Сергей Самаров - Боевая стая
Акт передачи подписали только в конце дня, когда на улице уже стемнело. И усталость от таких действий была большая, чем от доброго марш-броска по горам, поскольку постоянно что-то терялось, потом находилось, потом снова терялось и находилось и все это трепало нервы. Со штатным оружием, конечно, проблем не было, там Шереметев за порядком следил. Но и помимо оружия было много различных вещей, за которые следовало отчитываться так, что к концу дня голова у капитана шла кругом.
Когда закончили, майор Коваленко поспешил покинуть расположение роты, но на прощание не забыл напомнить Шереметеву:
– В пять тридцать машина будет стоять у КПП. Не проспи с устатку…
– Не умею, товарищ майор. Рад был бы, честно говоря, когда-нибудь что-нибудь проспать, да не умею. Меня за это жена «автомобилем» иногда называет. Для нее это обидное прозвище, поскольку она прав водительских не имеет.
– Удачно съездить.
– Спасибо, я постараюсь.
На том и расстались. И со старшим лейтенантом Медведем тоже расстались. Старлей ушел предупредить свой взвод, что он уже всей ротой командует, а за себя оставляет старшего сержанта контрактной службы, официального замкомвзвода. Офицера на эту должность пока найти не удалось, но Медведь был в своем старшем сержанте уверен, считал, что тот справится и за короткий промежуток времени совсем не «умотает» солдат взвода, желая заслужить похвалу командира.
Медведь ушел следом за Коваленко. А Шереметеву и уходить никуда не нужно было, поскольку кровать его стояла в канцелярии. Перед дорогой не мешало бы отдохнуть.
С избытком отоспавшись в минувшую ночь, он на этот раз спать так много уже не мог. И потому, когда подошло время выезжать, был полностью готов. Одно только слегка задерживало. Сам капитан обычно оставлял ключи от оружейной горки у дневального, а у старшего лейтенанта Медведя, видимо, привычки были свои. Медведь увел роту на часовую пробежку по периметру военного городка и ключи с собой забрал. Ловить старлея было некогда, да и таскаться с автоматом по столице республики тоже не очень хотелось. Поэтому Шереметев вооружился только штатным пистолетом «Грач»[4], который обычно держал в своем несгораемом ящике, громко именуемом сейфом, и на всякий случай прихватил с собой трофейную «беретту-92». Если «Грач» носился открыто в кобуре, то «беретта» привычно убиралась в специально приклеенный карман бронежилета под «разгрузку», крепилась двумя вертикальными «липучками» и легко доставалась левой рукой, поскольку правая обычно была занята другим оружием. В принципе вооружаться так основательно Григорий Владимирович не планировал, поскольку не ждал никакой опасности со стороны профессора Идрисова. Исмаил Эльбрусович должен понимать, что Шереметев не втайне от всех к нему отправится, и просто из чувства самосохранения не пожелает подставлять капитана, следовательно, и себя. Случись что с Шереметевым по вине профессора, тот едва ли смог бы в этот день улететь в Женеву.
Водитель, старший прапорщик Николай, курил рядом со своим «уазиком», дожидаясь капитана:
– Едем, товарищ капитан?
– Едем, – ответил Григорий Владимирович, усаживаясь, согласно инструкции по передвижению военным небронированным транспортом в темное время суток, на заднее сиденье. Почему считалось заднее сиденье менее опасным, чем переднее – никто и никогда толком сказать не мог. Просто так однажды кто-то решил, так и стали считать. Хотя что лобовое стекло прострелить, что брезентовую боковую обшивку автомобиля – разницы для пули никакой не было. Разве что человека на заднем сиденье не видно. Но и на переднем, если в салоне свет не включен, его тоже ночью не видно. Глупость, конечно, но приказного плана, а Шереметев к приказам всегда относился с уважением.
Выехали за ворота вовремя. В городе еще не включили освещение. Оно включалось только утром, незадолго до рассвета, но света фар автомобиля вполне хватало, чтобы свободно ехать через город.
Когда подъезжали к стоянке такси, Шереметев увидел, как какой-то офицер усаживается в машину. Судя по тому, что он был в фуражке, а не в косынке или берете, это не спецназовец. Такси резво рвануло с места и заняло дорогу впереди «уазика». Впрочем, Николай не гнался за иномаркой, понимая, что его старенькому «уазику» подобное соревнование не по силам. Дистанция быстро увеличилась. Как и между тем же «уазиком» и другой легковой машиной, обогнавшей его. Вторая машина ехала даже быстрее первой, что сразу заметил Григорий Владимирович, и это его слегка удивило. Казалось, что городская дорога словно специально сделана, как полигон для испытания военных внедорожников. Тем не менее военный внедорожник не торопится и притормаживает перед каждой большой выбоиной, а легковые машины, не опасаясь за свою подвеску и целостность легкосплавных колес и низкопрофильной резины, по такой дороге носятся как угорелые. Впрочем, горячая кавказская кровь позволяла местным жителям меньше обращать внимания на целостность своих машин, а больше получать удовольствие, которое доставляет мощный двигатель.
