Валерий Горшков - Хищники
— Говорите.
— Посылка на ваше имя пришла сегодня утром. Когда прикажете доставить?
Кто-то глубоко вздохнул, помолчал пару секунд, а потом с плохо скрываемым облегчением спросил:
— Надеюсь, поручение причинило вам не слишком много беспокойства?
— Нет, наше агентство работает очень быстро. Слава Богу, партнеры не подводят.
— Хорошо. Тогда привезите посылку на мой юридический адрес часа через полтора. Я буду ждать...
Бегущий человек ничего не ответил, выключил телефон, спрятал его обратно в нагрудный карман, застегнул молнию на куртке и метров через триста остановился возле вкопанного в обочину бетонного столба с сине-белой табличкой автобусной остановки.
Терпеливо дождавшись автобуса, «спортсмен» купил у кондуктора билет, прошел в дальний конец салона, сел на заднее сиденье у окна. Вскоре он проводил безразличным взглядом стоявший на обочине «фиат» с одиноким человеком в кабине, а минут через пятнадцать, стремительно обгоняя пригородный «икарус», по шоссе пронесся толстопузый «Мерседес-500» с совершенно непрозрачными стеклами.
Только после этого мужчина в спортивном костюме позволил себе прислониться головой к подрагивающей стенке автобуса и прикрыть веки. Ровно за две минуты до прибытия автобуса на конечную остановку мужчина снова открыл глаза, последним покинул пассажирский салон и направился к станции метро. Там он сел в поезд и доехал до остановки «Площадь Восстания». Выйдя из метро, мужчина слился с потоком спешивших на работу сонных и хмурых горожан и вскоре бесследно растворился в человеческой массе.
Спустя еще несколько минут на столе у Анатолия Петровича Вяземцева лежали портативный диктофон и видеокассета с записью того, что случилось совсем недавно на пепелище Фрунзенского универмага.
К великому разочарованию всей пишущей и снимающей братии и к радости городской прокуратуры, экстренная пресс-конференция была сорвана. Но одному из журналистов — это был Игорь Родников, узнавший об инициативе командира СОБРа от коллеги из еженедельника «Невский репортер», — все-таки удалось, прижав к стенке одного из милиционеров, узнать о причине срыва мероприятия, на которое явилось около пятидесяти представителей питерских масс-медиа. Назначенная командиром специального отряда быстрого реагирования майором Безукладниковым пресс-конференция не состоялась по весьма трагической причине — всего пару часов назад майор геройски погиб во время операции по задержанию особо опасного преступника. Имя бандита — Гоча Махарадзе. Информация, которой Безукладников хотел поделиться с журналистами, была известна только ему, так что удовлетворить любопытство собравшихся оказалось больше некому.
Едва Родников убрал свой диктофон, как неожиданно перед сворачивавшими аппаратуру телевизионщиками и разбредавшимися газетчиками вырос хмурый и помятый полковник Кирилленко и объявил о гибели майора, а также назвал имя преступника, на задержание которого выезжала оперативная группа. Затем полковник принес извинения всем собравшимся и еще раз напомнил журналистам, что органы правопорядка даже ценой жизней лучших своих работников делают все, чтобы избавить город от криминальных элементов. В заключение шеф регионального управления по борьбе с организованной преступностью в довольно резких выражениях пообещал собравшимся, что смерть майора Безукладникова будет в самое ближайшее время отомщена, в результате чего десятки бандитов перестанут жировать на воле, а наденут зековскую робу и отправятся на долгие годы в места не столь отдаленные. А самому убийце Безукладникова обязательно «намажут лоб зеленкой»... Словом, кое-какую информацию журналисты все же получили. И после ухода Кирилленко десятки борзописцев бросились в редакции, где стали спешно строчить «горячий» материал.
Поздним вечером того же дня погиб еще один милиционер — старший лейтенант Круглов, отвечавший за техническое обеспечение спецотряда. Его «шестерка» потеряла управление и сорвалась с набережной в Неву. В крови погибшего обнаружили изрядное содержание алкоголя, а на теле — множество повреждений, плохо вписывавшихся в общую картину трагического происшествия. Эксперты лишь пожимали плечами — походило на то, что старший лейтенант, перед тем как сесть за руль, с кем-то изрядно выпил и жестоко подрался. Эксперты, конечно, не могли знать, что лейтенанта в тот день похитили возле его собственного гаража, когда он собирался ехать на службу; что его пытали несколько часов подряд в котельной на окраине города; что водку в его разбитые губы влили уже после того, как Круглов ответил, наконец, на один-единственный вопрос, который упорно задавали ему истязатели. Впрочем, сломали лейтенанта не пытки, а угрозы в адрес жены и детей. «Прости, майор...» — прошептал, рыдая, Круглов и погрузился в забытье, от которого ему уже не суждено было очнуться...
