Б. Седов - Бригадир
Влад стиснул челюсти и закрыл глаза. Вспомнив о гранате РГД-5, лежащей в тайнике, под приборной панелью. Сдетонировав, она усилила поражающий эффект бомбы. Но менты не могли об этом знать. Решили, что гранату тоже подложил киллер.
Выдержав паузу, наблюдающий за мимикой Влада капитан Никитин повернулся к врачу:
– Илья Борисович. Десять минут. Мне нужно побеседовать с потерпевшим наедине. Так положено.
– Но только десять, – недовольно предупредил старичок. – Ему нужен полный покой!
В палату зашла медсестра со стаканом воды. Повинуясь молчаливому жесту доктора, она дала Владу напиться и вместе с врачом вышла в коридор. Капитан придвинул к кровати стул, сел, машинально достал из кармана пиджака пачку сигарет, но вспомнив, что он в больнице, спрятал назад. Сказал тихо, глядя в залитое ярким солнцем окно:
– Давай начистоту, парень. Я калач тертый, восемнадцать лет в ментуре, и мне пургу гнать не надо. Ты и девчонка остались живы чудом. По всем правилам оперативной работы я сейчас должен спросить, есть ли у вас, гражданин Невский, предположения, кто мог желать вашей с Искрой смерти, знать, что вы поселились в гостинице и минувшей ночью, пока вы развлекались со шлюхами, установить на автомашине взрывное устройство? Между прочим – вполне грамотно установить. Но мне почему-то кажется, что задавать этот вопрос бесполезно. Даже если ты что-то знаешь – навряд ли захочешь сообщить об этом милиции. Я прав?
– Я ничего не знаю, – прошипел Влад, глядя в потолок. – Тебе надо – ты и копай.
– Другого ответа я и не ожидал, – с готовностью кивнул капитан. – В таком случае расскажу я. А ты, если я ошибусь, меня поправишь. Итак, двое суток назад ты освободился из зоны, отсидев три года. Встречать тебя к воротам ИТК приехали на джипе из Питера два старых дружбана. А правильнее будет сказать – братана… Одним из них был Антон Васильевич Искра, по прозвищу Индеец, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Вторым – Константин Витальевич Брагин, по прозвищу Слон, родившийся на три года позже. Но, вот беда – до столицы нашей республики Брагин не доехал. Он был найден поздним вечером, мертвым, на трассе, в тридцати километрах от Сыктывкара, в раздолбанном «жигуленке», при помощи трафаретов и краски весьма топорно закамуфлированном под транспорт ГАИ. Ситуация, как мне видится, развивалась следующим образом. По дороге к городу вас тормознул киллер, переодетый сотрудником автоинспекции. Пригласил сидящего за рулем «Ниссана» Брагина пройти в машину, дыхнуть в алкогольный анализатор. И заколол. Очень профессионально – воткнув стилет прямо в сердце. После чего направился к вам, намереваясь завершить дело с помощью скорострельного пистолета Стечкина с глушителем. Но вы насторожились и сработали на опережение. Из пэ-эма. Найденного, между прочим, на теле твоего дружка. Из этой простой милицейской волыны один из вас метко завалил киллера. Оставив трупы на дороге, вы на максимальной скорости рванули в Сыктывкар. Почувствовав себя в безопасности, решили отдохнуть перед дальней дорогой в родной Питер и заночевать в гостинице. А до кучи – расслабиться с проститутками. Благо, те нашлись прямо в ресторане. Бармен сестер Остоевых отлично знал. И видел, с кем и когда они ушли. Во время любовных развлечений девчонки уговорили вас взять их с собой в Северную Пальмиру. Я даже могу предположить, что вы пообещали устроить их в приличный бордель, где они смогут зарабатывать куда больше, чем в провинциальной гостинице… Ну, а утром, не догадываясь, что ночью джип заминировали, разрешили одной из девиц сесть за руль. Вот, собственно, и вся история. Возражения, дополнения, комментарии будут?
– Красиво стелешь, начальник, – дернул щекой Влад. – Тебе детективы писать надо. Известным бы писателем стал. Как Валерий Горшков. У нас в зоне его книжки нарасхват шли. Не читал?
– Нет. Но обязательно учту твои пожелания, – усмехнулся Никитин. – И подумаю над ними более детально через два года, когда из органов на пенсию вышвырнут. Но сейчас давай ближе к телу, Невский.
– А что, против меня есть какие-нибудь обвинения?
– Конечно. Кто лже-гаишника на трассе завалил? Киллер он или хрен с горы – в данном случае не важно. Есть труп. И ствол, из которого его кончили. Пусть и не на твоем кармане, ты ведь вполне мог его просто отдать… Ты же не дурак, Невский. С такой уликой можно запросто в суд идти.
– Я ничего не знаю, – чеканя слова, каждое из которых отдавалось болью в затылке, выдавил Рэмбо. – Нас действительно было трое. Мы отъехали от зоны утром, в девять с минутами. Это видели вертухаи. Легко проверить. За три часа добрались до Сыктывкара. Там Антоха и Слон меня высадили. Добазарились встретиться у железнодорожного вокзала. А сами помчались на какую-то стрелку. Куда, с кем – я не в курсе. Я только что откинулся, начальник. Три года на нарах баланду хлебал. Мне просто по городу в цивильной одежде прогуляться, пельмени в забегаловке или мороженое съесть, пивка с рыбкой выпить, на девок живых посмотреть – уже за счастье. Пока они ездили, я шлялся туда-сюда, нашел гостиницу, где можно переночевать. Антоха вернулся, опоздав на два часа. Один. Вздрюченный какой-то. Сказал, что Слон задержится в городе на пару дней. Надо тему одну разрулить с местной братвой. Возвращаться в Питер будем вдвоем. А пока можно оттянуться, отметить мое освобождение. Что было дальше – ты сам знаешь. Про ствол, так же, как про убийство Слона и мента липового, я первый раз сейчас от тебя услышал. Это все. Какие ко мне могут быть претензии? Я чистый.