Город был небольшим даже по кавказским меркам. Пятиэтажные дома через несколько минут сменились частным сектором, за которым уже следовал выезд на прямую трассу до Махачкалы. Впрочем, понятие «прямая» для горных дорог подходит едва ли, поскольку дороги эти извилисты и неровны. Но встретить рассвет в горах всегда приятно, и капитан Шереметев смотрел в окно в ожидании этого рассвета.
Выстрелы за шумом голосистого двигателя «уазика» не услышали ни старший прапорщик, ни капитан. Но Григорий Владимирович сразу среагировал на вспышки впереди. Фары не доставали до места, откуда они приходили, да и светили в сторону, потому что дорога вот-вот должна была привести машину к крутому повороту, командир роты спецназа огненные мазки из ночной темноты легко просчитал.
– Гони вперед, там стреляют! – скомандовал он.
– Слава Богу, не по нам, – ответил старший прапорщик Николай, тем не менее резко вдавил в пол акселератор, и «уазик» заметно ускорился, хотя и не так резко, как иномарки.
И снова в ночи, позади светящихся фар, удалось рассмотреть огненные мазки. Стреляли из двух автоматов, как определил Шереметев. Стреляли в машину, идущую впереди.
Капитан протянул руку и положил ее на автомат на переднем сиденье, но не взял оружие сразу, словно спрашивая разрешение у водителя.
– Мое, – возразил старший прапорщик. – Я с одной руки стреляю на ходу…
Шереметев отвел руку и взялся за свой пистолет.
Впереди, видимо, наступила развязка. Свет фар идущей первой машины исчез из поля зрения, должно быть, машина просто свалилась в глубокий кювет. А машина преследования остановилась.
– Гони! – категорично потребовал капитан, но «уазик» больше не имел ресурсов для разгона.
И все же расстояние до места расстрела сократилось быстро. Минута только прошла, когда в свет фар «уазика» попала иномарка, правда, невозможно было разобрать, что это за машина. А два человека на обочине успели дать еще по очереди куда-то под откос, заскочили в машину и рванули с места.
– Стреляй! – приказал капитан водителю. – Хоть с одной руки…
Тот опустил стекло, высунул руку с автоматом и дал несколько одиночных выстрелов. В свете фар было видно, что по крайней мере две пули пробили заднее стекло, а одна пробила багажник.
В задней дверце стекло не опускалось, а только сдвигалось, и то на слишком небольшое расстояние, не позволяющее выставить автомат, но для пистолета вполне достаточно, что Григорий Владимирович и сделал, однако с опозданием, потому что сбоку от дороги, под небольшим, метра в три, откосом, машина уже горела. Это было то такси, в которое на площади садился офицер. Иномарка быстро удалялась, и те три выстрела из «Грача», что сделал Шереметев, результата не дали, даже если он и попал в машину.
Капитан вытащил трубку мобильника и передал сообщение городским ментам, зная телефон оперативного дежурного по управлению, а потом и дежурному по гарнизону. Все же в такси был офицер. Дежурный по гарнизону обещал сразу же выслать к месту происшествия вооруженный наряд из состава караульного взвода, а менты пообещали перекрыть дорогу в сторону Махачкалы и потребовали от Шереметева немедленного возвращения для дачи показаний.
– Не могу. Веду преследование преступников.
– На какой машине? – поинтересовался дежурный.
– На армейском «уазике».
– Бросьте это дело, бесполезно «уазику» тягаться в скорости с иномаркой. Приезжайте. Машину и без вас перехватят.
Григорий Владимирович кашлянул в трубку и вежливо, но голосом человека, который не терпит возражений, отказался, пообещав вернуться к обеду и заглянуть в отдел МВД, не заезжая в свою часть, чтобы дать исчерпывающие свидетельские показания.
Принявший сообщение дежурный возразить не решился. Видимо, сработало общее представление людей о ГРУ как о какой-то непонятной и жутко засекреченной организации, проникновение в тайны которой грозит невесть чем. По идее, понятие отчасти даже справедливое, ГРУ в самом деле предельно закрытая организация. И из всех внутренних силовых структур государства, а спецназ ГРУ со времен первой чеченской войны сделали тоже внутренней силовой структурой, хотя и неофициально, только один он, как, впрочем, и само ГРУ целиком, не имеют не только пресс-центра, но даже офицера, ответственного за связь с прессой. Просто не считают нужным…
