Иван Стрельцов - Бандитские игры

— Разрешите? — спросил я, стараясь придать своему голосу как можно более мирный тон. Старик поднял на меня глаза, а потом отодвинул свой стакан в сторону.

— Ради бога.

Я быстро расставил свои тарелки, стаканы, отнес к окну раздачи поднос и, вернувшись, сел напротив старика. Пельмени оказались отменными, салат из капусты, если бы не веселенькие проблески тертой морковки, выглядел бы не лучше, чем прошлогодняя солома. Проглотив пару пельменей со сметаной, которая почему-то напоминала кефир, я обратился к своему соседу.

— Водку пьете?

— А в чем дело? — Реакция была, как у атакующей кобры, мгновенной. В глазах старого человека читалось любопытство и нездоровое желание выпить. Секундная пауза, и дедок сглотнул слюну.

— Да вот хочу выпить, а один как-то не привык, — произнес я, стараясь выставить себя этаким рубахой-парнем.

— С удовольствием составлю вам компанию.

Я отлил из своего стакана добрую половину в стакан старика, мы чокнулись и осушили их до дна. Водка обожгла мой рот и живым пламенем потекла вниз к желудку. Несмотря на якобы застойную жизнь, водку и здесь продают «левую».

— Ядреная, — выдохнул я, цепляя на вилку ком квашеной капусты.

— Да уж, не «Столичная», — кивнул старичок, пережевывая пузатый пельмень.

— Я сегодня только приехал, — начал я издалека, чтобы не насторожить. — Странный городок у вас. Тихий, не такой, как везде.

— В тихом омуте черти водятся, — буркнул старик. Стограммовая доза в дополнение к тому, что он принял раньше, уже начала действовать. Язык моего собеседника стал прилично заплетаться, он посмотрел на меня мутными глазами. — Тишина всегда ассоциируется с покоем. А я вам доложу, во все времена покой ассоциируется с кладбищем, трясиной, ну, в общем, с гиблыми местами. Все живое избегает их, потому там и тишина. Где кипит жизнь, там стоит гомон, громко говорят, работает техника, поют птицы. Шум — это звук движения, звук прогресса. Вот сидят мои ученики. — Старик вилкой указал на милиционеров. — Когда я их учил, то говорил: русская земля перенесла столько горя и смертей, что теперь обязательно должен наступить век благоденствия и процветания. Они, подрастающее поколение, будут жить в это время, будут творить. Как же, творят, уже творят…

Тогда мне казалось, что этот старичок говорит о всей стране в целом. О нынешнем крутом историческом повороте, на котором у старшего поколения затрещали кости. Но я сильно заблуждался.

Один из милиционеров увидел жест старика, направленный в их сторону, и тут же что-то сказал на ухо другому, по-видимому, старшему. Тот посмотрел из-за плеча, потом встал во весь рост и качающейся походкой подошел к нашему столику.

— Все митингуешь, карбонарий? — кривя свою красную от выпитого рожу, спросил милиционер. Как я успел заметить, это был низший офицерский чин, младший лейтенант.

— Вот пообедать зашел, — скороговоркой произнес старичок, хмель моментально с него слетел.

— Пообедал?

— Пообедал, — кивнул старичок.

— Так вали отсюда, карбонарий хренов, — лыбясь в тридцать два зуба, приказал милиционер. Двинуть бы его в эти зубы так, чтобы кровью умылся. А потом еще и дружкам навалять, чтобы поняли и на всю жизнь запомнили, за что таких, как они, «мусорами» называют. Но у меня свой интерес в этом городе. Да и не защитишь каждого старика от хамов в форме.

Мой сосед медленно поднялся и шаркающей походкой направился к выходу, надевая на голову свой каракулевый «пирожок».

— А теперь ты. — Палец младшего лейтенанта указал на мою персону (эх, попался бы ты мне, щенок, в Афгане… впрочем, тогда его еще учил в школе этот самый «карбонарий»), — Кто такой?

— Приезжий, — спокойно ответил я, отпивая из своего стакана сметану.

— Документы есть? — Голос милиционера зазвучал вызывающе звонко, никак, собирается применить силу, дурачок.

Я молча протянул ему удостоверение и паспорт (чтобы избежать дополнительных вопросов).

— Так-так, — промурлыкал себе под нос младший лейтенант. — Московская пташка. Каким ветром тебя к нам занесло?

— Попутным, май френд, попутным, — в тон ему ответил я.

Уловив в знакомых русских словах незнакомое звучание, милиционер налился краской (его краснота стала отдавать фиолетовым цветом), затем оскалился.