В результате этого «несчастного случая» Кирилленко узнал о существовании второй копии имевшейся у него видеокассеты — копии, сделанной покойным Кругловым по просьбе Безукладникова.
На квартире майора был незамедлительно проведен обыск, который не дал примечательных результатов — разве что в распоряжении Кирилленко оказался личный дневник командира СОБРа, в котором начальник РУОПа нашел для себя немало интересного, внимательно изучая его содержание на досуге, после посещения финской бани. Но все это было полной ерундой в сравнении с самим фактом существования копии видеозаписи, который отравлял жизнь полковника хуже мышьяка, подсыпанного в кофе. Оперативная отработка связей Безукладникова ничего не дала, кроме сухих сведений об имевшем место разводе, а также о наличии отсутствия друзей, за исключением тех, с кем майору приходилось общаться по службе. Да и с самим СОБРом стали твориться странные вещи — две трети личного состава сразу же после смерти Безукладникова и Круглова подали рапорты об увольнении из милиции или о переводе в другие подразделения МВД. Кирилленко не стал спорить и на каждом из лежавших на его столе листков поставил свою резолюцию: «Не возражаю». Спустя двое суток на пост командира обновленного спецподразделения перевели заместителя командира питерского ОМОНа, с которым Кирилленко состоял в дружеских отношениях. Затем последовало распоряжение полковника о запрете использования специальных средств аудио— и видеозаписи без предварительного согласования с ним лично.
Постепенно ситуация входила в свое обычное русло, и полковник стал уже забывать о противном липком страхе, испытанном им после получения известия о существовании злосчастной копии, и нескольких томительных часах, проведенных в одиночной камере родного здания на Литейном.
Широкая тахта ритмично содрогалась и скрипела. Крепкий черноволосый мужчина и пышнотелая блондинка средних лет резвились на тахте. Блондинка сжимала ногами волосатый торс мужчины, колотила партнера пятками по ягодицам, царапала его спину и кусала плечо. Мужчине все это безумно нравилось — он глухо рычал, хрипло похохатывал и так яростно двигал тазом, словно хотел пронзить насквозь пухлое тело блондинки. Партнерша, впрочем, не оставалась в долгу, подмахивая бедрами в такт движениям мужчины. Распаляясь все сильнее, она приподнялась на локтях, вся выгнулась, не переставая яростно работать мышцами живота, и вдруг по ее телу побежали судороги, заставившие ее мертвой хваткой вцепиться в волосатые плечи любовника. Через некоторое время парочка разжала объятия и мужчина откинулся на спину, тяжело дыша.
— Хочешь теперь мне в ротик кончить? — скорее утвердительным, чем вопросительным тоном произнесла блондинка минут через десять.
— Зачэм спрашиваешь? Канэшно, хочу! — с характерным грузинским акцентом ответил Гоча Махарадзе — а это был именно он.
Женщина, лукаво улыбаясь, скользнула по постели к напрягшемуся в предвкушении утонченных ласк члену Гочи. Полные губы ласково обхватили вздувшуюся головку, и после нескольких умелых прикосновений языка к самому чувствительному месту Гоча задергал бедрами и по его волосатому телу прокатились судороги. Он издал несколько громких стонов, выражавших крайнюю степень блаженства, и затем испустил шумный вздох. Партнерша, сделав глотательное движение, с улыбкой победительницы поправила волосы и улеглась рядом с любовником.
— Вижу, тебе понравилось, — прошептала она. — Только не надо так шуметь! Девчонка ведь дома!
— Слюшай, нэ могу удержаться, — извиняющимся тоном сказал Гоча.
Мамаша старалась не кричать и вообще сохранять тишину во время любовных ласк, но Гоча не особенно стеснялся: он уже неоднократно ловил на себе оценивающие взгляды дочурки и ждал только удобного момента, чтобы преподать созревающей девице все необходимые уроки. «Вдую по самые помидоры!» — весело бормотал Гоча, бреясь по утрам в ванной.
