясно!
– Так что ваша дальнейшая судьба в руках ваших же начальников. Не скучай!
– Постараюсь.
Главарь вышел из сарая, охранник вынес табурет, дверь закрылась, вместе с ней погас и свет. И начало припекать.
Габор Молнар вернулся в единственный полностью сохранившийся небольшой одноэтажный дом, где в комнате, оборудованной под кабинет, его ждали помощник Рэм Кунич и полевой командир Сарак Тагаев, и присел на стул за рабочим столом.
– Как прошел разговор, шеф? – поинтересовался помощник.
– Так, как я и ожидал. Бакаров держится достойно, готов ко всему.
– Интересовался здоровьем Семена?
– Конечно, – усмехнулся Молнар, – он же его боевой товарищ. А где, кстати, наш прапорщик?
– У себя в комнате.
– Никак не отоспится?
– Вызвать его? – спросил Кунич.
– Не надо, пусть отдыхает, пока он нам не нужен. – Молнар повернулся к Тагаеву: – Ты решил, откуда будем связываться с командиром отряда?
– Думаю, нам следует спуститься на равнину. Там места много.
– Но если русские сразу же поднимут вертолет, они могут зацепить нас.
– Не успеют, далеко от серпантина мы уходить не станем. Выйдем на шоссе, свяжемся с подполковником и тут же уйдем в горы.
– А если на шоссе объявится патруль?
– Я с утра послал к дороге наблюдателя, инструктировал и Рината, по их докладам, на шоссе никаких патрулей нет, даже полицейских, я имею в виду ДПС, а в отряд прибыл какой-то генерал. Весь личный состав находится на базе.
– На чем прибыл генерал, Ринат установил?
– На персональной «Хонде» в сопровождении «УАЗа» с охраной в четыре человека.
– Это хорошо.
– Что? – спросил Кунич.
– Хорошо, что генерал не на вертолете прилетел. Значит, сейчас он в отряде. Возможно, в ближайшее время проедет в станицу, где был убит сержант, и дальше в Калач. Но задерживаться нигде не станет. Его обязательно будет сопровождать командир отряда. Значит, на связь следует выйти ближе к ужину. В 19.00. Каково твое мнение? – взглянул Молнар на помощника.
– Согласен, шеф!
– Вот и решили. В 18.00 выезжаем на шоссе. Тебе, Сарак, послать вниз еще пару человек для страховки. Ринату неотлучно находиться возле базы и отслеживать все происходящее там.
– Слушаюсь, Мадьяр! Но считаю, что здесь нам долго оставаться небезопасно. Русские начнут поиски захваченных офицеров – будут проводить их везде, включая и горные селения. Уверен, что они быстро выйдут на Боксар. Более двух суток здесь находиться нельзя.
– А мы и не будем сидеть здесь. Даже двое суток. Сегодня в ночь устроим Бакарову побег. Ты, Сарак, решай, кого подставить старшему лейтенанту?
– Решил. Никольчука. Мне доложили, что он в разговоре с Богданом Попохом намекнул, что пора уходить на Украину.
– А что Богдан?
– Попох напомнил ему об обязательствах контракта.
– Значит, подставляем Никольчука. Ну а с Надой мы вместе поговорим, Сарак. От ее поведения во многом зависит то, как будет действовать Бакаров. Обговорим и имитацию преследования. Вроде все. Не поехать ли нам к водопаду? Освежиться?
– Я не против, – сказал Кунич.
Тагаев отказался, сославшись на хронический гайморит. Он не желал обострения после купания в ледяных струях горного водопада.
Молнар и Кунич, взяв с собой подругу помощника, Гезу Баллу, втроем поехали в ущелье.
По возвращении Молнар вызвал к себе Тагаева и его сестру. И сразу же обратился к молодой женщине:
– Нада! Тебе сегодня предстоит сыграть важную роль.
– Да, Нада, – кивнул Тагаев, – слушай господина Молнара и делай то, что он тебе скажет.
– Хорошо, Сарак.
Молнар достал из ящика стола нож, протянул его женщине:
– Возьми, Нада.
– Но зачем?
– Этот нож ты должна будешь передать пленному офицеру.
Женщина непонимающе взглянула на брата. Тот улыбнулся:
– Ты слушай, Нада, слушай!
– Когда понесешь ему еду, передашь этот нож, – продолжал Молнар.