— Ну ничего, считай, что попал по адресу. Здесь тебе крылышки подрежут. — Он достал из кармана расстегнутой шинели черный прямоугольник радиостанции, приложив его к губам, заголосил: — Первый, первый, ответьте тридцатому.

В динамике рации что-то закряхтело, забулькало, и наконец сквозь треск донесся голос:

— Слушаю тебя, тридцатый.

— Товарищ капитан, тут задержан залетный гастролер. — Докладывая начальнику, краснорожий едва ли не вытянулся в струнку. Затем добавил с умным видом: — Может, по какой ориентировке подходит?

— Откуда «птах»? — доносилось из динамика.

— По документам вроде из Москвы, а так кто его знает.

— Хорошо. Через десять минут приеду, разберемся. — Несколько секунд пауза, потом динамик снова затрещал: — Тридцатый, черт возьми, где находитесь?

— В пельменной, — промямлил младший лейтенант, поняв, что своим желанием выслужиться сам «спалил малину».

— Через десять минут буду, — рация наконец замолчала.

— Вот так, голубь, — натянуто улыбнулся милиционер, видимо, переживая, что скажет своим соратникам по бутылке.

— Доесть хоть могу? — спросил я, накалывая очередной пельмень.

— Ешь, ешь, — милостиво кивнул милиционер и, уже возвращаясь к столику друганов, бросил через плечо: — Теперь когда снова придется.

За милицейским столом началось шевеление: быстро опустошались остатки водки, а пустую тару поспешно складывали на поднос к кассирше, которая уже топталась возле стола.

Я доедал не спеша пельмени, понимая, что пирожки съесть не успею. Парикмахерши отнесли свою посуду и торопливо вышли из пельменной.

Ровно через десять минут (время я засек) открылась синяя дверь, и в зал вошел мужчина, одетый в серые милицейские брюки и пятнистый камуфляжный бушлат. На голове у него была офицерская фуражка с высокой тульей, где пригнездился золотой двуглавый орел. Уверенным шагом он подошел к милицейскому столу, все четверо, вскочив, вытянулись, а младший лейтенант, протянув мои документы, быстро заговорил. С бесстрастным видом я допивал жидкую сметану и боковым зрением пытался «нарисовать» портрет вошедшего. Выше среднего роста, широкоплечий, руки крепкие, мужицкие, лицо открытое, славянского типа, на плохо выбритом подбородке ямочка. Тип местного супермена, таких любят бабы.

Взяв удостоверение и паспорт, капитан прямо-таки с голливудской улыбкой направился ко мне.

«Ну-ну, — подумал я, — в отличие от дуболома с одной звездочкой этот должен быть просто обаяшкой».

— Капитан Колодин, — представился подошедший, приложив руку к козырьку фуражки.

— Кольцов, — ответил я, поднимаясь со стула. — Частный детектив.

— Какими судьбами а наших краях оказались, Глеб Иванович?

— Не поверите, капитан. Волей случая.

— То есть?

— Ну, наняла меня одна гражданка. Из этих, «новых русских», проследить за мужем. Последнее время стала она его подозревать в измене. Предложила хороший гонорар, я согласился. Тут же отправился в Екатеринбург, там у моего подопечного должна была состояться встреча якобы с партнерами. Но не все так гладко, как хотелось бы. Я засек мужа клиентки в борделе с двумя фуриями. Но и меня засекли. А там начальник службы безопасности — комитетский полковник… В общем, еле ноги унес. За деньги богачи нанимают настоящих профессионалов. Пока не сбросил фотоаппарат, «барбосы» из секьюрити не отстали. — «Легенду» я рассказывал довольно убедительно, мы ее обговорили с, Андрюхой еще в кемпинге. Правда, не думал, что все произойдет вот так. — Уходить от погони на перекладных — очень дорогое удовольствие. Теперь денег у меня осталось, только чтобы перекусить в этой тошниловке.

— А кем был до частного сыска? — спросил Колодин.

— Инспектором в МУРе, тоже, кстати, капитаном. — Это уже была импровизация: самодовольная физиономия собеседника излучала гордость за то, что он носит милицейский мундир; и, соответственно, ревностная нелюбовь к «смежникам» (поэтому я приплел полковника из КГБ); да и о МУРе я знаю достаточно, могу поддержать разговор, лишь бы не оказалось у них в кадрах своего человека из московских органов, а то расколют.

Услышав, что в прошлом я тоже был милиционером, капитан еще шире улыбнулся и весело спросил:

— Так какие проблемы?

— Ну, во-первых, где-то остановиться на ночлег, а во-вторых, позвонить в Москву, в офис, чтоб денег выслали.

— Так что, мент менту, пусть бывшему, не поможет, что ли. Мы теперь как братья, — громко хохотнул Колодин. — Пошли, все устроим в лучшем виде.