– Да уж, – покачал головой капитан. – Комар носа не подточит.
– Уж как есть. Не парь мне мозги, в натуре, – жестко отрезал Рэмбо. – Десять минут давно вышли.
– Я уйду, не волнуйся, – прищурился Никитин. – Но имей в виду – домой, в Питер, ты попадешь не скоро. Если вообще попадешь. Четыре трупа за одни сутки – это уже перебор. Так что готовься к продолжению банкета, Невский. Потому что те, кто решил вас мочить, наверняка очень сильно разозлились, когда узнали, что ты до сих пор жив. Только вот охрану вооруженную на время лечения и следствия я тебе, извини, выделить не смогу. Людей и так не хватает. Да и не вижу оснований. Зачем тебя охранять, если ты – весь из себя белый и пушистый, прошлые грехи искупивший, кругом не виноватый, а разборки на трассе и взрыв джипа – это геморрой твоих дружков. И ты понятия не имеешь, откуда ноги растут. Каков вопрос – таков и ответ, Невский. Вот если бы ты правду рассказал – тогда другой расклад. Тогда можно и об охране говорить. Вооруженной. А так…
– Не нужна мне твоя ментовская охрана, – прорычал Влад. – Я сказал правду. Убирайся! Не видишь – плохо мне?!!
– Дурак ты, Невский, – капитан встал со стула. – Для гоблинов, которые на тебя охотятся, ты теперь даже не добыча – пшик. Ребята они, судя по всему, серьезные. И так просто не успокоятся. А закончить дело – пара пустяков. Больница гражданская, сам понимаешь. Проходной двор. Так что вариантов, как тебя замочить, много. Войдут ночью, укольчик вкатят – и все дела. Никто даже разбираться не станет. Но могут и без затей. Удавочкой… Я тебе, мудаку, жизнь предлагаю, а ты понты бычьи гонишь. Ну, как знаешь. Прощаться не буду. Увидимся. Бог даст.
– Ага. Врача позови.
– У нищих слуг нет. Сам позовешь. Не в реанимации, – опер отодвинул стул, сунул под мышку потертую дерматиновую папку и вышел из палаты, нарочито хлопнув дверью. Влад тихо выругался, глядя вслед капитану. Упоминание насчет нищего сразу повернуло ход его мыслей в другом, нежели личная безопасность, направлении. Бросая эту фразу, Никитин даже не предполагал, как близко она соответствует истинному положению дел.
У Влада ведь действительно не было денег. Вообще. Ни копья. Потому как ничего он не заработал за время отсидки. Это «мужики», активисты и пидоры, пусть на государство, которое их побрило, пашут, зарабатывая условно-досрочное. А правильным пацанам гнуть спину на хозяина западло. Вся капуста на текущие расходы находилась в карманах Индейца. Судя по толщине пачки, которую видел Невский в руках Антона, там было тысячи три баксов, не считая «дерева». И при взрыве джипера доллары вряд ли испарились. Наивно думать, что мусора, обнаружившие в карманах мертвого бандита ставшие ничейными лавэ, будут вносить их в протокол. Да и не имеет он на них права, по закону. Стало быть, денег у него теперь нет. Даже на билет до дома в общем вагоне. Хреново. Но – не смертельно. Вряд ли лепилы и мусора его выпустят отсюда раньше, чем через несколько дней. За это время кто-то из братвы обязательно приедет, вместе с родственниками погибших, чтобы провести опознание трупов в морге, оформить бумаги и забрать в Питер тела Антохи и Кости. Про Рэмбо, ясный перец, тоже не забудут. Значит, не фиг и дергаться.
Решив в уме одну нехитрую задачу, Влад переключил свои мысли на раненую Леру, находящуюся в этой же самой больнице, рядышком. Представить себе состояние чудом оставшейся в живых девчонки, из-за чужих разборок потерявшей родную сестру, Невскому было не трудно. Что она будет делать, когда выпишется? Впадет в депресняк, сядет на иглу? Забухает, потом отойдет чутка и вернется в долбанную гостиницу, давать каждому за пятьдесят баксов? Или, как и собиралась, доведет дело до конца и поедет устраивать свое «светлое будущее» в Питер? Странное дело, но Влад поймал себя на мысли, что на самом деле сочувствует этой сопляшке Лере. Обычной, если разобраться, случайно подвернувшейся под руку бляди. Пусть и со смазливой, благодаря нежному возрасту, кукольной мордашкой. А вот ведь – зацепила, стерва! Только чем? Смехом, звонким словно колокольчик? Упругими грудками с большими черными сосками? Размер-в-размер подходящей, узенькой, пока еще не разношенной долгим блядством и родами норкой? А может, все гораздо проще, и всему виной – оставшаяся за плечами зона и долгое отсутствие женской ласки? Вот и понесло. Так понесло, что вдруг остро захотелось помочь дурехе, сделать для нее что-то правильное! Полный идиотизм. Надо выкинуть эту ахинею из головы. Тоже, благодетель нашелся! Сначала оттрахал, куда только можно и нельзя, а потом, надо же, расчувствовался – ах-ах, какая девочка милая пропадает! Люблю и плачу. Остановись, придурок. Наломаешь ведь дров!