– Извините, господин, но это заметит охранник.
– Не волнуйся, он ничего не заметит. Передав нож, скажешь русскому, что его товарища, прапорщика, сегодня убили, потому что ухудшилось его состояние. Он бы и сам умер, но я, мол, не стал ждать. Скажешь, что ты не хочешь, чтобы так же убили и офицера. Нож позволит избавиться от веревки, им можно открыть засов двери. Еще скажешь, что весь аул охраняют всего два человека, один из них находится у сарая. Предупредишь, что пытаться уйти вниз бесполезно, пусть идет на перевал, а оттуда по ущелью. Все это ты должна сказать так, словно его судьба тебе не безразлична. Можешь прибавить, что он понравился тебе и, возможно, когда-нибудь поможет уйти из банды, где ты находишься по принуждению брата. Главное, чтобы он взял нож.
– Но, господин, тогда русский убьет охранника!
– Это тебя не должно беспокоить. У меня все!
– Нада! Ты должна это сделать, – подошел вплотную к сестре Тагаев.
– Хорошо. Я все сделаю, – кивнула она.
– Вот и молодец. Ступай.
Нада вышла.
– Распорядись, чтобы вечером на охрану пленника заступил Никольчук, – приказал Молнар. – И лично обеспечь отсутствие часового, когда Нада будет говорить с русским.
– Слушаюсь, господин Молнар.
Следом за сестрой из кабинета вышел и Сарак Тагаев.
Мадьяр прикурил сигарету, перевел режим работы кондиционера на максимальную мощность.
В дверь постучали.
– Кто? – спросил он.
В проеме показалась физиономия живого и невредимого Штебы:
– Разрешите войти, шеф?
– Это ты, Семен? Зачем спрашиваешь разрешения, входи, конечно.
Бывший прапорщик вошел в кабинет, присел на топчан, достал из пачки главаря сигарету, прикурил.
– Выспался? – спросил Молнар.
– От души, Габор. На несколько суток вперед. Даже жара не мешала. Какие у нас дела?
– Ринат убрал Соева.
– Это хорошо, пусть теперь Губарь поломает голову, почему убили сержанта.
– Я думаю, местная полиция спишет убийство на бывшего мужа учительницы.
– Полиция, может, и спишет, но не Губарь. Подполковник не поверит в это, он будет искать связь между убийством сержанта и нападением на группу. И он найдет эту связь. Ведь очевидно, что твои люди ждали группу, значит, кто-то в отряде работал на вас. Все сойдется на Соеве. Сержант выполнил задание и был ликвидирован, как опасный свидетель. Да, именно к такому выводу придет Губарь, если, конечно, после произошедшего не отправится в запас или в войска с понижением в звании.
– Но не сегодня же? Хотя на базе сейчас находится генерал из штаба.
– Термилов? Это ерунда. Тот шуму наделает много, заставит начать поиски, но принятие решения по командиру отряда не в его компетенции. Термилов может лишь ходатайствовать перед вышестоящим командованием о снятии командира спецподразделения. Решение же по нему будет приниматься в Москве. Вряд ли Термилов станет настаивать на устранении Губаря, это может рикошетом ударить по нему самому. Скорее будет защищать подполковника. Но сначала, сегодня, генерал устроит тот еще переполох, мало никому не покажется. Ты когда решил связаться с Губарем?
– В 19.00.
– Время просчитал верно. Ситуация к шести часам немного успокоится.
– А как ты думаешь, не заставит этот твой Термилов сегодня же начать активные поиски пленных? – задумчиво посмотрел на Штебу Молнар.
– Нет. Надо похороны организовать, цинки отправить по назначению. А потом поиск станет ненужным. Командование отряда получит информацию по пленным, и надо будет решать вопрос об обмене. Кстати, Аслан Цаев действительно твой друг?
– Мы знакомы. Аслан командовал мелким формированием. У меня нет ни малейшего желания освобождать его, он такая же пешка в нашей игре, как и Бакаров. Главная наша задача – заставить поверить русских в твою гибель.
– А ты не переоцениваешь мои возможности?
– Люди, которые завербовали тебя, высоко оценивают твои боевые качества. Я им верю. Для серьезной работы мне нужны серьезные люди. А работа предстоит очень серьезная.
– И надеюсь, так же хорошо оплачиваемая?
