Сергей Соболев - Пленных не брать
— Спросите об этом у своей дочери.
— И все же?
— Она уговорила Андертона найти для нее работу за пределами России. Сказала, что устала от Москвы и ее уже тошнит от этого спектакля, который называется президентскими выборами. Стив предложил ей первое, что подвернулось, — тур по республикам Закавказья. Вика согласилась. А в чем, собственно, дело, генерал? Что-нибудь не так?
Щербаков посмотрел ему прямо в глаза, и Брэдли в этот момент показалось, что его окунули в ледяную воду.
— Я хочу, чтобы вы поняли одну вещь, Майкл. Вас втягивают в нехорошую историю. К сожалению, я не могу сейчас раскрыть перед вами все карты. Не имею права, поскольку я не один. Но лучше будет, если вы последуете моему совету. Бросьте свою затею, Майкл. Не думайте, что вы самый умный на свете, уверяю вас, есть люди и поумнее. Вот так.
Щербаков сделал небольшую паузу.
— И еще… Не дай вам господь втянуть в эту грязную историю мою дочь.
Брэдли нахмурился.
— Выражайтесь яснее, генерал.
Брови Щербакова поползли вверх.
— Куда уж яснее? Я и так уже шпарю почти открытым текстом. Вас пытаются подставить, мистер Брэдли. Решение относительно вас может быть принято в ближайшие день-два.
— Допустим, вы правы, — раздраженно произнес журналист. Разговор опять начал действовать ему на нервы. — Что вы предлагаете? Какой совет вы хотите мне дать?
— Уезжайте, Майкл. Желательно, чтобы вы улетели вместе с женой и сыном, то есть уже завтра в полдень вас не должно быть в Москве.
— Лихо закручено, — угрюмо процедил Брэдли.
— Это единственный способ избежать неприятностей, — продолжил Щербаков. — Уверен, с начальством вы сумеете договориться, хотя некоторые сотрудники посольства будут против вашего спешного отъезда. Вы им нужны здесь, в Москве, а не в Балтиморе, где находится ваш дом.
Намек был более чем прозрачный. Действительно, сотрудники ЦРУ, работающие в Москве под дипломатическим прикрытием, последние дни не оставляли Брэдли в покое.
На лице журналиста появилась кривая ухмылка.
— Спасибо за совет, генерал. Боюсь, мне не придется им воспользоваться. Терпеть не могу, когда на меня давят. Особенно если это делают так откровенно, как вы.
Он немного помолчал, покрутил в руках пачку сигарет, швырнул ее на стол.
— Я могу только догадываться, генерал, в какую драку вы ввязались, но похоже, что вы и сами не слишком уверены в ее благополучном исходе. В противном случае вы не стали бы заказывать в канадском посольстве визы для жены и золовки с внуками. Такое впечатление, что вы готовитесь к спешной эвакуации… А засим, как говорят русские, позвольте откланяться.
Брэдли поднялся с кресла, застегнул пуговицу на пиджаке и направился к выходу. Щербаков проводил его до входной двери, где их поджидал «привратник». Брэдли остановился.
— Странный вы человек, Сергей Алексеевич. У вас сейчас земля горит под ногами, вы находитесь в цейтноте, каждая минута на вес золота… А вы тратите драгоценное время на пустые разговоры.
— Лично я нахожу наш разговор полезным, — сухо заметил Щербаков. — Я должен был принять решение. Знаете, какое? Как мне с вами быть: помочь вам или с безучастным видом наблюдать, как вы будете тонуть.
— И какое решение вы приняли, генерал? — бесцветным голосом поинтересовался журналист.
— Вы скоро об этом узнаете, мистер Брэдли.
Глава 8
Когда американец покинул конспиративную квартиру, Щербаков заглянул в смежную комнату. Здесь было трое мужчин, они сноровисто упаковывали аппаратуру. Для видеосъемки использовалось современное компактное оборудование, так что много места оно не заняло. Коробка с надписью «Philips» предназначалась для монитора. На улице был ясный день, но окно плотно зашторено, под потолком горела лампа дневного света.
— Ну как? — поинтересовался Щербаков у одного из техников.
— Тип-топ, — лаконично ответил тот.
— Добро, через пять минут вас не должно здесь быть. На Воровского заезжать не нужно, пленки с записью отвезете в Жуковку и передадите Захарову.
Хлопнула входная дверь, вернулся «привратник»:
— Передал американца нашим ребятам, они посадят его в такси. В округе пока спокойно.
— От «наружки» есть какие-нибудь сведения?
— Пока только предварительные, Сергей Алексеевич. Обещают через час обобщить материальчик… Но кое-какие выводы можно сделать уже сейчас. В здании, как мы и предполагали, его пасли двое, из службы внешнего наблюдения…
— Городские?
— Да, «контрики» из УФСБ. На Тверской приклеился «хвост», сначала одна машина, затем еще две подтянулись.
— А эти кто такие?
