Александр Бушков - Принцесса на алмазах. Белая гвардия-2
Нет, бравый воитель так и торчал, обхватив пятерней скобу, так что их разделяло теперь метра три. На всех семи физиономиях читалась самая вахлацкая растерянность. Нет, это не мятеж, подумал Мазур, мятежники непременно стали бы с ходу палить по людям в военной форме…
Бернадотт что-то громко скомандовал на местном языке. Никто из семерых не шелохнулся, так и остались в прежних позах. Оскалясь, лейтенант потянул спусковой крючок. Длинная череда пыльных фонтанчиков прошлась справа налево у самых босых ступней стоявших. Эта наглядная агитация оказалась как нельзя более убедительной — семеро, серея лицами, живенько пошвыряли винтовки куда попало. Причем тот, что целился, олух царя небесного, едва не угодил Мазуру по коленке своим древним штуцером, но Мазур вовремя уклонился.
— Какие будут приказания, мон колонель? — дисциплинированно осведомился Бернадотт, так и держа семерых под прицелом с самым недружелюбным выражением лица.
Чуть подумав, Мазур распорядился:
— Оставьте одного солдата их охранять — а то побегут сейчас по деревне, шум поднимут… Остальные — вперед!
Они двинулись вперед прежней вереницей. Деревня казалась вымершей, если не считать бродившую и валявшуюся живность и голых пузатых малышей, возившихся в пыли у некоторых хижин. Ничего удивительного: в деревне, на каком бы континенте она ни находилась, днем, в страду, праздношатающихся не бывает.
Малыши при виде визитеров реагировали по-разному: кто с визгом и ревом кидался в хижину, кто оставался сидеть в пыли, выпучив глазенки и разинув рот. Судя по реакции и тех, и других, солдат, может, они и видели, но вот белых лицезрели впервые в своей коротенькой жизни.
Три раза им попадались издырявленные пулями хижины — судя по всему, нападавшие входили в деревню, передвигались по ней, хаотично поливая огнем куда попало…
Мазур резко остановился от неожиданности. Из хижины, мимо которой им предстояло пройти, раздались дикие, душераздирающие вопли и завывания, непонятно даже, мужские или женские.
— Женщины. Траур, — пояснил Бернадотт. — Видите, белый лоскут над входом? В хижине покойник…
Наверняка не просто покойник, а убитый — стена этой хижины издырявлена добрым десятком пуль. Ага, и слева, подальше, слышны те же вопли, и откуда-то еще… Убитых насчитывалось не менее полудюжины, судя по слышным воплям-причитаниям — а может, и больше, деревня большая, возможно, они слышали не всех…
Так никого и не встретив, они вышли на обширную площадь, посреди которой и стояла резиденция вождя. Мазур таких никогда прежде не видел, но догадаться было нетрудно: раза в три побольше и раза в два повыше, чем остальные (те-то — как горошины из одного стручка), стены густо расписаны черными, красными и зелеными причудливыми узорами и орнаментами, в отличие от прочих, перед входом имеется навес на двух тонких резных столбиках, с него свисает полоса леопардовой шкуры, а под навесом торчит тип с винтовкой. Мазур ни на секунду с шага не сбился, шагал к навесу уверенно и быстро, как человек, имеющий право.
Все и здесь обошлось как нельзя лучше: тип с винтовкой впал в совершеннейшую растерянность, и Мазур, проходя мимо него, как мимо пустого места, ребром ладони приложил ему не особенно и крепко, можно сказать, даже ласково — но, разумеется, так, что тип, моментально впавши в беспамятство, рухнул в пыль, выронив винтовку.
Держа автомат стволом вверх, Мазур откинул закрывавший вход расшитый полог, вломился внутрь, подался вправо, чтобы дать дорогу остальным, ворвавшимся столь же стремительно и тихо. Они замерли, как статуи, оценивая обстановку. Обстановка была следующая: обширная комната, занимавшая примерно половину резиденции, пол и стены сплошь покрыты узорными половиками. Слева, в углу, что-то возилось и шумело. Света было достаточно, чтобы быстренько разгадать ребус: нечто живое и копошащееся более всего напоминало мужчину с женщиной, с головой укрывшихся покрывалом в черно-красный ромбический узор. Судя по женским стонам и довольному мужскому уханью, дела там происходили насквозь житейские, и верхняя фигура наяривала крайне темпераментно — присмотревшись, Мазур уже не сомневался, что она как раз мужская. Осмотрелся внимательнее. Неподалеку от резвившихся под покрывалом валялся примечательный набор вещичек: синие шорты, белая блузка, кружевное белое женское бельишко и какая-то длинная красная тряпка — ага, вспомнил Мазур, во время прошлой их встречи вождь был как раз в красной набедренной повязке, так это наверняка она и есть… Вот и полоса леопардовой шкуры, и черная трость с тремя большими кистями из красной шерсти. Теперь уже никаких сомнений, что под покрывалом резвится именно вождь — со свиданьицем… Интересно: набор женских вещичек исключительно европейский… ну, может, к вождю заглянула в гости какая-нибудь местная эмансипированная горожанка, давно привыкшая к европейской одежде.
Он на цыпочках пробежался по комнате, откинул полог и заглянул в соседнюю: ага, нечто вроде тронного зала, вместо трона — огромное старинное кресло, массивное, как бульдозер, с гнутыми ножками и вычурными подлокотниками, сиденье и спинка обиты леопардовой шкурой. Больше никакой мебели не имеется — надо полагать, удостоенным аудиенции приходится стоять или сидеть на полу. Пол и стены точно также покрыты половиками, разве что узор другой, черно-зеленый, волнообразный. Другого выхода нет. С объектом разобрались, пора работать с клиентами…
Вернувшись в первую комнату, Мазур поставил автомат на предохранитель, тихонько подошел к резвившимся под покрывалом и, без труда определив, где у вождя ходившая ходуном задница, дал по ней отличнейшего пинка, словно пробивал одиннадцатиметровый.
От души было пнуто, чего уж там… Ничего удивительного, что вождь взвыл нечеловеческим голосом — еще и от неожиданности, конечно, не только от боли, покрывало отлетело, вождь взмыл разъяренным медведем — и форменным образом окаменел, увидев ласково улыбавшегося ему Мазура. Кроме вождя, под покрывалом обнаружилась растрепанная блондинка с номером примерно этак четвертым, вполне европейского облика — эта тоже оцепенела от несказанного удивления, словно у Мазура вдруг прорезались способности Медузы Горгоны, так и лежала, тараща глаза, не визжа и не закрываясь ладонями.
Не давая вождю опомниться, Мазур, все еще ласково улыбаясь, шагнул вперед и от души врезал парочку раз — так, чтобы было очень больно, но клиент оставался в ясном сознании. Ухватив скрючившегося вождя за густую с проседью шевелюру, Мазур головой вперед пустил его через всю комнату, к двери, где добычу догадливо подхватили под черны рученьки Бернадотт с Лавриком. Сказал спокойно:
— Господин майор, господин лейтенант, проведите допрос в темпе…
Лаврик тычком усадил вождя у стены, и они с Бернадоттом, чтобы не терять время на дипломатию, вытащили из ножен свои «взмахи» — внушительные и длинные. Лаврик рявкнул что-то по-французски, а следом что-то не менее неприветливое рявкнул Бернадотт. Оставшийся не у дел солдат прекрасно понял выразительный жест Мазура — и повернулся лицом к прикрывавшему вход пологу, бдительно прислушиваясь. Полный порядок, самая рабочая обстановка, аж на душе умилительно…
Мазур обернулся к блондинке. Она уже пришла в себя настолько, что плотно сдвинула ноги и прикрыла руками прелести четвертого номера, все еще таращась с таким страхом, словно пыталась сообразить, что Мазур с ней сделает: изнасилует и зарежет, или в обратном порядке.
Усмехнувшись — и решив соблюсти приличия — Мазур бросил ей покрывало, которым она немедленно и накрылась до подбородка. В углу послышалось очередное рявканье в два голоса, раздался звук хорошей оплеухи, вождь наконец промямлил что-то, судя по голосу, отнюдь не пытаясь соблюдать царственное величие. Кажется, разговор там налаживается, удовлетворенно отметил Мазур, присмотрелся к блондинке — ну что, смазливенькая — и медленно, с расстановкой спросил:
— Твоя понимать английский?
Она несколько раз открыла-закрыла рот, словно оказавшаяся на берегу рыбка, потом пролепетала:
— Конечно… Я… Я англичанка…
— Прекрасно, — сказал Мазур. — Просто прекрасно…
— Кто вы такой? — спросила она настороженно.
— Может, вы еще и по-французски говорите и читаете?
Она легонько кивнула. Интеллигентная девушка, одобрительно подумал Мазур, вот только моральный облик у нее определенно подкачал, да и со вкусом обстоит не лучшим образом — выбрала же себе любовничка… Хотя кто их, женщин, разберет, учитывая некоторые несомненные достоинства вождя, только что виденные…
— Полковник Иванов, тайная полиция, — сказал Мазур, достал полученное в свое время от Мтанги удостоверение, благоразумно сохраненное, поднес к ее лицу. — Вот здесь все написано. Заверено подписями и печатями, есть фотография…