— Две машины установили — федералы из отдела внутренних расследований. Вы оказались правы. Урванцев вцепился в этого Брэдли клещами. У Белорусского отметились, кажется, все, включая американцев.
Щербаков задумчиво потеребил подбородок.
— Да, с этим Урванцевым не соскучишься. Далеко пойдет, если его вовремя не остановить. Ладно, вечером соберемся в Жуковке, пораскинем мозгами. Вадим Николаевич, пошлите кого-нибудь из своих людей на Лубянку, к Переверзеву. Пусть ему передадут мою просьбу приехать к восьми вечера в Жуковку. Другого пошлите в Балашиху, предупредить Дмитрия. Сами можете подъехать пораньше, как только соберете данные от внешнего наблюдения. У вас будет время обсудить ситуацию с Захаровым. Костя уже здесь?
— Ожидает вас во дворе с машиной.
— Добро. У меня есть еще дела на Воровского. Долго здесь не задерживайтесь, от силы четверть часа. Проследите, чтобы не осталось никаких следов. Нам неизвестно, какие замыслы роятся в голове Урванцева. Если они решат взять Брэдли в оборот, то уже через полчаса его люди будут здесь.
До автостоянки, расположенной рядом со спорткомплексом «Олимпийский», Брэдли добрался на такси. Таксист на этот раз оказался всамделишный, а не ряженый. Каким-то верхним чутьем он угадал в пассажире, подобранном им на Сретенке, иностранца и содрал с Брэдли безбожную плату за проезд. Американец спорить не стал, его мысли были сейчас заняты другим, вручил водителю две купюры по пятьдесят тысяч и вышел, в сердцах хлопнув дверцей.
Здесь его уже поджидали. Рядом с его «Опель Омегой» стоял вишневый «Вольво» с посольскими номерами. В машине сидели двое. Дверца со стороны водителя была открыта. Человек, который устроился боком в кресле водителя, свесив наружу ноги, обутые в черные лакированные туфли, был ему хорошо знаком. Джордж У. Гартнер, советник американского посольства, глава московской резидентуры ЦРУ. На лице дружелюбная улыбка, а глаза, как у гремучей змеи, холодные и безжалостные. Ему сорок три года, в Москве с сентября 94-го. Еще один давний «приятель», Эдвард Маклиллан, со скрещенными на груди руками подпирал спиной машину журналиста. В посольстве занимает пост начальника отдела безопасности. В Москве с января 1995 года.
Человек, сидевший в «Вольво», был скрыт от глаз журналиста широкой спиной Гартнера.
— Брэдли, нам нужно поговорить.
Гартнер выплюнул окурок на асфальт, тщательно затоптал его кончиком туфли. Перегнулся через сиденье, приоткрыл заднюю дверцу:
— Садитесь в машину, Майкл.
Брэдли перевел взгляд на Маклиллана. Тот продолжал изображать статую. Его крепкие челюсти ритмично двигались, пережевывая очередную порцию жевательной резинки. Пренеприятнейший тип. Глаза серые и какие-то студенистые, как у замороженной рыбы. Числит себя в посольстве главным человеком. Своими постоянными придирками и претензиями доводит до отчаяния не только сотрудников посольства, но и других сограждан, наведывающихся в Москву на день-другой по своим делам. Крайне подозрителен. В каждом русском видит потенциального террориста, готового подложить бомбу под здание американского посольства. Брэдли этого типа откровенно недолюбливал, но до поры терпел его нудные нотации. Ссориться с ним не хотелось, Маклиллан человек злопамятный и при случае всегда найдет возможность подставить ножку.
— Эд, отойди от моей машины.
В голосе журналиста отчетливо прозвучали нотки раздражения.
— Это моя личная собственность, и я не хочу, чтобы такие типы, как ты…
Он с трудом сдержался, чтобы не нахамить Маклиллану, и лишь раздраженно махнул рукой.
Маклиллан бросил на журналиста задумчивый взгляд, затем его челюсти вновь ритмично задвигались.
— Какого черта? — возмутился Брэдли. — Что вам от меня нужно?
— Не огорчайте нас, Брэдли, — устало вздохнул Гартнер. — Садитесь в машину.
Брэдли сокрушенно покачал головой, но спорить больше не стал, забрался на заднее сиденье «Вольво». Человек, занимавший место пассажира, медленно повернул голову и внимательно посмотрел на журналиста. Тот, в свою очередь, также получил возможность получше его рассмотреть. Возраст примерно шестьдесят пять, на голове сквозь коротко подстриженные седые волосы проглядывает загорелая кожа, глаза смотрят из-под кустистых бровей цепко и настороженно. Брэдли знал в лицо почти всех сотрудников посольства, но этого господина он никогда прежде не видел. Не похоже, чтобы этот человек был кадровым сотрудником ЦРУ или АНБ. Как метко заметил генерал Щербаков, стар он для такой работы, возраст не тот.
